– Я передумала, – пролепетала она. – Послушай, что происходит? Зачем у тебя Петр Яковлевич?
– Я – его отчим! – воскликнул Алехин. – Но вы-то откуда друг друга знаете? Послушай, Влад, я недоумеваю. Зачем же ты так настойчиво интересовался Людмилой? Это связано с монетами? Скажи! Не молчи!
Влад бросил Дайнеку и резко обернулся к отчиму:
– Прошу тебя, заткнись!
– Как ты со мной разговариваешь?! Мальчишка!
Дайнека рванулась к двери, распахнула ее и побежала к винтовой лестнице, но Влад успел перекрыть ей путь. Она развернулась и выскочила на узкий балкон.
Забившись в угол, Дайнека со страхом ждала, пока Влад придет за ней. И он пришел:
– Глупая… Ну, чего ты?
– Не подходи ко мне! – Дайнека обернулась, посмотрела вниз. От высоты у нее закружилась голова, и она вцепилась в металлическое ограждение балкона. – Не подходи!
– Я не причиню тебе зла… – Влад подходил медленно, не делая резких движений. – Просто хочу объяснить…
– Не нужно объяснять! Я все поняла! – Одним глазом Дайнека косила на Влада, другим – на карниз. – Ты все подстроил! И ты специально со мной познакомился!
– Да нет же! Вспомни! Ты сама подошла ко мне в том кафе.
– Я рассказала тебе про Шныря! Ты ходил со мной к Благовестову!
– Все вовсе не так!
– Ты слышал мой разговор с Кротовым!
Влад рванулся и схватил Дайнеку за шею:
– Не нужно, не дергайся. Или хочешь, чтобы я помог тебе прыгнуть?
– Ты забрал золото из могилы… – прохрипела Дайнека.
– Не докажешь… – Влад говорил тихо, будто шипел. – Даже если так, ты ничего не докажешь…
На балкон вышел Алехин и громко крикнул:
– Что здесь происходит?!
Влад отпустил Дайнеку, развернулся и ломанулся к двери. Он выбежал с балкона, едва не сбив с ног Алехина. Тот бросился к Дайнеке:
– Вы в порядке?
Она снова обернулась, глянула вниз и сдавленно прошептала:
– Да… Со мной все в порядке.
Алехин сам повез Дайнеку домой. Она сидела на заднем сиденье и молчала, изредка всхлипывая.
– Объясните мне, что произошло, – не выдержав, спросил Петр Яковлевич.
– Прошу вас, не сейчас… – Дайнека шмыгнула носом.
– Куда уехал Влад? Из двора исчезла его машина.
– Не знаю.
– Вы поссорились?
Она промолчала, и Алехин снова спросил:
– Это как-то связано с монетами?
Дайнека кивнула.
– Боже мой… – Помолчав, Алехин сказал: – Не спешите с выводами. Мальчик так молод.
– Я не спешу…
– Прошу вас о милосердии… Даже если он совершил что-то плохое, в конце концов, Влад мне как сын. Его мать не переживет, если…
– Петр Яковлевич, – взмолилась Дайнека. – Пожалуйста, отвезите меня поскорее домой!
Во дворе своего дома Дайнека выскочила из машины Алехина, забежала в подъезд и перевела дыхание только тогда, когда за ней захлопнулась дверь квартиры.
Тишотка вышел из комнаты, сел напротив и посмотрел ей в глаза.
– Если бы ты знал… Если бы ты только знал, – сказала Дайнека и горько расплакалась.
Глава 31Тишина ожидания
Известие о том, что отец и Елена Петровна едут на машине «по Европам», свалилось как снег на голову. Было ясно – для отца вопрос монет был закрыт. Дайнека решила не тревожить его и не передавать рассказ Благовестова. Может быть, когда-нибудь зайдет разговор, и тогда она все расскажет. Должно пройти какое-то время, чтобы все успокоились.
Про Влада Дайнека не хотела ни думать, ни говорить. Она затаилась и молча переживала свою ошибку. Мучилась и сожалела, но в конце концов решила, что она живой человек и имеет право любить и ошибаться. Любила она Влада или просто очень хотела любить? В этом Дайнека не разобралась, но надеялась, что когда-нибудь разберется.
Перед отъездом Вячеслав Алексеевич и Елена Петровна заехали к Дайнеке, надеясь, что она передумает и отправится с ними в путешествие. Вячеслав Алексеевич сам побеспокоился о выездных документах для Тишотки, но Дайнека стояла на своем. Одиночество для нее было лучшим лекарем.
Дайнека вышла во двор вместе с Тишоткой, чтобы проводить отца и Елену Петровну. Они уже попрощались и обнялись по нескольку раз, когда во двор влетела машина Насти. Сама она, как фурия, выскочила из салона и бросилась к Вячеславу Алексеевичу:
– Почему не берешь трубку?!
– А я должен? – спросил Вячеслав Алексеевич.
– Зачем прислал ко мне адвоката и Вешкина?!
– Чтобы ты при них подписала договор аренды.
– Какая чертова аренда! – Настя окончательно сорвалась на крик. – Дом мой! Слышишь?! Мой! – Она обернулась к Дайнеке: – Это все ты, гадина! Без тебя тут не обошлось!
– О чем она, папа?
