Но я заставил их отстоять два часа.
Несмотря на то, что мне самому страшно хотелось снять с себя сэндвич и убежать.
Когда я дал им сигнал что «будет ребята, пошли выпьем у меня в «Winslow» они с облегчением сорвали с себя сэндвичи.
Когда Пруссаков заталкивал их в мусорный контейнер, я отвернулся.
Вот так создаётся История, в муках, как видите.
А «Нью Йорк Таймз» стала за быстро прошедшие сорок с лишним лет ещё хуже, деградировала и врёт уже впрямую. Ну да вы знаете, за новостями-то следите ведь…
Адвокат и Филозоф
Приключилась такая история.
Пришёл ко мне адвокат Беляк и мы заспорили почему убили Бориса Немцова.
Заметьте, не кто убил, но почему.
Адвокат Беляк, умудрённый походами в тюрьмы к подзащитным и уголовными делами всю его жизнь, конечно, имеет опыта больше моего, хотя, хотя и я опыт с криминальной психологией имею немалый.
Сидим мы на узкой кухне у окна и излагаем каждый свою точку зрения.
– Да она же проституткой была, эта девка. (Это Беляк.)
Я: Ну и что, проституток тоже, бывает, страстно любят.
– Ты не знаешь психологии чеченцев. Чеченец за девку убивать не пойдёт… (Адвокат Беляк.)
Я: Те, кто убивал не то что не знали, но и не должны были знать причину убийства, чеченцы они или нет.
Адвокат Беляк: А ты знаешь, кстати, что дочь Немцова Жанна и его жена, она же татарка, – мусульманки обе.
Я: Не знал, теперь знаю. Так это же в пользу моего объяснения причины убийства. Что причина – личная, а то ведь выдвинули причиной, что якобы Немцов мусульманские ценности поносил в связи с нападением на «Charlie Hebdo»…
Адвокат Беляк: Да это чепуха! Только это украинцы его заказали. Ты же сам говоришь, что Немцов в политике был второстепенной фигурой, но хохлы-то дремучие, им Немцов представлялся лидером оппозиции. А ты знаешь, что один из их командиров Семенченко по-моему, был любовником Дурицкой?
Я: Общеизвестно.
Адвокат Беляк: Был. Да только ему на неё наплевать. Он сам говорил.
Я: А ты что хотел бы, чтобы он, расплакавшись, признался, что нанял киллеров из ревности и они его на Замоскворецком мосту убили?
Адвокат Беляк: Ты хочешь сказать, что это он?
Я: Нет, я этого знать не могу и гадать не стану. По моему твердому убеждению убивают всегда люди не первого ряда, и даже не второго, третьего – скорее, простые, дремучие и страстные. Я уверен, что миром движут страсти, а не деньги, не расчёт. Ты знаешь, я хотел даже фундаментальную книгу написать в противовес «Капиталу» Маркса, под названием «Страсти», теперь уже, правда, не успею.
Адвокат Беляк: Немцова, Эдуард, убили хохлы по политическим причинам, надеясь вызвать в России как минимум беспорядки. Они его переоценили… А Дурицкая – просто проститутка. Фотография с бородатым на которую ты ссылаешься, кстати, это сэлфи… и возможно она вообще фэйковая, чтобы сбить общество со следу, недаром её перед приговором повесили в Сеть.
Беляк довольно крупный, в клетчатой рубашке и в джинсах, модный по сути криминальный адвокат.
И я, довольно ссохшийся, с впалыми щеками, седые волосы, философ… хм…
Буряты
Красноярск – русский город, а через сутки по ж/д – Иркутск – это монгольский и русский, Иркутск – это в Азии.
Черноголовые диковатые рослые девки на улицах. Старые XVIII-го и XIX-го веков дома, окрашенные в цвета, могучая река Ангара, широко катящаяся по центру города… Впрочем, есть и отмели…
Меня там угораздило попасть на бурятский праздник.
Происходил он в зелёной, плоской долине, окаймлённой двумя реками на фоне горбатой зловещей совершенно чёрной скалы, лежавшей, как большой чёрный зверь.
Там собрались буряты. Были и несколько русских, но немного, как крупинки в общем море бурятов.
Солнце нещадно раскаливало бошки.
Началось с шествия районов.
Всё вместе это выглядело как смесь советской демонстрации трудящихся с самодеятельностью племён чингиз-хановской империи.
Идут под широким транспарантом, где написано, ну скажем, «КАТЛОНСКИЙ РАЙОН», впереди – несколько советских старых и статных начальственного вида бурятов в советских костюмах и с колодками наград на пиджаках. А за ними валит невообразимая толпа, кто в шёлковом халате, кто в джинсах и в халате, у кого на голове войлочный колпак, несколько женщин в национальных костюмах, смахивающих на китайские, атлеты с голыми плечами в борцовках…
Слонов, впрочем, не было, только у одной из окаймляющих рек я видел сонного верблюда.
Мы нашли в толпе бурятского поэта по имени Амарсана (кстати, классный поэт, редкого таланта) и я стал просить его помочь мне купить водки, которую гонят из кумыса. Он обещал, но таковой водки мы не нашли.
Зато мы поели огромных пельменей, похожих на узбекские манты, в каждом ухастом пельмешке содержалось грамм по сто крупно рубленного мяса.
