Город Владимир, украшенный прекрасными зданиями и возвеличенный присутствием чудотворной иконы, стал резиденцией Андрея, а благодаря иконе и резиденции – столицей Руси. Несмотря на противодействие бояр в Ростове и Суздале, Успенский собор во Владимире стал главным храмом Русской земли и дал городу первенство. Север Руси уже не был землей Ростова и Суздаля, он все чаще и чаще упоминался как владимирские земли. В эти владимирские земли входили княжества: Владимирское, Костромское, Ярославское, Московское, Рязанское, Тверское, Нижегородское и Белозерское – иными словами, все земли, которые составляли на самом деле Великую Русь.
С незапамятных времен на Руси единственным почитаемым местом было место со святыней. Люди почитали Киев, потому что там впервые была принята христианская вера. В Киеве находились мощи и святые места, а также монастырь, в котором жили великие монахи Антонио и Феодосий. До княжения Андрея на огромных северных просторах за лесами не было никаких святынь. Теперь две иконы – одна, написанная Лукой-евангелистом и известная как Владимирская Божья Матерь, и другая – Богородица, как она явилась Андрею в его видении, сделали Владимир первой святыней на Руси.
Народная вера приписывала основание города святому равноапостольному князю Владимиру Великому. На самом деле он приезжал из Киева с первым митрополитом крестить языческое население этого региона, но город был основан в те времена, когда правителем был Владимир Мономах. Однако он возник на месте, на котором Владимир Великий стоял лагерем, когда ехал крестить язычников в Ростове и Суздале; отсюда и пошла молва, что город получил свое название от равноапостольного князя Владимира Крестителя. Политическая власть содействовала религии, а религия придавала силу политике.
В голове у Юрия Долгорукого прочно укоренился план, согласно которому его северные земли должны оставаться неразделенными. Одной из причин, заставлявшей его бороться за Киев столь настойчиво, было желание удовлетворить запросы некоторых своих сыновей на южных землях, тогда как север должен был остаться целым и достаться его старшему сыну. Из-за роста числа потомков Владимира и разделения собственности князей, у которых было мало земель и не было власти, стало очень много. В крайних случаях Юрий выделял таким князьям города на ростовских и суздальских землях для временного княжения. С братьями Андрея он поступал так же, как и с другими.
Став князем Владимирским, Андрей не давал ни одному из братьев и даже ни одному из своих сыновей ни пяди земли в этом регионе. Его братья и некоторые его племянники действовали с ним заодно, но все делали то, что он повелевал сделать. Они были просто его представителями и действовали по его указке. А для них он был таким же повелителем, как и для всех остальных. Конечно, бояре значили меньше, чем князья, будь эти бояре его собственными близкими советниками или «сильными людьми из местных древних родов», «благородными и могущественными высокопоставленными персонами», как их называли люди. Этих бояр подчинил себе его отец. Возможно, они думали о том, чтобы побороться с Юрием Долгоруким, но не с Андреем. Юрий сражался то с одним, то с другим из них. Потерпев поражение, некоторые из них бежали к соседним князьям, другие были отправлены в ссылку и в темницу. Но во времена княжения Андрея можно было сказать, что все вопросы, касавшиеся силы князя или бояр, были решены.
С теми, кто противодействовал ему, Андрей церемонился меньше, чем его отец. Он ни в малейшей степени не щадил и своих братьев. Те «сильные люди из древних родов» в Ростове и Суздале, которые предпочли новый порядок, сплотились вокруг Андрея и оказывали ему всестороннюю поддержку. Были и другие – и таких большинство, – которые тайно воевали против него. До поры до времени они лишь бросали такие слова: «Ростов – старинный и великий город, и Суздаль тоже; Владимир – лишь их придаток». Но эти люди знали, что они бессильны против князя, за которым стоит сила – простые люди: землепашцы и ремесленники. Из-за этого отношения простых людей к Андрею и враждебности большинства бояр и военачальников, потерявших свои посты, появлялись сообщения совершенно противоположного содержания, суть которых была выражена фразой: «В Ростове и Суздале идет яростная борьба». Так говорили «благородные высокопоставленные люди» и люди, смещенные с их должностей. Простые люди говорили иначе: «Мы любим князя Андрея. Мы любим этого внука Мономаха. Князь никогда не отдыхает от своих трудов, у него всегда ясный ум и чистая совесть. Он любит Бога и людей. Он тверд и милостив. Он добр к слабым и хворым».
Андрей вел войны всегда только на пользу городу Владимиру и народу. Он не думал о мелких ссорах среди князей и никогда не участвовал в них. Такому князю, как он, не нужно было особое войско. Больших и малых городов в этом регионе было много, и они всегда быстро посылали воинов для защиты своих интересов. Когда приходил враг, был готов подняться весь народ. Вместо отборной дружины, возглавляемой боярами, которые в былые времена окружали князя и сильно ограничивали его свободу, Андрей принимал при своем дворе тех, кого хотел, людей разного сорта и даже происхождения. Они назывались не дружиной (други), как в былые времена, а дворянами. Они жили при его дворе и поблизости в полном согласии и были его придворными. Хотя старое название «дружина» не было немедленно забыто, оно потеряло былое значение, и вскоре помощники князя стали называться дворянами. Это слово, используемое впоследствии для обозначения особенно высокопоставленных людей Москвы, возникло во Владимире при Андрее.
