Паланкин несли восемь человек, меняясь с другими каждые полчаса. Всего их насчитывалось двадцать четыре. Гвендилена недоуменно пожала плечами, увидев это сооружение.
– Я вполне могу ехать верхом, – сказала она отцу.
В ответ тот только улыбнулся.
– Ни в коем случае, дитя мое, – принялся объяснять мейстер Орнворт. – Ранг первородной невесты не дозволяет тебе передвигаться так же, как обычному человеку. И карета тоже не подойдет – в ней и на лошадях ты сможешь ездить сколько угодно, но уже после заключения брака. Этот паланкин подобен драгоценному ларцу с еще более ценной жемчужиной – подарком знатному жениху. Более того, – старик усмехнулся в бороду, – я предупреждаю тебя: внутрь тебя занесут на руках, а по приезде так же и вынесут.
– Что за глупости?
– Невеста не может ступать по земле, чтобы не занести грязь в дом мужа. Чистейшим изумрудом ты ступишь внутрь паланкина, и таким же сверкающим камнем войдешь в королевский дворец.
Гвендилена ужаснулась.
– Я не смогу даже выйти погулять по дороге?
Орнворт расхохотался.
– Отчего же? Сможешь. Я говорю только об отбытии из Килгеррана и прибытии в Лонливен. Но помни, что чем знатнее человек, тем в большей степени он является рабом церемоний. Не будешь следовать заведенным порядкам, и народ сначала перестанет уважать их, а следом – и тебя. Посмотри на слуг, которых выбрали из многих, чтобы нести паланкин Этирне, Владычицы севера. Они горды своим назначением, и пусть так и остается.
Гвендилена тогда пожала плечами. Ну, что ж, пусть остается. Все двадцать четыре носильщика были мужиками здоровыми; как бы ненароком выглядывая из паланкина, она действительно не замечала, чтобы ноша казалась им непомерно тяжелой. Некоторых из носильщиков она знала. Сейчас, например, впереди вышагивал Хулхед, высокий улыбчивый парень, подмастерье кузнеца в Килгерране. Он всегда бывал рад, когда Гвендилена в свободную минутку заглядывала в кузню, и с видимым удовольствием демонстрировал юной госпоже свои умения. Напротив него, перебрасываясь с другом шутками, шел Кайрин – этот был помощником повара, но всегда радовался случаю услужить Гвендилене: иногда ей даже казалось, что Кайрин провожает ее совсем не тем взглядом, каким положено смотреть на наследницу Северного лорда. Таких знакомых она насчитала человек десять; всех их Гвендилена время от времени встречала либо во дворе замка, либо в комнатах для прислуги.
Дорога вела на юг: не через Дармские Клыки, которые считались просто сторожевыми крепостями на подходе к Килгеррану, а через главные ворота, служившие для официального прохода в Нордмонт и располагавшиеся в полудне пути от замка. Ворота поражали своими размерами: Гвендилена, увидев их, от изумления даже открыла рот. В конце широкого мощеного тракта к скалам лепились две башни; сработанные из нескольких слоев дуба створки, каждая в толщиной в локоть, были украшены чеканными железными изображениями медведей, вставших на задние лапы. Дюжина рыцарей, не особенно теснясь друг к другу, могла бы проехать бок о бок через распахнутые ворота, а высота их превосходила высоту сосен.
Девушка вздохнула, проезжая под каменными сводами. Те без малого два месяца, что она провела в Килгерране, казались слишком короткими, почти мимолетными, и вот она уже снова в пути: с другими людьми, в другое место, к совершенно неизвестному ей человеку. Слегка успокаивало только присутствие Миа и Арна. Служанка сейчас сидела рядом с Гвендиленой, клюя носом, а Арн вышагивал сбоку от паланкина.
Путь их лежал через холмистые предгорья Нордмонта. Большую часть времени Гвендилена сидела в паланкине, занятая своими мыслями, и только изредка выходила прогуляться. К исходу третьего дня дорога завела отряд в густой темный лес, который они должны были миновать к завтрашнему вечеру. Ветви вековых деревьев смыкались над серединой тропы, превращая дорогу в мрачноватое подобие тоннеля.
– Ничего опасного, – сказал Арн в ответ на немой вопрос Гвендилены. – У этого белобрысого святоши шестьдесят солдат. Хотел бы я посмотреть на тех лесных разбойников, которые посмеют высунуть свои носы из кустов. Уже к ночи выйдем на восточный тракт, а по нему – напрямую к Лонхенбургу. Что за… – вдруг буркнул Арн, внезапно остановившись.
Остановился и паланкин, да так резко, что Гвендилена чуть не съехала с кресла. Миа громко ойкнула.
– Госпожа… – Легко сдерживая гарцующего жеребца, возле паланкина появился Ронан Альбрад.
– Что случилось?
– Мы не можем ехать дальше по этой дороге. Придется сделать небольшой крюк. Дозорные донесли, что буря повалила деревья…
– Что за чушь, – фыркнул Арн, – во всем отряде только одна лошадь – у вас. Думаете, пешие не смогут перебраться через несколько поваленных стволов?
Гонфалоньер внимательно посмотрел на старого солдата. Лицо его стало слегка задумчивым, а рот крепко сжат, обозначая глубокие складки, идущие от крыльев носа.
– Ну, что ж, – пробормотал он, – я так и думал.
Альбрад поднял вверх руку. И в то же мгновение Арн, всхрипнув, начал медленно оседать и повалился на землю. Из его спины, чуть ниже левой лопатки, торчало оперение арбалетного болта.
