– он был издан в Баку в 1946 г. Классический полный перевод на русский, изданный в 1976 г., принадлежит Лене Арамовне Ханларян. На английском полный перевод Р. Бедросяна увидел свет в 1986 г.
Киракос сообщал, что после разгрома грузины вновь собрали армию, вызвавшую опасения монголов, которые, «взяв с собой жен, детей и все свое имущество, намеревались пройти через Дербентские ворота в свою страну»: «Но мусульманское войско, находившееся в Дербенте, не пропустило их. Тогда они перевалили через Кавказские горы по неприступным местам, заваливая пропасти деревьями и камнями, имуществом своим, лошадьми и военным снаряжением, переправились и вернулись в свою страну. И звали их предводителя Сабаты Багатур»[60].
Отсутствие упоминания Джэбэ не должно смущать. Сведения Киракос собирал от очевидцев событий через много лет – вероятно, с того момента, как сам в 1236 г. попал к монголам в плен. К тому времени слава Джэбэ была окончательно скрыта за масштабом личности Субэдея. Но память о беспримерном мужестве монгольских воинов при преодолении Кавказского хребта сохранилась и восхитила даже их армянского противника. Аналогичные сведения о проходе монголов через Дербент приводил и грузинский хронограф XIV в.
О том же записано в «Юань ши»: «[В год] гуй-вэй (со 2.02.1223 по 21.01.1224) Субэдэй представил доклад трону и просил [разрешения] покарать кипчаков. [Чингисхан] дал согласие на это. Вследствии этого [Субэдэй] повел войска кругом Каспийского моря. Окольными путями дошли до перевала Тэ[мур-]кахалгэ [то есть Железные ворота], пробивали камень, открывая дорогу, и вышли там, где [монголов] не ожидали»[61].
Современники были потрясены мужеством монгольских воинов и широтой охвата их кампаний. Это повсеместно отмечали даже их противники. Кровный враг монголов и сподвижник Джалал ад-Дина, ан-Насави писал о рейде Джэбэ-Субэдея с ужасом и нескрываемым восторгом: «[Люди] стали свидетелями таких бедствий, о каких не слыхали в древние века, во времена исчезнувших государств. Слыхано ли, чтобы [какая-то] орда выступила из мест восхода солнца, прошла по земле вплоть до Баб ал-Абваба [совр. Дербент], а оттуда перебралась в Страну кыпчаков, совершила на ее племена яростный набег и орудовала мечами наудачу? Не успевала она ступить на какую-нибудь землю, как разоряла ее, а захватив какой-нибудь город, разрушала его. Затем, после такого кругового похода, она возвратилась к своему повелителю через Хорезм невредимой и с добычей, погубив при этом пашни страны и приплод скота и поставив ее население под острия мечей. И все это менее чем за два года!»[62]
Такое отступление мы сделали в связи с тем, что в литературе нередко встречается утверждение, что монголы преодолели Кавказ через Дарьяльское ущелье, то есть через Грузию. Такого нет в источниках. Скорее это попытка разъяснить известие о трудностях горного перехода «вокруг Дербента» («Ширванское ущелье»). Ведь речь о десятках тысячах всадников – как и где они могли пройти незамеченными?
Ситуацию усугубляет известие о том, что у Дербента монголов встречало войско противника. У Киракоса Гандзакеци в переводе Л. А. Ханларян речь о «мусульманском войске», но ее предшественник Т. И. Тер-Григорян переводил «войско таджиков», как и Р. Бедросян, – the Tachik troops. Известный арабский историк, работавший во второй половине XIV в., ибн Халдун (Ibn Khaldūn; 1332‒1406) утверждал, что этими «таджиками» были 50 тысяч кипчаков, союзников Хорезма, захвативших Дербент и готовых противостоять монголам[63]. Таким образом, судя по всему, Субэдею и Джэбэ требовалось пройти на север максимально скрытно и на большой удаленности от Дербента. Как им это удалось – остается только гадать.
Итак, поздней осенью 1221 г. или в начале 1222 г. монголы преодолели Кавказский хребет. Джувейни на этом закончил свой рассказ о «западных татарах»:
«Войско Туши [Джучи] находилось в Дешт-и-Кипчак и в тех краях; они соединились с ним и оттуда явились к Чингиз-хану»[64].
Лишь Ибн аль-Асир и Рашид ад-Дин, а также русские летописи сообщают о том, что произошло после Дербента и до воссоединения остатков корпуса Джэбэ – Субэдея с войсками Джучи в волго-уральском междуречье.
Пробиваясь по горным перевалам в обход Дербента, монголы вступали в столкновения с местными племенами. По Ибн аль-Асиру, нападению подвергались лезгины, населявшие южную часть современного Дагестана: «Они ограбили и перебили много Лезгин, которые были [отчасти] мусульмане и [отчасти] неверные. Нападая на жителей этой страны, мимо которых проходили, они прибыли к Алланам, народу многочисленному, к которому уже дошло известие о них».
