До освобождения монгольский народ стонал под игом князей (нойонов) и дворян (тайджи). Ненависть к ним со стороны простого народа отражена и в монгольском фольклоре. Представители господствующего класса изображаются высокомерными, жестокими, несправедливыми и глупыми. Положительный же герои из народа всегда бывает добрым, умным, находчивым, ловким, смелым человеком и, как правило, из всех трудностей выходит победителем.
Монголы исповедуют буддизм. До революции буддийские монахи-ламы имели огромную власть над народом. Они являлись наставниками мирян, занимались лечением больных, вмешивались во все дела своей паствы. Верующим приходилось содержать и монастыри, и целую армию лам, которые нещадно эксплуатировали бедных аратов. Это не могло не найти отражения и в произведениях фольклора.
В сказках и былинах лама почти всегда играет отрицательную роль. Нередко ламы оказываются в дружественных отношениях с мангасами, злобными и враждебными людям чудовищами. В популярном в Монголии эпическом произведении «Гэсэриаде» лама лишает младенцев языка, а мангас принимает облик ламы, чтобы превратить героя Гэсэр-хана в осла. Лама, дружащий с мангасом, показан и в одной из сказок этого сборника. Сказки свидетельствуют о том, как мало народ верил в святость, непогрешимость к ученость лам. Так, совершенным глупцам выглядит «образованный» лама, принимающий бестолковые речи Царца-намжила за верх мудрости.
В некоторых сказках встречаются чавганцы. Так называют монголы старых женщин, отказавшихся от радостей земной жизни и давших обет служить только богу. Чавганц не уходит в монастырь и живет дома, много времени проводит в молитвах и, подражая ламам, бреет голову. Набожность чавганцы часто была лицемерной, ханжество ее вызывало у людей возмущение. Вот почему в сказках чавганцы, как правило, наделяются отрицательными чертами.
Любимыми героями сказок являются балагур Балан-сэнгэ и странствующим монах — бадарчин. Их похождения и проделки всегда встречают живой отклик среди слушателей. Случается, что одни и те же приключения приписываются то Балан-сэнгэ, то бадарчину. Бадарчин носит халат ламского покроя, путешествует по святым местам, собирает пожертвования в пользу монастырей. Беспредельно гостеприимство монголов, и бадарчин везде находит себе кров и пищу. Бедняк арат охотно принимает его, делит с ним все, чем богат: ведь бадарчин идет из дальних мест, много любопытного видел и слышал. Недаром одна их монгольских пословиц гласит, что «странствующим глупец лучше мудреца, живущего на одном месте».
Бадарчин — птица вольная. Он не задерживается подолгу на одном месте и почти неуловим для властей. Такой образ жизни сделал бадарчина независимым, нетерпимым к произволу.
В сказках бадарчины чаще всего играют положительную роль, вступают и конфликт с ханами, чиновниками, ламами, и те нередко вынуждены им уступать. Правда, иногда в сказках высмеиваются жадные и корыстолюбивые бадарчины («Два бадарчина»).
Балан-сэнгэ, то есть непутевый Сэнгэ, всегда наделен только положительными чертами. В некоторых сказках Балан-сэнгэ именуется Далан-худалч, что значит «несусветный враль». Иногда Балан-сэнгэ действительно сочиняет невероятные истории. Он может рассказать историю о том, как пас скот своего деда, когда отца еще не было на свете, о том, как он оставил свою голову у колодца и продолжал путь без головы. Расскажет этот герой и о приключении с верблюдицей, которой не под силу было везти его, но зато верблюжонок легко поднял и рассказчика, и свою мать. Конский хвост он выдаст за чудесного скакуна, способного за день семь раз обежать вокруг света.
Однако невероятное вранье и хитроумные проделки бадарчина и Балан-сэнгэ имеют глубокий внутренний смысл. Жертвой острот и выходок сплошь и рядом становятся те, кто угнетает и эксплуатирует народ. Это их они водят за нос, высмеивают, ставят на каждом шагу в неловкое положение. Вот почему монголы так любят сказки о Балан-сэнгэ и бадарчине.
Описанные выше герои сказок населяют земной мир. Но жителям этого земного мира часто приходится иметь дело с тэнгриями. Владыка неба Хурмаст-хан пришел в сказки и былины монголов из древней мифологии. Хурмаст-хан считается добрым божеством. В бурятском эпосе он во главе западных тэнгриев, защитников справедливости, ведет борьбу с восточными тэнгриями, носителями зла. Он посылает на землю Гэсэр-хана, своего сына, чтобы тот избавил людей от смуты. В монгольском эпосе Гэсэр-хан именуется «искоренителем десяти зол в десяти странах света».
Время от времени Хурмаст-хан сам вмешивается в земные дела. Он часто посылает на землю своих дочерей, когда нужно воскресить сраженного героя. В сказке «Баян-борной» Хурмаст-хан поражает мангаса молнией и хочет породниться с богатырем из земного мира.
Иногда, впрочем, Хурмаст-хан обрушивает свой гнев и на людей. В сказке «Находчивый старик» повествуется о том, как завязалась борьба между Хурмаст-ханом и стариком Болдоггуй-бором. Но ни вороны, ни волки, ни черти, ни драконы не смогли победить старика, и небесный владыка вынужден был пойти на мировую.
