К концу 70-х гг. XIII в., после окончательного захвата Южного Китая, лидеры империи не смогли сформулировать новых целей, которые бы консолидировали Чингисидов. У монголов фактически не осталось сильных противников в Восточной и Центральной Азии. Показательно, что монголы, несмотря на ожесточенное сопротивление, смогли покорить Китай, но им не удалось завоевать Вьетнам. Западноевропейские страны и мамлюкский Египет не могли быть общеимперскими раздражителями, так как располагались слишком далеко от политического центра империи и не представляли угрозы для основных территорий Монгольского государства. Католические страны рассматривались целым рядом великих ханов (Угэдэем, Мункэ, Хубилаем) в качестве союзников в борьбе с мусульманами, но дела до совместных акций так и не дошло. В данных условиях в улусах складывались предпосылки для проведения собственной внешней и внутренней политики, что усиливало их обособленность от имперского руководства.
Монгольская империя, достигнув пика в своем развитии к 5060-м гг. XIII в. и превратившись в одну из самых сложных форм ранней государственности, распалась затем на отдельные государственные и потестарные образования, что лишний раз продемонстрировало обратимость политических процессов у кочевников.
Айонс У. 2002. Культурный капитал, набеги за скотом и военное превосходство традиционных скотоводов. Кочевая альтернатива социальной эволюции / Отв. ред. Н.Н. Крадин и Д.М. Бондаренко. М., с. 99–108.
Барфилд Т. 2002. Мир кочевников-скотоводов. Кочевая альтернатива социальной эволюции / Отв. ред. Н.Н. Крадин и Д.М. Бондаренко. М., с. 59–85.
Бондаренко Д.М., Коротаев А.В., Крадин Н.Н. 2002. Введение: социальная эволюция, альтернативы, номадизм. Кочевая альтернатива социальной эволюции / Отв. ред. Н.Н. Крадин и Д.М. Бондаренко. М., с. 9–36.
Васютин С.А. 2001. Проблемы дефиниций в исследовании социальной истории средневековых кочевников. Сборник трудов областной научной конференции «Молодые ученые Кузбассу. Взгляд в XXI век». Гуманитарные науки. т. 1. История, Социология, Экономика. Кемерово, с. 16–21.
Васютин С.А. 2002. Типология потестарных и политарных систем кочевников. Кочевая альтернатива социальной эволюции / Отв. ред. Н.Н. Крадин и Д.М. Бондаренко. М., с. 86–98.
Вернадский Г.В. 1997. Монголы и Русь. Тверь: ЛЕАН; М.: АГРАФ.
Владимирцов Б.Я. 1934. Общественный строй монголов: монгольский кочевой феодализм. Л.: Изд-во АН СССР.
Владимирцов Б.Я. 1992. Чингис-хан. Горно-Алтайск.
Галстян А. 1970. Завоевание Армении монгольскими войсками. Татаро-монголы в Азии и Европе / Отв. ред. С.Л. Тихвинский. М., с. 158–178.
Думай Л.И. 1970. Некоторые проблемы социально-экономической политики монгольских ханов в Китае в XIII–XIV вв. Татаро-монголы в Азии и Европе / Отв. ред. С.Л. Тихвинский. М., с. 311–352.
Кляшторный С.Г. 1986. Основные черты социальной структуры древнетюркских государств Центральной Азии (VI–X вв.). Рабство в странах Востока в средние века / Отв. ред. О.Г. Большаков, Е.И. Кычанов. М., с. 217–228.
Крадин Н.Н. 1992. Кочевые общества. Владивосток: Дальнаука.
Крадин Н.Н. 1995а. Вождество: современное состояние и проблемы изучения. Ранние формы политической организации: от первобытности к государственности / Отв. ред. В.А. Попов. М., с. 11–61.
Крадин Н.Н. 1996. Империя хунну. Владивосток: Дальнаука.
Крадин Н.Н. 2000а. Имперская конфедерация хунну: социальная организация суперсложного вождества. Ранние формы социальной организации / Отв. ред. В.А. Попов. СПб., с. 195–223.
Крадин Н.Н. 2000б. Кочевники, мир-империи и социальная эволюция. Альтернативные пути к цивилизации / Отв. ред. Н.Н. Крадин, А.В. Коротаев, Д.М. Бондаренко и В.А. Лынша. М., с. 314–336.
Крадин Н.Н. 2001. Политическая антропология: Учебное пособие. М.: Ладомир.
Крадин Н.Н. 2002а. Империя Хунну. 2-е изд. М.: Логос.
Крадин Н.Н. 20026. Структура власти в кочевых империях. Кочевая альтернатива социальной эволюции / Отв. ред. Н.Н. Крадин и Д.М. Бондаренко. М., с. 109–128.
Кутлуков М. 1970. Монгольское господство в Восточном Туркестане. Татаро-монголы в Азии и Европе / Отв. ред. С.Л. Тихвинский. М., с. 85–99.
Кызласов Л.Р. 1992. Очерки по истории Сибири и Центральной Азии. Красноярск: Изд-во Красноярского ун-та.
Марей А.В. 2000. Особенности социально-политической организации печенегов. Альтернативные пути к цивилизации / Отв. ред. Н.Н. Крадин, А.В. Коротаев, Д.М. Бондаренко и В.А. Лынша. М., с. 337–343.
Марков Г.Е. 1976. Кочевники Азии. Структура хозяйства и общественной организации. М.: Изд-во МГУ.
