Эти князья, которые раньше хвастались, что у них сто воинов на одного воина Мстислава, теперь обнаружили, что на каждого убитого или раненого воина Мстислава полегли десять, а то и больше воинов из их войска. Стоны раненых и умирающих на поле боя достигали Юрьева, как говорили потом его жители; а мертвых тел на том поле они насчитали девятьсот без учета тех, которые были унесены раньше.
Когда побежденные бежали и весь их лагерь попал в руки победителей, Мстислав запретил своим людям прикасаться к чему бы то ни было. «Оставьте лагерь, – сказал он, – и заканчивайте сражение, иначе они повернут назад и разгромят нас». Смоляне не могли удержаться от грабежа, а новгородцы повиновались и ринулись в погоню за врагом. Константин первым перестал сражаться; когда произошел перелом в ходе сражения в его пользу, он остановился. Он жалел своих братьев и не причинил им впоследствии никакого вреда. Их войско было жестоко разбито, целые полки были уничтожены.
И Юрий, и Ярослав бежали без оглядки: первый – во Владимир, второй – в Переяславль-Залесский. Юрий мчался во Владимир уже на четвертом коне, трех других он загнал до смерти. Он сбросил на дорогу всю верхнюю одежду и даже чепрак. Ярослав спасался бегством еще энергичнее. Он скакал на четырех лошадях, пока они не пали, и добрался до дома на пятой. Раненые и покалеченные воины стекались в Юрьев и окрестные деревеньки. Много людей утонуло при переправе через реки, другие умерли в пути. Каждый проклинал Ярослава, как человека, ставшего причиной их несчастья; на него одного они возлагали этот грех.
Когда владимирцы увидели со стен города всадника, мчавшегося к городу, они сочли его гонцом с радостными вестями от их князя, но когда он приблизился, они узнали самого князя Юрия в рубахе и штанах. «Укрепляйте город! Укрепляйте город!» – кричал он издалека. Вместо радости поднялся плач. На протяжении всей ночи разбитые остатки войска входили в город: одни – полумертвые, другие – раненые. Если бы победители решили пуститься в погоню, то ни Юрий, ни Ярослав, ни любой другой человек не смог бы от них спастись. Город мог быть сдан безо всякого сопротивления. Но они весь следующий день оставались на поле боя и подошли к Владимиру только утром в воскресенье.
Юрий отдышался и, немного придя в себя, сказал жителям города: «Братья, давайте запрем ворота. Быть может, мы сможем выдержать осаду». «С кем мы сможем ее выдержать? – спросили люди. – Где наши братья? Одни убиты, другие в плену, третьи вернулись нагие и раненые. Нет у нас поддержки». «Это верно, – ответил Юрий, – но не выдавайте меня моему брату Константину, или Владимиру, или Мстиславу. Я хочу встретиться с ними по своей воле». Они обещали выполнить его просьбу.
Видя, что ворота закрыты, как будто город в осаде, союзники окружили его. Ночью с воскресенья на понедельник во дворце начался пожар и поднялся громкий шум. Новгородцы хотели атаковать и полезли на стены, но Мстислав остановил их. Огонь быстро погасили, но во вторник через два часа после заката возник новый пожар, который полыхал до рассвета следующего дня. Тогда смоляне ринулись на стены, но снова получили приказ остановиться. Юрий послал свою просьбу: «Не торопите меня; я выйду к вам завтра».
В среду он вышел к своим врагам, взяв с собой двух младших братьев – Владимира и Святослава. Он поклонился победителям и сказал: «Братья, я кланяюсь вам, не лишайте меня жизни, а с Константином пусть будет так, как вы хотите».
Константин стал великим князем, и были сделаны приготовления к тому, чтобы принять его с почестями. Юрию выделили небольшой город на Волге, куда он должен был отправиться без промедления. Его жена и слуги немедленно сели на корабли, которые уже были приготовлены для этого.
Люди были глубоко тронуты поведением епископа Симона, который не захотел расставаться с Юрием. Всю свою жизнь он делил с князем радости и печали и теперь поплыл вместе с князем и его семьей вниз по реке Клязьме. Прежде чем отправиться в ссылку, Юрий попрощался со своими родителями. Он низко поклонился и помолился на могиле своего отца Всеволода Большое Гнездо и сказал сквозь рыдания: «Бог судья моему брату. Вот до чего довел меня Ярослав». После этого он смиренно уехал, и никто, видимо, не заметил его отъезда. Он поехал в назначенный ему «маленький городок» – так он называл место своей ссылки, не указывая точного названия.
Что же касается Ярослава, то поражение и страдания его не укротили. На вторую неделю после Пасхи союзники отправились в Переяславль. Константин прибыл первым. Ярослав вышел к нему навстречу с богатыми подарками и открыл ворота, умоляя своего брата не выдавать его Мстиславу. Желая примирить этих двоих, Константин послал подарки Мстиславу от своего брата, на сторону которого он искренне встал. Мстислав не уступал и потребовал свою дочь – жену Ярослава – и увез ее с собой. Впоследствии Ярослав пытался вернуть себе княгиню, но Мстислав не обращал внимания на его требования. Так ссора между сыновьями Всеволода Большое Гнездо закончилась победой Константина. Он немедленно был возведен на престол Владимира, а Юрий и Ярослав были на ближайшее будущее удалены с политической арены.
