– Бывает…
– Так. Подожди… Я приехал сюда, мы поговорили, Серафима Петровна усадила меня за стол…
– Потом тебе стало плохо.
– Да, точно – сердце. – Он потер ладонью правую сторону груди. – Я попросил нитроглицерин, приехала «Скорая», врач поставил укол… Кажется, после этого я отрубился. Это что же выходит? Две ночи я провел в этой постели?
– Именно так, – подтвердила Дайнека.
– Надеюсь, ты предупредила Елену Петровну?
– Нет.
– Почему?
– Потому что она мне сказала, что ты не пришел ночевать.
Вячеслав Алексеевич нахмурился и мрачно заметил:
– Вот оно как…
– Ты только не волнуйся! – воскликнула Дайнека и повторила недавние слова Вешкина: – Елена Петровна – умная женщина.
– Где моя одежда?
Дайнека вскочила на ноги и бросилась к шифоньеру. Порывшись в Настиных тряпках, нашла отцовский костюм.
Вячеслав Алексеевич встал, забрал брюки и натянул их на себя.
– Рубашку!
– Ее здесь нет.
Отец подошел к двери и, распахнув ее настежь, выкрикнул в коридор:
– Серафима Петровна!
Она тут же «нарисовалась» в дверном проеме со сложенной рубашкой в руках.
– Выстирала, выгладила, воротничок накрахмалила!
– Благодарю! – Вячеслав Алексеевич выхватил рубашку и распорядился: – Носки!
Серафима Петровна, как фокусник из рукава, достала носки.
– Вот.
– Туфли!
Она указала на пол, где стояли начищенные туфли Вячеслава Алексеевича. Ее готовность угодить была очень навязчивой. Лицо как будто вопрошало: чего еще тебе надо? Выполню все. Только останься.
Вячеслав Алексеевич не испытывал никакой благодарности. Застегивая пуговицы на рубашке, он приказал:
– Прошу отдать мой телефон и часы.
Серафима Петровна немедленно достала их из туалетного столика.
Взглянув на дисплей телефона, Вячеслав Алексеевич чертыхнулся:
– Разряжен! – Поискав глазами Дайнеку, спросил: – Есть зарядка?
– У меня не такая.
– У вас? – Задавая вопрос, Вячеслав Алексеевич не смотрел на Серафиму Петровну, из чего было ясно, что он зол или, по крайней мере, обижен.
– Откуда?! – захлопотала она. – У нас таких телефонов отродясь не бывало. На продукты денег не хватает, не то что на дорогущие телефоны.
– Мама… – В спальню заглянула Настя и, спрятавшись за косяк, договорила: – Можно тебя на минуту?
Серафима Петровна вышла. Из коридора донеслось энергичное перешептывание. Вскоре она вернулась:
– Вячеслав Алексеич, к вам кто-то просится…
– Просится? – Он замер в оцепенении. – Что значит просится? Зачем?
– Приехал какой-то мужчина и говорит, что ему нужны вы.
– Идемте! – Вячеслав Алексеевич направился к выходу. – Где он?
– За воротами, – угодливо зачастила Настя. – Я не впустила. Мало ли кто? Может, один из этих!
По дороге к воротам они растянулись в цепочку: впереди бежала Настя, за ней быстро шагал Вячеслав Алексеевич, после него шла Дайнека. Серафима Петровна ковыляла наперегонки с Тишоткой, вперед поочередно вырывался то он, то она.
Вячеслав Алексеевич распахнул ворота, и во двор въехал легковой автомобиль. Остановившись у гаража, водитель выбрался из салона.
Это был элегантный пятидесятилетний мужчина в дорогой, со вкусом подобранной одежде. Его совершенный облик нарушала только одна деталь: коротковатые брюки. Этим он напомнил Дайнеке Романова.
«Впрочем, – подумала она, – во многих европейских странах считается нормой, когда при ходьбе у мужчин видны носки, а из рукавов пиджака – манжеты сорочки».
– Ну, наконец-то! – Мужчина подошел к Вячеславу Алексеевичу, схватил его руку и энергично затряс. – Второй день вас ищу. Звонил, писал эсэмэски, разыскивал на работе. Спасибо Елене Петровне…
– Ей за что? – По тому, как Вячеслав Алексеевич это спросил, было видно, что он нервничает.
– За то, что подсказала, где вас искать.
– Хотите сказать, что…
– Елена Петровна сказала, что если я приеду сюда, то с большой долей вероятности обнаружу вас здесь.
Немного помолчав, Вячеслав Алексеевич отступил назад и указал на Дайнеку:
– Моя дочь Людмила. – Потом представил ей гостя: – Петр Яковлевич Алехин, тот самый знающий человек, о котором я тебе говорил.
– Пожалуйте в дом! – Серафима Петровна протянула руку дощечкой и, дождавшись рукопожатия, охотно представилась: – Меня зовут Серафима, а это моя дочурка. Иди сюда, Настя!
Настя поздоровалась, и Вячеслав Алексеевич сказал:
– Мои бывшие теща и жена.
Алехин виновато понурился. Ему стало ясно, что подразумевала Елена Петровна, когда порекомендовала приехать сюда.
Глава 11Монета царя Атея
Вся компания, включая Тишотку, прошла в дом и расположилась в гостиной. Серафима Петровна с многозначительным видом удалилась на кухню. Оставалось только догадываться, какие кулинарные шедевры она подаст на обед.
