617.
Со временем сосланные на поселение переводились «на вольное житье». За крепостной стеной Екатеринбурга уже к концу 1720‐х годов сформировалась Ссыльная слобода. Ее появление отражало политику Обер-бергамта по размещению ссыльнопоселенцев за пределами укрепленной части города618. Тем не менее, по данным полицейской переписи дворов завода-крепости и его окрестностей за 1738 год, ссыльные селились как внутри палисада, так и за его пределами. Из 668 зарегистрированных дворов 37 (5%) принадлежало ссыльнопоселенцам619. В отличие от ссыльных, вечноосужденных следовало содержать в каторжной, ежедневно направляя на тяжелые работы.
Наряду с каторжными в тюрьме находились подследственные – представители различных социальных групп (в подавляющей массе – крестьяне и мастеровые и работные люди), осужденные за разнообразные правонарушения, а также отрабатывавшие на заводских работах долги по искам и судебным пошлинам620. Кроме того, весной 1736 года на каторжном дворе появились добровольные аманаты – заложники, при помощи которых предполагалось завершить башкирское восстание 1735–1740 годов621. Таким образом, несмотря на то что в документальных источниках здание именуется тюрьмой, оно соединяло в себе несколько функций. Среди ведущих – содержание подсудимого до суда и исполнение наказания за совершенное преступление. Перевоспитание не являлось основной задачей заключения. Тюрьма была необходима для устрашения, совершения возмездия и получения выгоды от использования низкооплачиваемого труда. Эта многофункциональность являлась отличием каторжного двора Екатеринбурга от каторжного двора Санкт-Петербурга622.
Еще одним местом содержания провинившихся солдат и канцеляристов являлась гауптвахта («гобвахта»)623. Она находилась в одной линии с «главным командирским двором»624. Там, например, временно обретался задержанный за пьянство в марте 1734 года протоколист Иван Кичигин. Нарушители дисциплины могли заковываться в кандалы, отбывая наказание днем по месту службы, а ночью – в «тюрьме»625.
В течение 1733–1734 годов в Екатеринбурге наблюдалась активная перестройка и достройка мест заключения. В мае – июне 1733 года была расширена гауптвахта: сначала возвели светлицу для караульных, а затем – новое здание самой гауптвахты. Для работ были использованы силы солдат и «арестантов», труд которых вознаграждался «по указам». Солдатам платили сверх жалованья по две копейки в день, а арестантам – по три. Рабочий день «строителей» длился 12 часов626.
Кроме того, 22 августа 1733 года в Обер-бергамт поступило доношение от Екатеринбургских ротных дел прапорщика Ивана Рахвалова о том, что имеющаяся в городе-заводе тюрьма слишком мала, отчего «колодники, имеющияся по делам, и уместитца не могут, ибо колодников <…> завсегда многолюдство». Прапорщик предлагал построить большую тюремную избу «о два жила» и караульное помещение при ней. Караульной избе следовало стать отдельно, чтобы «оным караулным салдатам в зимное время в карауле при оных колодниках мошно было пробыть без нужды, и по смене с часов на обвахту им спать не ходит, но быть в той караулной избе для всяких случающихся от колодников причин»627.
23 августа Сибирский обер-бергамт приговорил пристроить к старому зданию тюрьмы еще одно, каменное, помещение. Такое увеличение площади позволило бы избежать умножения людских ресурсов, обычно задействованных в охране. Коллегия Обер-бергамта также не была против строительства караульной и реновации отхожих мест, но окончательное решение было принято стоявшим над учреждением В. де Геннином. На выписке из протокола значилась помета, сделанная рукой руководителя горного ведомства. Генерал-лейтенант предлагал не строить караульную избу, заменив ее чуланом для тепла в сенях. По всей видимости, он стремился удешевить работы628. Еще одним средством уменьшения расходов на сооружение было использование труда «присыльных и арестантов».
Таким образом, здание тюрьмы к середине 1730‐х годов становится двухкамерным. На этом перестройка помещения не закончилась. В середине 1740‐х годов тюрьму снова потребовалось расширять по причине роста количества заключенных. Этому способствовало принятие указа о приостановке исполнения экзекуций по смертным приговорам от 7 мая 1744 года. Появление закона привело к поиску альтернативной меры наказания629. Для уральских администраторов это было также связано с отысканием источника денежных средств, требовавшихся для содержания приговоренных к смерти колодников.