А Мстислава подстерегало несчастье: его единственный сын Василий умер в Торжке и был похоронен в Святой Софии рядом со своим дедом. Вскоре после этого Мстислав Удатный покинул Новгород. Он обещал вернуться, но на этот раз, как оказалось впоследствии, простился с городом навсегда. Как было принято, он ударил в Софийский вечевой колокол, и собравшиеся люди подумали, что их зовут решать какие-то дела Новгорода. Но Мстислав поклонился на три стороны всем присутствующим и торжественно простился с ними. Они не могли поверить его словам: они думали, что он останется в их городе до самой своей смерти. Тогда он объявил причину своего отъезда: «Я хочу спасти Галич». Они умоляли его остаться с ними и кричали, что не отпустят его из Новгорода. «Я никогда не забуду вас, – сказал Мстислав. – Бог позволит мне в конце концов лежать здесь возле моего отца в Святой Софии, но сегодня я должен уйти от вас». И он уехал из Новгорода.
Действительно, пора было вспомнить обещание, данное Даниилу, и отомстить за бесчестье, навлеченное на них и поляками, и венграми. Когда Роман был вынужден покинуть Галич, католическая церковь сделала Галицию епархией, и теперь легко представить, что случилось при Коломане и Саломее. Когда эту юную королевскую чету короновали, обязав повиноваться Риму, это был триумф католической церкви. Здесь появились католические священники, а епископ Галицкий и православные священники были повсеместно изгнаны из своих церквей. Теперь Мстислав собрал русских священников и поставил перед ними вопрос о Галиче. Мстислав – князь Киевский, утративший благосклонность Мстислава Удатного, не мог ему помочь, но другой его двоюродный брат – Владимир Смоленский охотно обещал ему поддержку.
Тогда Мстислав поехал к хану Котяну – своему тестю и получил у него воинов. Даниил Романович был рад помочь в освобождении Галича.
Но если русские князья готовились воевать за свою галицкую вотчину, то люди, которые захватили эту вотчину, готовились удерживать ее. К Коломану пришли подкрепления от его отца. Лешек разделил свое войско на две части: одну послал защищать его юную дочь в Галиче, а другую повел на Волынь. Полагаясь на тех галицких князей, которые делали все, что он от них требовал, Лешек и его союзник Бельский вместе со своими приспешниками стали угрожать другим князьям – известным союзникам Мстислава. Бельский считал Даниила главным союзником Мстислава.
Даниил и его брат немедленно пришли бы на помощь Мстиславу, так как им первым стал угрожать Бельский, но на их владения, как на польских, так и русских землях, напали враги. Везде их встречали недобрые соседи; «все были против них, – как пишет летописец, – кроме Бога, они не видели помощи ни от кого».
Мстислав ждал половцев, и, когда они пришли, он начал действовать. Его верный друг и союзник князь Владимир привел с собой обещанных воинов из Смоленска и вместе с Мстиславом выступил в поход на Галич. Но Даниил не пошел с ними. Они не получали от него вестей, потому что он был занят другими делами. Он затруднился бы сосчитать западни и сражения, через которые ему пришлось пройти в то время. С кем и где он только не воевал! Незадолго до этого времени его разногласия с поляками усилились. Они настроили против него ятвягов и тех литовцев, которые были у него в подчинении. Защищая этих людей, Даниил часто воевал в лесах и необжитых регионах на территории своих врагов. Среди своих литовских подданных он встречал поляков, которых польские князья пытались отнять у него путем вмешательства и интриг. Поляки также нападали на Даниила на реке Буг, где ему приходилось давать им отпор, а на города Белз и Луцк постоянно совершали набеги русские князья.
Только после того как пришел и одержал победу Мстислав, Даниил смог вздохнуть свободно, но пока тот не появился, первые удары поляков и венгров падали прямо на него. Начиная с Бенедикта Бора – известного разорителя людей, венгерские магнаты были частыми гостями в Галиче. Правя от имени короля, они мало отличались от этого Бора, прозванного Антихристом.
В рассматриваемый нами период главным человеком в ближнем окружении Коломана был магнат Филний, которому русские дали прозвище Филя. Венгерские магнаты в те времена были известны своим высокомерием, но Филя превзошел всех венгров в этом отношении. Более того, к этому прозвищу добавилось другое – Филя Важный. О нем говорили – и это было ясно по его напыщенному виду, – что, по его мнению, равных ему нет на земле, что он может объять весь мир и выпить море. Также было известно, что гордыня его была безграничной, а ум – весьма ограниченным. Когда однажды Филю предупредили перед сражением, что враги многочисленны, а его войск недостаточно, он – хотя обычно и избегал сражений – повторил, передвигая отряды своих воинов: «Камень один, но он все же разбивает много горшков, если двигается».
Коломан и Саломея правили в Галиче, но все вопросы решались через Филю, которому помогали изменники-бояре; а среди них главным был Судислав. Эти бояре хотели, чтобы Галич вошел в Венгрию, и простые люди их ненавидели. «Судислав – изменник, возмутитель спокойствия в княжестве», – только так и отзывались об этом человеке.