Марков Г.Е., Масанов Н.Э. 1985. Значение относительной концентрации и дисперсности в хозяйственной и общественной организации кочевых народов. Вестник МГУ, сер. 8. История, № 4, с. 86–96.
Масанов Н.Э. 1984. Проблемы социально-экономической истории Казахстана на рубеже XVIII–XIX вв. Алма-Ата: Наука.
Масанов Н.Э. 1987. Дисперсное состояние — всеобщий закон жизнедеятельности кочевого общества. Взаимодействие кочевых культур и древних цивилизаций / Отв. ред. В.М. Массон. Алма-Ата, с. 21–24.
Мелихов Г.В. 1970. Установление власти монгольских феодалов в Северо-Восточном Китае. Татаро-монголы в Азии и Европе / Отв. ред. С.Л. Тихвинский. М., с. 62–84.
Мункуев Н.Ц. 1970. Новые материалы о положении монгольских аратов в XIII–XIV вв. Татаро-монголы в Азии и Европе / Отв. ред. С.Л. Тихвинский. М., с. 382–418.
Петрушевский И.П. 1970. Иран и Азербайджан под властью Хулагуидов (1256–1353 гг.). Татаро-монголы в Азии и Европе / Отв. ред. С.Л. Тихвинский. М., с. 222–254.
Плетнева С.А. 1990. Половцы. М.: Наука.
Свистунов Н.П. 1970. Гибель государства Южных Сунов. Татаро-монголы в Азии и Европе / Отв. ред. С.Л. Тихвинский. М., с. 271–293.
Скрынникова Т.Д. 1997. Харизма и власть в эпоху Чингис-хана. М.: Восточная литература.
Скрынникова Т.Д. 2000. Монгольское кочевое общество периода империи. Альтернативные пути к цивилизации / Отв. ред. Н.Н. Крадин, А.В. Коротаев, Д.М. Бондаренко и В.А. Лынша. М., с. 344–355.
Скрынникова Т.Д. 2002. Структура власти монгольских кочевников эпохи Чингис-хана. Кочевая альтернатива социальной эволюции / Отв. ред. Н.Н. Крадин и Д.М. Бондаренко. М., с. 204–219.
Трепавлов В.В. 1993. Государственный строй Монгольской империи XIII в.: Проблема исторической преемственности. М.: Наука.
Трепавлов В.В. 2000. Бий мангытов, корованный chief: вождества в истории позднесредневековых номадов Западной Европы. Альтернативные пути к цивилизации / Отв. ред. Н.Н. Крадин, А.В. Коротаев, Д.М. Бондаренко и В.А. Лынша. М., с. 356–367.
Федоров-Давыдов Г.А. 1966. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М.: Изд-во МГУ.
Федоров-Давыдов Г.А. 1973. Общественный строй Золотой Орды. М.: Изд-во МГУ.
Хазанов А.М. 1975. Социальная история скифов. Основные проблемы развития древних кочевников евразийских степей. М.: Наука.
Хазанов А.М. 2002. Кочевники евразийских степей в исторической ретроспективе. Кочевая альтернатива социальной эволюции / Отв. ред. Н.Н. Крадин и Д.М. Бондаренко. М., с. 37–58.
Т.Д. СкрынниковаБогол в социальной стратификации монгольского общества периода империи[54]
Конец XII — начало XIII в. характеризуется активизацией процессов политогенеза социально-политических объединений, складывавшихся на территории формирования Монгольской империи, что, безусловно, требовало легитимации отношений «господства — подчинения» групп, входящих в их состав. Одним из терминов, маркировавших эти отношения, был богол, интерпретация которого представляет большую сложность, но является необходимой, поскольку может способствовать пониманию характера не только монгольского общества, но и служить решению проблем типологии социальной структуры кочевых обществ.
Сложение кочевого ядра Монгольской империи характеризуется тем, что в процесс вовлекались народы разной этнической принадлежности, что привело к тому, что даже властная элита представляла собой полиэтничное сообщество. Поэтому, безусловно, процесс сложения собственно монгольского ядра Монгольской империи, выявление субстратных единиц, его формировавших, требуют специального изучения. В этом контексте огромное значение имеют процессы идентификации и самоидентификации вновь включаемых в общность групп, что нашло отражение в письменных средневековых памятниках как собственно монгольских, так и соседствующих с монголами народов, имевших собственную историографическую традицию. Идентификация является одной из функций политической культуры, через которую реализуется потребность человека в понимании своей групповой принадлежности, что способствует также выполнению ею и других функций: адаптивной, ориентации, социализации, интеграции и коммуникации. Рассматриваемый нами период — постоянного переструктурирования социально-политических объединений — требовал столь же регулярного осмысления (констатации) и пересмотра границ своей общности. Моделируемые властной элитой границы общностей становятся эффективными механизмами конкретной социальной практики, регламентирующими принципы взаимоотношений групп (этносов, политий, союзов, конфедераций), носящих нестабильный изменчивый характер вследствие специфики кочевых обществ. В таких обществах необходима постоянная манифестация границ идентичности, что связано с частыми изменениями в структуре сообществ.
Одним из терминов, маркирующих определенный уровень идентичности, является термин богол, который чаще переводится как «раб, рабы» и, соответственно, этот перевод в значительной части определяет интерпретацию социальной структуры монгольского общества (часто исследователями по истории Монгольской империи