Войны, которые вел Андрей, имели определенный расчет. Если он оказывал помощь какому-нибудь князю, который досаждал ему просьбами, то эта помощь ограничивалась отправкой небольшого отряда. Но он защищал тех, кто просил помощи для защиты от врага, больше с помощью угроз, нежели ведения боевых действий. Если он воевал, как случалось в более поздний период его княжения, то делал это в интересах своего собственного княжества. Его задачей было легко управляться с Киевом и Новгородом на благо Владимира. Когда тот или иной князь просил у него разрешения править в Киеве – матери городов русских, то этот князь должен был принести клятву не вмешиваться в дела Новгорода. Андрей не проявлял интереса к Киеву, а вот между Новгородом и Владимиром шли бесконечные распри из-за того, что Владимир и Новгород были соседями. Новгород был богат торговлей, но беден землями, и вынужден покупать пшеницу и рожь из Владимира или регионов за его пределами. «Владимир и Новгород противостояли друг другу». И помимо проблемы с зерном, с одной стороны, и торговли, с другой, была проблема безграничного севера с его богатствами. Новгород заявлял права на этот северный регион – весь целиком. Всякий раз, когда появлялся клочок земли, Новгород хотел, чтобы это была земля человека, находящегося у него на службе. Эта горделивая позиция выражалась фразой: «Кто может выстоять против Бога и Господина Великого Новгорода?» Но в эти северные земли входили Ростов и Суздаль, и теперь они имели дело с князем Андреем Владимирским.
С дорюриковых времен новгородцы желали властвовать, но не могли добиться этого, так как не могли найти человека, который сумел бы поддерживать порядок и в то же время служить им. Поэтому они и позвали Рюрика. Новгородцы исследовали обширный север и восток и знали, что его размеры огромны. Они считали своим этот северо-восточный регион, но там был один уголок – Белое озеро, на которое мог заявить свои права Владимир. Об этом уголке Новгород не мог авторитетно заявить: «Он мой» – и все же претендовал на него. В свое время Юрий послал Даниила Отшельника занять одно место к северу от Белого озера, которое перекрывало границу новгородских земель и вызывало бесконечные ссоры. Но настоящим источником разногласий было водное соединение между Невой и Волгой – так называемая «двинская дань». Это был источник нескончаемых разногласий между Новгородом и Владимиром. Об этой дани и других вопросах пойдет речь чуть позже.
Андрей пошел войной на Булгар – город на Волге. Владея уже верхним течением этой реки, он должен был овладеть и ее нижним течением, по крайней мере до той точки, где в нее впадает Кама. Чуть ниже впадения в Волгу Камы, которая берет свое начало в больших Уральских горах, находился город Булгар. На этот раз Андрей вел свое войско лично. Под его командованием были рязанские князья. Он взял с собой икону Владимирской Божьей Матери, чтобы вселить мужество и силу в своих воинов. Уверенность, которую внушала эта икона воинам, невозможно было описать. Когда владимирцы вступили на землю «неверующих», священнослужители шли впереди них, неся святой образ, и, готовясь к сражению, они обращались к нему с молитвами, прося благословения.
Война с булгарами принесла большую победу. Войска Андрея захватили все, что им попадалось на пути, и взяли главный их город Бряхимов. Где бы ни появлялся враг, под ударами он бросался врассыпную. Было захвачено много добра и много земель присоединено к Владимиру. Главное сражение произошло 1 августа – в день, известный до тех пор в русском календаре как день Маккавеев, но после него стал днем Всемилостивого Спаса. Видя в этой победе особую благосклонность, Андрей специально отправил весть о ней византийскому императору Мануилу. В тот самый день в Царьграде праздновали победу над сарацинами в Азии. При сравнении дат было установлено, что победа в Азии и победа на Волге произошли в один день, поэтому православная церковь в обеих странах постановила называть впредь этот день Днем Всемилостивого Спаса.
В Царьграде у Андрея сложились дружеские отношения и с императором, и с патриархом, и он надеялся, что эта дружба может помочь ему сделать Владимир первым городом на Руси. Он был полон решимости возвысить его не только над северными городами, но и над Киевом – старой столицей. Эта задача была трудной, но он должен был попытаться ее решить. В церковных делах Владимир по-прежнему находился в подчинении у Киева, митрополит которого обладал властью во всей Руси. Во Владимире был свой епископ, но он жил в Ростове – городе-сопернике. Теперь, когда построил огромную золотоглавую церковь и подчинил себе волжские земли, Андрей намеревался сделать Владимир столицей Руси во всех смыслах – не просто независимым от Киева городом, а главнее его – и решил, что митрополит всей Руси должен иметь