Мне там дико понравилось. Я посмотрел выступление танцевального ансамбля юных лотосов в жёлтых шёлковых халатах. У них свисали из ушей и из головных уборов стекляшки на ниточках и позванивали. Затем место юных лотосов занял танцевальный ансамбль матрон в салатного цвета халатах… (тут я призадумался, вспоминаю, может быть наоборот, юные лотосы были в салатных халатах, а матроны – в жёлтых?). У матрон также были шапочки, как у получивших учёную степень в английском университете и свисали на нитках стекляшки, позванивая. Тональность музыки (Гонг и какие-то мелкие литавры) была совсем китайская.
С одним из охранников мы отправились в туалет, а когда вернулись остававшийся без нас наш парень сообщил, что к нему подошла бурятка из МЧС и попросила Вам передать, что бурятские женщины в МЧС Вас читают и знают, кто Вы… Пусть он не думает, что у нас тут захолустье…
Мне было и приятно, и грустно. Что читают – мне польстило, а вот что это не чингизхановский улус оказался, стало жаль.
Впрочем, бурятский народ этого всего не знал, они думали, что они в чингизхановском улусе и стали готовиться к конному состязанию. Всех нас попросили уйти с плоского поля и мы ушли.
Те буряты, которые живут ближе к Иркутску, они шаманисты. А те, что живут по другую сторону Байкала – они буддисты.
И те, и другие – загадочны на мой взгляд.
То, что буряты – монгольское племя, я и так знал. Когда составлялся договор Китая с Россией, наши буряты пасли стада в Забайкалье. Так вот получилось, что они стали подданными Российской империи.
Но и в Монголии полным-полно бурятов. Говорят, что 30 процентов населения.
Буряты довольно высокие, вполне себе могучие люди. Их в России где-то с полмиллиона. Столица Бурятской Республики – Улан-Удэ.
Смешно, но там есть улица Лимонова. Она всё время в Интернете выскакивает, потому что на ней постоянно дорожно-транспортные происходят.
Два поражения
– Бывали ли в Вашей жизни политические поражения, Эдуард Вениаминович?
– А бывали, дети, как не бывать.
Так 4 октября 1993 года шли мы с Тарасом Рабко по Садовому кольцу, пробираясь от окрестностей Дома Советов, хотели уехать в Тверь, чтоб там скрыться, залечь на дно. Тарас тогда учился в Твери и снимал комнату у какой-то бабки на окраине. Мне позвонил Проханов и сказал, что отдан приказ всем уехать из Москвы. На Садовом были устроены самовозникшие КПП. И на них милиционеры, военные и гражданские с автоматами проверяли документы и осматривали проходящих. Машины, по-моему, вообще не ездили в то утро.
Не стану притворяться, страшно было. Гражданские с автоматами выглядели устрашающе. Военные почему-то выглядели менее опасными. Ремень автомата поверх кожаной куртки крайне неприятно смотрится…
Как-то мы просочились. На Ленинградском вокзале нас ждало совсем тяжкое испытание. Мы было уселись в электричку, как вдруг узнали от людей, что по вагонам ходят вооружённые люди, кого-то выискивают. Тарас заволновался и мы, выждав между вагонами когда народ схлынет, погрузились вниз и заползли под платформу. Там мы оказались не одиноки, ещё с десяток личностей, по-видимому неблагонадёжных, прятались под платформой.
Сверившись с часами где-то за пару минут до отхода электрички, мы вылезли в то же место, откуда покинули электричку. Когда тронулись, то увидели идущих в сторону вокзала по платформе нескольких ментов и штатских с военными. И я опять отметил, что автоматы у штатских здорово нервируют.
Тарас с утра убегал в недалёкий свой универ учиться, а я сидел со спущенными шторами на окнах и слушал радио, телик был, но не в рабочем состоянии. Радио объявляло кого арестовали. Сказали, что капитана Шурыгина разыскивают, а что Лимонов убит.
«Ну и хорошо», – подумал я. «Искать не будут».
Осень стояла великолепная. Приоткрыв осторожно край шторы, я видел, что даже берёзки не успели облететь, а они обычно облетают первыми. Осень тогда хороша, когда она наступает медленно. Вот в тот год она пришла медленно и листья желтели прожилка за прожилкой, не сразу.
Приходил Тарас, приносил еды. Обычно сарделек и хлеба. И мы шли гулять в лес. Собственно дом и стоял в лесу, на окраине леса. Тверской модели хрущёвка, плохо и мало обитаемая.
Что сказать про бабку. Она присутствовала, но жила как старая муха в невидимой паутине, висящая в паутине уже не один год, сухая, сморщенная и тёмная бабка всё время что-то шептала и околачивалась тенью от кухни в свою комнату. Иногда она что-то жевала, вероятно, хлеб.
Уходя гулять в лес Тарас наказывал бабке, чтоб она записывала номера телефонов, если кто звонил.
Она записывала и даже диктовала, глядя в свою засаленную кухонную тетрадку, но диктовала вот как: «Три, пять, минус». Тарас безжалостно хохотал над бабкой, а мне её было жалко.
В лесу мы ходили по просекам и тропинкам, по старым ж/д путям, заросшим как старое кладбище и говорили о потерпевшем поражение историческом восстании, в котором участвовали по мере сил… Лес был хоть и пригородный, но не слабый. Там даже лопухи были огромные. Иногда мы видели людей и собак. Тогда ещё я не так сильно был известен и, что у меня было на голове? А, у меня на голове была синяя кепка разлинованная, я купил её в универмаге в Черногории, в городе Титовград, за год, что ли до того времени, когда мы вынужденно гуляли в лесу.