У Гвендилены перехватило дыхание. Она вскочила с кресла и толкнула дверцу, но тут же отлетела обратно, получив этой же дверцей удар по лбу.
– Госпожа… – Сир Ронан смотрел на нее почти насмешливо. – Ради вашей безопасности я попрошу вас оставаться внутри. Кевин, сторожи!
Около дверцы возникла косолапая фигура немого слуги.
– Что… что? – только и выдохнула из себя Гвендилена.
– Вам ничего не грозит. Мы просто поедем по другой дороге.
Кровь бросилась в голову Гвендилене, когда она заметила фигуру, вдруг появившуюся из-за кустов. Она давно не видела этого человека, хотя первое время после прибытия в Килгерран с содроганием о нем вспоминала.
– Вил его знает, – сказал тогда Арн, – кажись, услали его в какую-то крепость.
Инбер. Тот самый худосочный солдат с жиденькой светло-рыжей бороденкой, который у моста убил Эдвина, и из-за Гвендилены сцепился с Модроном. «Ладно, – с угрозой сказал он тогда Арну, – потом поболтаем».
В руках Инбер держал арбалет, на его губах играла кривая ухмылка.
– Ну что, красотка, – весело гаркнул он, взглянув на Гвендилену, – Инбер держит свое слово. Жди. Твоя очередь на подходе.
Он пнул носком сапога тело Арна.
– Инбер, – негромко произнес сир Ронан.
– Слушаю, ваша милость, – с готовностью отозвался тот, – навек вам должен буду за то, что позволили мне выстрелить. Всю неделю этого ждал, аж руки дрожали.
Альбрад растянул губы в улыбке.
– Конечно. Подойди.
Инбер, как собачонка, подбежал к своему хозяину, встав около паланкина. Гвендилена могла бы дотронуться до его плеча рукой. Альбрад наклонился в седле, приблизившись к Инберу.
– Ты хорошо сделал свое дело, солдат. Но, видишь ли, мне не нужно, чтобы ты преследовал эту девушку.
Быстрым движением выхватив кинжал, он полоснул лезвием по горлу Инбера. Тот вытаращил глаза, попятившись; из разверстой раны фонтанчиками била кровь. Он споткнулся и повалился на землю, накрыв собой тело Арна.
У Гвендилены перехватило дыхание. Рыцарь неспешно вытер кинжал о гриву лошади и коротко взглянул на девушку.
– Предавший один раз предаст и другой, – сказал он. И, пришпорив коня, умчался.
Сердце в груди Гвендилены колотилось, как обезумевшая птица в тесной клетке. Снаружи раздавались крики и отрывистые команды. Она попыталась высунуть голову в окно, но Кевин грозно замычал, протянув толстую волосатую руку.
Миа забралась с ногами на кровать и, согнувшись в три погибели, разглядывала что-то в крохотную щелочку под потолком.
– Что там? – с придыханием спросила Гвендилена.
– Они окружили носильщиков, – зашептала Миа. – Ведут в лес. Ай!
Она зажала себе рот руками и спрыгнула вниз.
– Там один вырвался, побежал, Кайрин, вроде, и его зарубили. Боги, они убьют их.
В то же мгновение занавеску отдернули, и в окошко заглянул Альбрад.
– Не стоит волноваться, госпожа.
– Куда вы увели носильщиков? Что происхо…
– Тс-с… – Сир Ронан прижал палец к губам. – Ничего не происходит. Вы будете вести себя тихо и послушно, не будете задавать вопросов, и с вашей головы не упадет ни один волос. И если вы пообещаете мне это, я даже оставлю жизнь вашей служанке.
Миа еле слышно пискнула.
Сир Ронан сверлил Гвендилену взглядом. Она вдруг подумала о том, что изборожденное жесткими складками лицо гонфалоньера в обрамлении длинных белых воло, выглядит так, словно принадлежит старому злобному колдуну.
– Я обещаю.
Рыцарь кивнул.
– Хорошо. Я знаю – Первородные не лгут. Прошу вас выйти. Дальше вы поедете верхом.
Гвендилена ступила на землю. Подобрав юбки, она осторожно перешагнула через два мертвых тела и быстро огляделась. Из леса появились солдаты, многие из которых держали в руках окровавленные мечи. Девушка вздрогнула. Паланкин, чуть скособочившись, стоял посреди лесной дороги, всего в пяти шагах от того места, где начиналась чаща. Альбрад больно схватил Гвендилену за локоть.
– И бежать вы тоже не должны пытаться. Кевин! – рявкнул он, кивнув в сторону Миа. – Руки ей свяжи и ни на шаг от себя не отпускай.
– Ваша милость… – жалобно прошептала Миа.
Гвендилена закусила губу.
– Я обещаю.
* * *
– Никогда, – процедила Гвендилена сквозь зубы, – никогда. Слышите, вы!? Мой отец вас в порошок сотрет.
Она сидела в кресле, вцепившись в подлокотники, осунувшаяся, бледная, в платье, запачканном от почти недельной тряски в седле, и даже кое-где в прорехах – там, где до нее дотягивались ветки деревьев.
Растрепанный вид девушки резко контрастировал с окружающей обстановкой. Комната поражала кричащей роскошью: резными панелями из редкого дерева, которое доставляли с Желтых островов – густо-коричневого цвета с алыми прожилками – сервантами, заставленными золотой посудой, коврами на мозаичном полу