Вячеслав Алексеевич сел на диван рядом с Дайнекой. Алехин устроился напротив, Настя – поодаль, но не так далеко, чтобы не расслышать каждое слово.
– Прошу прощения… Мне нужно позвонить. Я скоро вернусь. – Вячеслав Алексеевич встал и вышел в прихожую.
В тишине гостиной слышалось, как он набирает номер и ждет ответа. Наконец раздался его голос:
– Лена! Это я. У меня все нормально. Алехин здесь. Да… Да, я на даче. Послушай… – На этой фразе разговор оборвался.
Вячеслав Алексеевич вернулся в гостиную с потемневшим лицом. Дайнека грустно опустила глаза, Настя, напротив, торжествовала.
Он сел на прежнее место и обратился к Алехину:
– Рассказывайте…
– Я вас искал, – напомнил Алехин.
– Это я понял. У вас есть что-нибудь сообщить?
– Когда я получил результат экспертизы известной вам монеты, я плакал.
– Как эмоционально.
– Вы удивитесь, но я ждал этого всю свою жизнь!
– Монетку? – поинтересовалась Дайнека.
– Нечто похожее, – Алехин снисходительно улыбнулся.
– А у меня еще одна похожая есть. – Она достала кошелек и вытащила из него вторую монетку. – Вот!
Алехин протянул дрожащую руку, казалось, что его сейчас хватит удар.
– Боже мой! Откуда вы их извлекаете?!
– Это не важно, – вмешался Вячеслав Алексеевич и строго посмотрел на Дайнеку. Потом снова обратился к Алехину: – Так что там с монетой?
– В мире таких пять.
– Да ну…
– Эта – шестая. Монета отчеканена в четвертом веке до нашей эры во времена скифского правителя Атея. Царь Атей объединял все племена скифов от Дуная до Дона и был равен по могуществу Филиппу Македонскому. Кстати, Филипп был отцом Александра. Вам наверняка об этом известно.
– Я никогда не увлекался историей, – сказал Вячеслав Алексеевич.
– Это не важно. – Алехин говорил увлеченно, помогая себе руками. – Я упомянул, что до сих пор монет было пять. Две из них выглядят так же, как наша: на одной стороне изображен юный Геракл в львиной шкуре, а на другой – конный скиф. Они отчеканены в южнопонтийском городе Гераклее. Одна из них находится в Эрмитаже, другая хранится в собрании Исторического музея. Еще три – с изображением головы Артемиды и всадником – были выпущены при том же царе Атее в городе Каллатия, который располагался на западном берегу Черного моря, на территории современной Румынии.
– Как неожиданно, – проговорил Вячеслав Алексеевич, но по его лицу было видно, что он думает о другом. – Должен признаться, я удивлен.
– С исторической точки зрения – это ни с чем не сравнимая удача!
– А с точки зрения обычного человека – форменный геморрой. Полагаю, нам с дочерью следует объяснить, откуда взялась эта монета?
– Монеты, – уточнила Дайнека.
Вячеслав Алексеевич устало махнул рукой:
– Боюсь, нам нечего сказать ни в том, ни в другом случае.
– Мы с тобой ничего не украли.
Он возразил:
– И что мы скажем? Что подошел какой-то бродяга и предложил за сходную цену археологический раритет? Ты хочешь, чтобы все поверили в подобную чушь?
– А если бы так?
– И где нам искать этого старика?
– Нигде. – Дайнека опустила голову и проговорила чуть слышно: – Его теперь никто не найдет.
– Что это значит? – встревожился Вячеслав Алексеевич.
– Он убит.
– Как убит? Еще позавчера был живой. Послушай, а откуда у тебя взялась вторая монета?
– Старик сам мне ее дал.
– Когда?
– Позавчера вечером на той же заправке.
– А убили его когда?
– Тоже позавчера. – Опустив голову, Дайнека исподтишка огляделась. – Я тебе потом все расскажу.
Кухонная дверь распахнулась, в комнату вошла Серафима Петровна с огромным тортом-медовиком на руках. Одному богу было известно, как она успела его испечь.
– К чаю после обеда. – Она поставила торт на буфет и проворковала: – Настюша, приготовь салфетки и скатерть. – Вернувшись к двери и уже зайдя на кухню, Серафима Петровна вдруг выглянула: – Что-то я не поняла… На сколько тянет эта монетка?
– Что, простите? – спросил Алехин.
– Сколько, говорю, за нее заплатят?
– Строго говоря, это общенародное достояние. Но если хотите знать, монета – бесценна, – сказал Алехин и посмотрел на Дайнеку: – Я могу забрать для экспертизы вторую?
– Берите.
– Если они обе чеканены одной парой штемпелей – это исключит всякие сомнения в их подлинности. – Он повертел монету в руках. – На первый взгляд они абсолютно идентичны, но у этой лучшая сохранность. Нет никаких оснований считать монеты поддельными. На них отсутствуют следы вторичной доработки резцом. Они уникальны!
– Ну, хорошо, Петр Яковлевич, – проговорил Вячеслав Алексеевич. – Теперь опишите дальнейшее развитие событий. Чтобы расставить точки над «i», заявляю: мы не претендуем на вознаграждение.
Судя по грохоту на кухне, из рук Серафимы Петровны в этот момент выпала пустая кастрюля.
В воздухе повисла недолгая пауза, которую прервал Алехин:
– Об этом давайте позже. Очень вам благодарен. Монеты станут настоящей сенсацией!
– Кому нужно такое старье… – буркнула Настя.