е, а личным примером. Ясна задача.
– Так точно.
– Секретом поделюсь. Голова у командира, чтобы думать, а мозги, чтобы соображать. Приступить к наведению порядка.
Событие двадцать девятое
Сарказм – это результат хорошего воспитания, он заменил более древнюю привычку просто убивать оппонента.
Культурный человек, даже попав на необитаемый остров, купается в трусах.
На следующий день Брехт собрал всех командиров новой бригады, начиная от командира роты. Прилично народу набралось. Почти со всеми уже успел познакомиться, но определить, кто чего стоит, ещё не успел. Вот и посмотрим.
– Всё в курсе, что сейчас делает первая рота разведбатальона? – Молчат. Стесняются, наверное. – Поясню. На меня с забора прыгнул пьяный в дробадан красноармеец из этой роты. И ладно бы пьяный. Эка невидаль. Что я пьяного красноармейца не видел. У него, – Иван Яковлевич перешёл на задушевный шёпот, – не было подворотничка. Представляете. Пошли мы с ним посмотреть, как он устроился. Думал, живёт в лесу, и иголки с ниткой нет у товарища красноармейца. Иголки только кедровые. Ими подворотничок не пришьёшь. Приходим, а там стоят прямо перед новой красивой казармой бойцы и курят. А ведь рядом склад ГСМ, товарищи командиры. Вот потому, они сейчас и занимаются хозработами. Но с курением в части нужно порядок навести. Как считаете? Вижу, нравится идея. Обустроить нужно курилки, песочек в бочке поставить. Да, и чтобы под дождём не курить, нужно курилку в виде беседки сделать. Объявляю конкурс. На роту одну беседку построить. И у кого выйдет красивее, та рота получит переходящее красное знамя.
– Товарищ комбриг, – поднял руку майор Карамдин – командир 191-го стрелково-пулемётного батальона, – а где строить беседки?
– Хороший вопрос, спасибо вам, Семён Андреевич. Отвечу, раз спросили. Строить на берегу озера Ханка. Тут у нас столько техники. Подпалим чего. А там свежий воздух. Воды полно, если чего подожжёте, то легко погасить сможете, а ещё вид какой. Лебеди плавают, уточки. Девчонки невдалеке купаются. Красота.
– Товарищ… – открыл рот снова майор, но Брехт, его жестом руки посадил на лавку назад.
– Вы хотели сказать товарищ Карамдин, что до озера почти пять километров. Ерунда. Слушайте приказ. Курильщикам передвигаться до места курения только строем и только бегом подразделением не меньше взвода и с командиром взвода во главе, в не зависимости от того, курит командир или нет. Курить разрешаю в любое время. Хоть во время учений, хоть во время лекций по пожарной безопасности. А чего мелочиться, хоть ночью. Да, кто за неделю не построит курилку-беседку, та рота будет на три месяца лишена похода в кинотеатр и увольнительных. Предупреждение озвучу, не говорите, что слыхом не слыхивали. Потом и письменный приказ по части будет. На пути от расположения и до курилки будут стоять скрытые наблюдатели из состава отдельного полка имени товарища Сталина. И если они увидят, что взвод не бежит, а идёт к курилке или назад пешочком, или не сильно быстро бежит, то этот взвод на неделю будет, как и первая рота 240-го разведывательного батальона, отправлен на работы в свинарник или птичник. Говно таскать. И тоже лишается кино и увольнительных. На … Да, навсегда лишается. Всё, разойдитесь. Стоп, мне нужен здесь командир 64-й роты связи. Капитан Евстигнеев Борис Ефимович. Остальные свободны. Разойдись.
Событие тридцатое
Получив Сталинскую премию, писатель мог сменить дачу, квартиру и … жену.
– Борис Ефимович, напомните мне, какие у нас бронеавтомобили в бригаде в основном? – Здоровущий боров. Ему десантником быть, а не связистом. На Валуева немного похож. Тоже лицо с признаками интеллекта.
– Кхм, я связист.
– Именно поэтому и спрашиваю. – Не шутка, но пусть сам оппонент поймёт.
– Пятьдесят броневиков БА-6М.
– Чудно. Чего буковка М обозначает? – Хотя, молодец. Количество знает.
– Броневик БА-6М отличается от базового бронеавтомобиля БА-6 башней в виде усечённого конуса, увеличенной до 10 мм толщиной брони, наличием радиостанции 71-ТК-1 («Шакал») и 50 сильным двигателем ГАЗ-М1. Вооружение БА-6М: 45-мм пушка 20К образца 1932 года и два 7,62-мм пулемёта ДТ. Возимый боекомплект: 50 снарядов и 2520 патронов.
– Ну, ни хрена себе, замечательно, капитан. Оставим башню, вооружение и двигатель в покое. Правильно ли я понял ваши слова, во всех пятидесяти броневиках стоят радиостанции 71-ТК-1?
– Кхм, так точно, товарищ комбриг, стояли.
– И…
– Почти все сняты и находятся у меня, ну, на складе. – Нет, вины за собой не чувствует.
– Чего так?
– Согласно постановлению Комитета обороны при СНК СССР от 14 апреля 1933 года радиостанциями 71-ТК должны были оснащаться на заводе-изготовителе только танки командиров подразделений, начиная с танкового взвода. – Зря про человека хрень подумал. У него память феноменальная. Брехт вон, ни одного этого приказа с цифрами и датами наизусть не помнит, их, мать их … Их, сотни в месяц штампуют, попробуй, запомни.