Аланы (осетины) сумели подготовиться к встрече. Они заключили союз с кипчаками и выступили совместно. Первый бой не привел к однозначным результатам. И монголы опять пошли на хитрость. Они послали к кипчакам сказать, что не желают войны с ними; что пришли на алан; что они одной крови; что готовы передать богатые подарки: «Мы и вы одного рода, а эти Алланы не из ваших, так что вам нечего помогать им; вера ваша не похожа на их веру, и мы обещаем вам, что не нападем на вас, а принесем вам денег и одежд сколько хотите; оставьте нас с ними».
И половцы согласились, взяли деньги и ушли, бросив алан, за что вскоре поплатились: «Уладилось дело между ними на деньгах, которые они принесут, на одеждах и пр.; они (Татары действительно) принесли им то, что было выговорено, и Кипчаки оставили их (Аллан). Тогда Татары напали на Аллан, произвели между ними избиение, безчинствовали, грабили, забрали пленных и пошли на Кипчаков, которые спокойно разошлись на основании мира, заключенного между ними, и узнали о них только тогда, когда те нагрянули на них и вторгнулись в землю их. Тут стали они (Татары) нападать на них раз за разом и отобрали у них вдвое против того, что (сами) им принесли»[65].
Расстроив альянс алан и половцев, монголы разбили их по отдельности. Ибн аль-Асир комкает события, известия о которых ему на север Ирака в Мосул приносили путники. Ход изложения не позволяет усомниться в их достоверности, но деталей явно не хватает. О длительности борьбы с аланами, о конкретной местности, где это происходило, и о местах обитания кипчаков ничего не сообщается.
Алания занимала значительную территорию Северного Кавказа – от Дагестана до побережья Черного моря. Отдельные группы обитали и в Крыму. Часть алан-кочевников осела в кавказских предгорьях, вероятно, уже в IV в. Раннегосударственное образование возникло в VIII в. и вскоре попало в зону особого интереса Византии. В самом начале X в. аланы приняли христианство, хотя миссионерская деятельность греков в тех краях продолжалась вплоть до монгольского нашествия, в ходе которого в конце 1230-х гг. Алания была разгромлена. Но это чуть позже, а в начале XIII в. те земли коснулись прежде всего беды, связанные с распадом Византийской империи и захватом Константинополя латинянами. На просторах некогда великой державы образовалось три княжества (Никея, Трапезунд, Латинская империя), каждое из которых претендовало быть преемником ромейских василевсов, в том числе в контроле над Церковью. Трапезунд считал, что Алания относится к сфере его влияния. С этим была не согласна Никейская империя, откуда в январе 1223 г. к аланам был направлен новый епископ Феодор. Этот иерарх оставил для нас записки о своих злоключениях на Кавказе в 1223‒1226 гг. – так называемое Аланское послание. По сообщению Феодора, до него там за короткий срок сменились три епископа и церковные дела находились в расстройстве. Но причиной тому оказались вовсе не монголы, о которых он упоминает лишь однажды. В самой Алании сложно было говорить о стабильности и единстве.
Феодор из Никеи первоначально прибыл в Херсонес, откуда направился к Керчи на Босфор Киммерийский. Страх сопровождал его во время поездки в январе 1223 г.: «Устрашало и время – середина зимы, и нападение Скифов на Боспор»[66]. Под скифами, судя по всему, подразумевались татары. Но и только. Ни о разорении Алании, ни о бегстве кипчаков он не знал. По мнению исследователей, Западная Алания, примыкавшая к черноморскому побережью, вообще не пострадала от налета Джэбэ-Субэдея. Монголы, вероятно, двигались вдоль северных предгорий Кавказа вплоть до Тамани – «Боспора», откуда вынуждены были повернуть обратно в степь.
Страх перед монгольской жестокостью и непобедимостью быстро распространялся по окрестным народам. Первые поражения кипчаков заставили отдельные их группы искать убежища в соседних странах. Как сообщает Ибн аль-Асир: «Услышали эту весть [разгром алан и кипчаков на Северном Кавказе], жившие вдали Кипчаки бежали без всякого боя и удалились; одни укрылись в лесах, другие в горах, а иные ушли в страну Русских»[67].
Известно, что отдельные группы половцев бежали в Закавказье – в Азербайджан и Грузию. Монголы, судя по всему, провели в Причерноморье значительное время, давая отдых войскам, разоряя окрестные поселения и, возможно, пытаясь установить связь с Джучи, кочевавшим в районе Северного Прикаспия и в Приаралье.
У современников событий не сохранилось прямых указаний на планы или цели этого беспримерного монгольского рейда. Для Джувейни это погоня Джэбэ и Субэдея за султаном[68]. Рашид ад-Дин уже отделил погоню за султаном и позднейшие кампании, дав главе об этом развернутое название: «Рассказ о прибытии Джэбэ и Субэдая в область Ирак, Азербайджан и Арран, об избиениях и разграблениях, учиненных в этих странах, и об их уходе дорогою на кипчакский Дербенд в Монголию». Согласно Рашид ад-Дину, Джэбэ и Субэдей после смерти султана направили Чингисхану письмо с разъяснением своих дальнейших планов: «Султан Мухаммед умер, а сын его Джелал-ад-Дин бежал и пришел в ту страну. Теперь мы, освободив сердце от [заботы] о них, согласно требованию, которое было определено приказом Чингиз-хана, бог даст, сможем прибыть в Могулистан, [но] это ведает мощь великого господа и счастье Чингиз-хана!»