Хурмаст-хан не только доброе, но и удивительно жизнерадостное божество. В бурятском «Гэсэриаде» Хурмаст-хан так загулял, что не явился к назначенному сроку для сражения со своим заклятым врагом. В монгольской «Гэсэриаде» Хурмаст-хан за пирами забыл повеление самого Будды и не отправил своевременно своего сына на землю.
Не отстают от своего владыки и простые тэнгрии. Они тоже любят пировать, а после пиров — состязаться в силе и ловкости. Гэсэр-хан, например, был отличным стрелком из лука. Небесные борцы принимают участке в предсвадебных празднествах и состязаются в борьбе, стрельбе из лука и скачках.
Небесный мир мало чем отличается от земного. Здесь так же, как на земле, бывают войны, а в мирное время тэнгрии занимаются ремеслом. Среди них есть искусные мастера. Герои бурятских былин, например, заказывают на небе то кузнечные изделия, то предметы туалета.
Похож на земном мир и третий, подземный мир монгольского фольклора, населенный лусами, то есть хозяевами вод и земель. Лусские ханы выдают своих дочерей как за небесных, так и за земных богатырей; то враждуют, то дружат с небесными и земными ханами.
В древних монгольских мифах лусы чаще враждовали с земными героями. В произведениях же современного фольклора отношение хана лусов к земному герою более доброжелательное. Монгольские богатыри часто сватают себе его дочерей. Хану обычно не нравится жених, однако к состязаниям, без которых не обходится ни одно сватовство, он все же своего будущего зятя допускает. После победы богатыря хан отдает ему свою дочь, хотя предварительно и заставляет зятя выполнять трудные, а порой и опасные поручения.
В сказке «Соломбо-хан» описывается путешествие героя в ад. Ад не имеет ничего общего со сказочным миром лусов. И ад, и владыка ада Эрлик-хан появились в произведениях монгольского фольклора сравнительно недавно, в XVI–XVII вв. после того, как ламаизм получил в стране широкое распространение. Ад — выдумка лам, в сказках и былинах он встречается очень редко.
В монгольских былинах и сказках богатыри часто сражаются с мангасами. Мангас — чудовище, имеющее много голов и несколько душ. Народная фантазия наделяет мангасов необычайном силой и свирепостью. Герой одной былины убил мангаса и вскрыл его живот, из которого вышли целые селения.
О силе мангасов можно судить по описаниям их сражений с богатырями. Во время битвы меняется лик земли: горы превращаются в равнины, равнины — в низины, болота осушаются, а сухие степи — увлажняются.
Обычно в сказках ничего не говорится о том, где живут мангасы, к какому из трех миров они относятся. С людьми они враждуют, но с небожителями и лусами отношения у них самые дружеские. В одной ойратской былине мангас служит хану лусов. В другой — хан мангасов помогает небожителям в борьбе с земным богатырем. Возможно, прежде сказочники относили мангасов к небожителям, но злобным и не любившим человека.
Сродни мангасам и шуламы, враждебные людям сверхъестественные существа. Изображается шулам чаще всего в виде старухи с пепельно-серыми волосами, коровьими рогами, с оскаленной пастью, из которой торчат огромные клыки, с подбородком, достигающим колен, двенадцатисаженными грудями и животом, величиной с юрту.
В сказках более раннего происхождения шуламы пожирают людей, но в произведениях современного фольклора они уже не занимаются людоедством. Шуламы коварны, хитры, часто прибегают к колдовству. Но иногда они вступают и в открытый бой, используя в качестве оружия кожемялку, обладающую чудодейственными свойствами.
Есть в монгольском сказочном мире и другие чудовища: драконы, птица хангарид, гигантский змей. Но они играют уже второстепенную роль. Драконы обитают на небе. В сказке «Находчивый старик» они служат главе небожителей Хурмаст-хану. На земных богатырей драконы нападают редко, и нападения эти легко отражаются. Так старик Болдоггуй-бор одним ударом отсек хвосты драконам.
Хангарид — гигантская волшебная птица, способная уносить в клюве жеребят и даже людей. Летит хангарид с шумом и грохотом, иногда при приближении волшебной птицы выпадает дождь.
В произведениях современного фольклора хангарид изображается опасной, но не плотоядной птицей. Людей она не пожирает, девушки, которых она крадет, живут у нее пленницами. При похищении жеребят хангарид не причиняет вреда табунщикам. Иногда хангарид оказывает услуги героям сказок и былин.
Изредка в монгольских сказках и былинах встречается гигантский змей (аврага, могой). Он враждует с хангарид, людям же вреда не причиняет.
Во всех трех мирах монгольской сказки идет непрерывная борьба — борьба добра со злом, борьба за справедливость против тирании. Богатыри наделяются сверхъестественными силами и умом, а часто и небесным происхождением — все это помогает им одержать победу.
Бытовая монгольская сказка всегда чему-нибудь учит, против чего-нибудь предостерегает, удерживает от совершения дурных поступков, осуждает одни стороны жизни и утверждает другие. Но делается это просто, спокойно, без назойливой морали («Старый волшебник», «Дурная мысль себя подстережет», «Жадная жена», «Лиса, ворон и олень», «В отсутствие хана», «Добряк и шестеро злодеев» и др.).