– Хотите красивый вопрос задам, товарищ капитан?
– Так точно, товарищ комбриг. Задавайте ваш красивый вопрос, – это что – сарказм?
– Где в том приказе сказано про бронеавтомобили БА-6М?
– Кхм…
– Вот. Других причин мародёрить броневики нет?
– Есть.
– Вот, другой разговор. Слушаю.
– Много претензий к этим радиостанциям. Целую повесть написать можно. Аппаратура громоздка и занимает много места в боевом отделении, на радиофицированных бронеавтомобилях из-за этого сокращён боекомплект. Кроме того, управление приёмником и передатчиком слишком сложное. Нужно специально человека готовить. Дальше, станция недостаточно защищена от тряски и влаги. Со всем этим можно смириться. Главное в другом. Электрические и акустические помехи делают связь на ходу почти невозможной. Сплошной свист и треск. Ничего не понять. Нужно глушить двигатель на обоих броневиках, чтобы вести переговоры. Есть и другие причины. Реальная дальность связи намного меньше паспортной, передатчик перегревается и требует частых перерывов в работе. Вывод. Эта радиостанции не приносит в броневике ничего кроме вреда.
– Замечательно. Это я от вас, Борис Ефимович, и хотел услышать. Есть мысли, как бороться с помехами и перегревом передатчика?
– Кхм, там целое конструкторское бюро над ними работало. Комиссия приняла на вооружение …
– То есть, есть предложения?
– Кхм …
– Я вас сведу с людьми, которые сейчас именно этим у нас тут, не совсем у нас, рядом, в артели «Глас» новой занимаются. Всё им расскажите и покажите. Вас тут в роте заменить кто-нибудь на это время сможет?
– Лейтенант Овечкин – командир взвода ФПС.
– Что такое ФПС? – Брехт структуру бригады несколько раз просматривал, и на эту аббревиатуру натыкался. Подумал, что «С» – это точно «связь». «Ф» – должно быть флажки, а «П» – полотнища, попадалась ему на днях «бумага» про подачу этими полотнищами сигналов самолётам. Сколько человеко-часов люди потратили, чтобы такую хрень сочинить???!!!!
Пример в конце одной из страниц запомнился. Если своими словами, то выглядело это так: «Взлетали наши истребители и летели к посту ВНОС! (Чего не В Рот?) Пост на земле широкими белыми полотнищами выкладывал направление пролёта самолётов противника, а поперёк узкими белыми полотнищами выкладывал высоту пролёта. В примере было сказано, что, три поперечных полотнища означали 3000 метров».
Ошибся.
– ФПС – фельдъегерско-почтовая связь.
– Фельдъегерская? У вас тут почтальоны? На чём?
– Десять велосипедов и пять мотоциклов двухколёсных … Ещё есть два мотоцикла с люлькой, но они не на ходу, – смущающийся Валуев – это что-то с чем-то. Прикольно смотрится.
– Понятно. Передавайте дела. С почтальонами я чуть позже позанимаюсь, не до них пару дней будет. Организуем мозговой штурм, нужна рабочая радиостанция. Жду через час здесь. Стоять. Бояться. Если есть в роте толковые радиолюбители, или если знаете кого в других подразделениях, то приводите. Одна голова – хорошо, а две … больше.
– Найдём.
– Если придумаем, то станешь ты, капитан, лауреатом Сталинской премии.
– Кхм. А в какой области? – Ужас, с такой улыбкой только девушек кадрить.
– Понятно – в Приморской. Не в Пензенской же.
Шёл Иван Яковлевич из штаба на обед домой и чесал затылок. В целом, как улучшить радиостанцию, он знал. Чего проще, нужно для начала экранировать провода. И Брехт, как радиолюбитель со стажем, вполне знал, что витой провод, это практически экранированный. Пусть не стопроцентный, но в разы лучше обычного провода, что использовался в радиостанции. Нужно просто взять четыре проводка потоньше, чем, тот который нужен и свить их на небольшом самодельном станочке. Провода, конечно нужны изолированные.
Желательно, без всякого сомнения, использовать провода с экраном из алюминиевой фольги, но есть ли она сейчас, и есть ли она в СССР? Это вопрос? Оставим пока этот способ. Есть и совсем простой тоже метод. Свить экран из тонких медных проводков на самодельном станке. Пусть станок будет чуть посложнее, чем тот, который просто скручивает провода, но умельцы есть – осилят. Надо только предупредить мужиков, что заземлять экран нужно с одной стороны, а вторую тщательно изолировать. И заземлять нужно обязательно со стороны питания.
Есть ещё такая хитрая хитрость, как – ферритовые дроссели. Их изготовить тоже не сложно. И это всё нужно обязательно как-то так подсказать энтузиастам, чтобы они подумали, что сами до таких элементарных вещей додумались. Чтобы даже в мыслях на каких допросах приплести к своему открытию Брехта не смогли. Хватит ему и по военной стезе светиться. Не хотелось привлекать к себе пристальное внимание органов.
А вот одну вещь можно энтузиастам точно подсказать. Дальность этой рации избыточна. Зачем на танке дальность в триста километров. Это бред полный. Нужно ограничиться десятком километров, для обычных танков, и ну, может, на одну – две машины поставить с такой дальностью, чтобы, чего экстренное, в штаб армии передать. И вывод. Если в разы, да даже в десятки раз можно снизить расстояние, на который нужно подать сигнал, то можно снизить мощность, а значит, и вся рация уменьшится серьёзно, и не будет перегреваться при работе.