– Дом выкуплен. Договор на продажу земли аннулирован. И то и другое переоформлено на меня. Чтобы жить в этом доме, Настя должна заключить со мной договор аренды.
– Ты! – Настя бросилась на Вячеслава Алексеевича с кулаками, но он ее придержал.
– Откуда у нее деньги? – возразила Дайнека. – Она не сможет платить за аренду.
Отец ответил:
– Назначена минимальная сумма. По крайней мере, устроится на работу. Впрочем, я и сам в это не верю.
– Зачем ты это сделал?! Зачем?! – прорыдала Настя.
– Затем, чтобы ты еще раз не заложила свой дом.
Немного успокоившись, Настя спросила:
– Дом все-таки мой? Это правда?
– Он твой, – сказал Вячеслав Алексеевич. – Теперь ты больше не наделаешь глупостей.
– А если ты умрешь?
Услышав этот вопрос, Елена Петровна взяла за руку Вячеслава Алексеевича.
– Когда я умру, – сказал он, – дом перейдет к Людмиле.
– Она меня выгонит!
– Я распоряжусь, чтобы не выгоняла. На ее порядочность ты можешь рассчитывать. Езжай домой и подпиши договор.
Дождавшись, когда Настя уедет, Вячеслав Алексеевич и Елена Петровна в последний раз обнялись с Дайнекой, сели в машину и выехали из двора.
Дайнека и Тишотка, как две сироты, остались стоять у подъезда. Было так грустно, что, повернись время вспять на пять минут раньше, Дайнека собрала бы свою сумку, сгребла бы Тишотку и уехала бы вместе с отцом.
Решив заплакать, Дайнека передумала, потому что в этот момент во двор въехала полицейская машина, и оттуда вышел следователь Кротов:
– Здравствуйте, Людмила Вячеславовна! Заехал наудачу. Мне нужно вам кое-что передать…
Она спросила:
– Как идет расследование?
– Сторож Ефимов пошел на поправку, к нему из Тулы приехала жена. Она точно его выходит.
– Он уже дал показания?
– И он, и Алексей Черемных.
– Кто убил Велембовского?
– Черемных. Старик рассказал ему о сокровищах, когда продавал золотую тарелку. Заправщик стал за ним следить, проломил пол и разорил временный тайник. Похитив гребень, браслет и бляшки. Когда заправщик понял, что вы с отцом разыскиваете его из-за античной монеты, он испугался и на всякий случай убил старика. Побоялся, что тот расскажет о золотых украшениях и цепочка приведет к нему самому.
– Шнырева тоже убил он?
– Да.
– Его-то за что?
– Если коротко: по пьянке Шнырь рассказал сторожу, что видел, как Черемных убивал Велембовского. Тот, в свою очередь, тоже по пьянке, рассказал об этом заправщику и тем самым подписал приговор Шнырю и себе. Если хотите знать, у меня сложилось стойкое впечатление, что Глеб Велембовский, как неглупый, интеллигентный человек, осознавал ценность всех этих предметов. Но он хотел есть и не собирался заживаться на этом свете.
Дайнека добавила:
– Он продавал их втихаря, потому что не хотел, чтобы отца назвали вором.
– Вениамин Велембовский похитил большие ценности. К тем, что конфискованы в Туле, добавилось еще сорок наименований.
– Откуда они взялись? – удивилась Дайнека.
– Позапрошлой ночью на Калужском шоссе разбился ваш знакомый, пасынок Алехина Влад Делягин.
– Он жив?… – Дайнека задала этот вопрос, теряя сознание.
Кротов поддержал ее под руку и покачал головой:
– Делягин погиб. Как считает Алехин, он ехал в деревню, в дом умершей бабки. Вероятно, хотел там отсидеться, но не доехал. В его машине обнаружены золотые предметы скифской культуры в количестве сорока единиц. – Кротов повертел пакет, который держал в руках, и продолжил: – Признаться, когда я узнал, что вы проникли в заброшенный дом с пасынком Алехина, я заподозрил вас в преступном сговоре с ним, однако не нашел никаких подтверждений. Делягин не был убийцей, он просто был ловким человеком.
– Я здесь ни при чем, – тихо проронила она.
– Мне это известно. – Кротов протянул ей пакет: – Это вам!
– Что это?
– Обнаружено при обыске в мастерской у Делягина. На пакете написано ваше имя.
– Я вижу.
– До свидания! – Кротов улыбнулся. – А лучше – прощайте. Надеюсь, больше не увидимся. – Усевшись в машину, он хлопнул дверцей, но потом опустил стекло и крикнул: – А дом, кстати, вчера снесли!
Кротов уехал, и Дайнека с Тишоткой пошли домой.
Войдя в квартиру, Дайнека положила пакет на стол и села рядом. Она долго смотрела на коричневую оберточную бумагу и на округлые буквы на ней: «Для Дайнеки». Наконец разорвала ее и достала картину, на которой был изображен домик у реки, сквозь высокие деревья проглядывало розовое небо, и солнце шло к горизонту.
В дверь позвонили. Дайнека обернулась и замерла. Тишотка выбежал в прихожую и, глядя на дверь, завилял хвостом.
Дайнека открыла дверь. На пороге ее квартиры стоял Джамиль – живой, родной и такой любимый. Она бросилась к нему, прижалась и почувствовала, что слова любви рождаются заново – как солнечный свет, как ветер или тишина ожидания.
– Я очень тебя люблю.