По-видимому, в 1740‐х годах произошло функциональное разделение тюремных помещений на секции. В частности, в 1744 году создано женское отделение. По данным Н. С. Корепанова, к 1756 году старая тюрьма была полностью перестроена. Она стала двухэтажной. Правда, если первый этаж здания был каменным, то второй возвели из дерева630. Несмотря на этот факт, второй этаж тюрьмы на каторжном дворе называется в источниках «верхней каменной тюрьмой». Кроме того, в документах второй половины 1750‐х годов говорится не об одной городовой тюрьме, а о нескольких городовых тюрьмах631. Это позволяет говорить о существовании комплекса тюремных зданий в каторжном дворе.
Обращает на себя внимание, что в регионах Российской империи первой половины XVIII века подавляющее большинство мест заключения были одноэтажными деревянными зданиями, построенными по образцам предыдущего столетия632. Например, Григорий Васильевич Есипов описывает одну из таких тюрем 1710‐х годов следующим образом.
Содержание колодников в то время было очень простое, незатейливое. Возле приказной избы или в другой части города построены были избы одноэтажные, большею частию из двух светлиц, разделенных сенями. Тюремный двор обведен был высоким частоколом, что и называлось «острогом». Избы стояли окнами на улицу или на площадь, и приходящие могли легко разговаривать с колодниками сквозь железные решетки, прибитые к окнам. Сторож тюремный сидел в шалаше, при тюремном дворе, а солдаты караульные были только при государственных преступниках и дежурили в сенях, а чаще всего в самой избе с колодником633.
Таким образом, тюремное здание у Сибирского обер-бергамта (Канцелярии главного правления Казанских и Сибирских заводов) отличалось от других тюремных изб в уездах провинциальной России.
В дополнение к уже существовавшим местам заключения на мысу пруда, по левому берегу реки Исеть в течение 1737–1738 годов была отстроена тюрьма для старообрядцев634. В соответствии с именным указом от 12 ноября 1735 года о высылке в сибирские монастыри монахов и монахинь из числа старообрядцев, В. Н. Татищеву приказывалось выявить всех «раскольников» и вписать их в двойной подушный оклад635. Отсутствие достаточного числа мест содержания в монастырях Сибирской губернии для старцев и стариц, молившихся по старому обряду, привело к появлению указа от 31 января 1737 года. Он предписывал отправлять всех арестованных старообрядцев в Екатеринбург для содержания во «дворе за высоким тыном», употребляя в каторжные работы. Тюрьма была сооружена к весне 1738 года636. По проекту В. Н. Татищева здание было разделено на две половины – мужскую и женскую, каждая из которых имела собственное караульное помещение и отдельный вход. Охране следовало не допускать разговоры между мужским и женским отделениями. Впоследствии тюрьма получила название Заречный тын. Она просуществовала до зимы 1765 года637. В начале 1759 года в тыне постоянно находилось от восьми до девяти заключенных-раскольников мужского пола638. Из-за отсутствия мест на каторжном дворе при Канцелярии главного правления Сибирских и Казанских заводов в 1750‐х годах здесь содержались приговоренные к натуральной или политической смерти639.
В документальных источниках упоминаются также два здания тюрьмы в Горном Щите – населенном пункте в 19 километрах от завода. Они были построены руками колодников в середине 1750‐х годов. В отличие от каторжного двора и Заречного тына, эти тюремные помещения предполагалось соорудить на скорую руку:
Построить с надлежащим укреплением <…> две тюрмы такой величины, чтоб и ежели кроме нынешних можно осужденных еще содержать вкопався в землю. И буде болше не можно, на полтора аршина и спуститца с срубом. Чтоб всего вышки б быти в три или четыре аршина промежду ими или перед ними неболшие сени. Во внутри тюрем полу не делать, а быть земляному <…> к покрытию ж тех тюрем приготовати бересты, не рубя березняка и не портя на оных коры, но снимая со стоячего одни бестя. И покрыть оные тюрмы об один скат, а сверх оного берестою, а потом наметать дерном640.
Впоследствии было решено сделать крыши двускатными, а сами здания построить квадратными по шесть саженей в длину и в ширину