о нужно. Они должны были являться к нему, согнув колени, кланяясь и стукаясь лбом в землю. Они вынуждены были привозить особые подарки хану, его женам и приближенным.
Являясь к хану, князья должны были соблюдать различные церемонии. Например, при входе в его шатер каждый человек должен был переступать порог, не касаясь его; если человек задевал его, то наказанием ему была смерть. Прежде чем быть допущенным пред очи правителя, князья должны были пройти через многие ритуалы шаманов. Их заставляли кланяться огню, кустам, теням мертвых ханов, проходить между двух костров, а колдуны и колдуньи, разжегшие их, при этом произносили заклинания.
Так как ритуал отвешивания поклонов кустам, огню и теням умерших правителей проходил перед изображениями на войлоке и шелке, то все выглядело так, как поклонение идолам. Князья также должны были хвалить монгольские обычаи, пить напиток из кобыльего молока и есть монгольские блюда. Малейшая демонстрация отвращения или равнодушия была опасна. Так как монголы остро чувствовали отношение, то у них доброта чередовалась с террором. В Орде все знали, перед какими людьми они находятся, кому оказывать почести, а кому нет. Правители регионов, находившихся под властью монголов, но вдали от Сарая и граничивших со свободными землями, встречали более вежливый прием, чем те, которые были ближе. Вот что утверждал человек, который жил во времена Батыя: «Монголы берут меньшую дань с тех, чьи земли находятся далеко от них и граничат с другими – свободными землями, и с тех, кого они по какой-нибудь причине боятся. Они обращаются с этими дальними подданными с большей добротой, чтобы они не нападали или чтобы другие повиновались им с большей охотою». Жестокому и кровожадному Батыю нравилось иногда очаровывать тех князей, которые склонились перед ним, и проявлять по отношению к ним великодушие, и в таких случаях он казался самым сердечным хозяином.
И хотя вся Русь находилась под монгольским игом, оно наибольшей тяжестью легло на ее центральные земли, которые действительно были сердцем Руси и составляли Владимирское княжество. Ярославу было невыразимо труднее управлять, чем князьям Волыни и Галича. После того как Киев был стерт с лица земли или вмят в нее, а Батый не проявил желания захватывать ни Венгрию, ни Польшу, Галич и Волынь, как ближайшие соседи этих стран, оказались в самом легком положении из всех русских княжеств.
Во время своего первого похода на Русь Батый не тронул западные смоленские земли, а во втором – не пошел в северном направлении дальше Бреста. В князьях Волыни и Галича он имел своих последних представителей. На западе находились земли, которые русские по своим причинам представили Батыю как земли, мало зависимые от их власти, фактически иностранные земли, и нарочно называли их не Русью, а Литвой. Таким образом, из всех русских князей положение Даниила было самым благоприятным по отношению к монголам. Что касается его черниговского соперника – князя Михаила, то можно сказать, что его владений уже не существовало. Чернигов и Курск были в самом худшем положении, потому что находились ближе всех к монголам. Вот почему после завоевания Руси Даниил и Михаил каждый по-своему выделились из других русских князей.
Даниил с детства не знал, что такое отдых, и лишь в зрелые годы после бесконечных трудов и усилий получил Галич и Волынь непосредственно перед монгольским нашествием, чтобы оказаться в положении обреченного, из которого он не видел выхода. Его княжества, в которые входили пограничные земли с Юго-Западной Русью, во времена главенства Киева были издавна привлекательны для древней столицы, но так как Киевская Русь уже больше не существовала, а Северная Русь оказалась во власти монголов, правитель Волыни и Галича должен был выбрать одно из двух: либо сформировать из своих земель новое отдельное государство и отделиться от остальной Руси – а в одиночку он не мог выстоять и должен был бы добровольно или против своей воли объединиться со своими западными соседями – поляками и венграми, а так как они были тесно связаны со Священной Римско-Германской империей, он не смог бы избежать союза с этой державой (его могли бы вынудить присоединиться к Римской католической церкви), либо у него был другой выход – признать и укреплять древнюю связь Волыни и Галича с остатками Руси, с той Русью, которая началась во времена Рюрика в Новгороде и приняла крещение в Днепре при князе Владимире. Но в этом случае ему пришлось бы испытать на себе монгольский плен и принести в жертву свою землю ради блага общей страны, терпящей большие страдания. Ему пришлось бы тогда держаться князей дома Владимира, которые были превращены в рабов, и нести с ними то же горькое бремя, которое выпало на их долю. Его православная вера запрещала ему присоединяться к Риму и Западу. Но присоединиться к другим русским князьям и остальному русскому народу, покоренному монголами, тоже для него было невыносимо; его гордость не могла вынести этого, и поэтому всю оставшуюся жизнь он томился в положении, из которого не было спасения и нравственного выхода.
Венгрия и Польша, сокрушенные монгольским вторжением, спаслись только потому, что были слишком тесны для кочевников-монголов, которым были нужны свобода передвижений и пространство, которые имелись на Руси. Но венгры и поляки, гордые тем, что остались в безопасности, хоть и потерпели поражение и потеряли своих соотечественников, которых в каждом сражении монголы захватывали в плен, объясняли ситуацию иначе. Запад больше не боялся монгольского вторжения. Рим, который во времена отца Даниила пытался привести «Галицкое королевство» к католичеству, не переставал с гордостью указывать Даниилу на свободу Запада от монгольского ига и обещать право на такую же свободу. Папа римский объяснил Даниилу, что единственным средством спасения его страны от монгольского рабства, в которое она попала из-за своей ереси, был «возврат в лоно Католической церкви». Он обещал в этом случае помощь поляков и венгров и всей Римской империи и предлагал одновременно корону и королевский титул. Даниил отказался от титула и короны, но честно попросил военной помощи. Он попросил, чтобы Германия, Венгрия, Богемия, Польша и все подчиненные папскому престолу страны поднялись, чтобы совместными силами совершить нападение на язычников-монголов. Рим призвал все страны выступить против монголов, и Даниил получил уверения, что помощь с Запада не заставит себя ждать.
Из всех русских князей один Даниил правил несколько лет, и при этом Батый не призывал его в Золотую Орду. Он не платил монголам дани и не ездил к хану на поклон. Но обещанная помощь с Запада не пришла, и в 1250 г. от Батыя прибыли послы, которые повторили сообщение, посланное другим русским князьям: «Негоже жить на земле хана, не склонившись перед ним». К этому было добавлено: «Отдай Галич».
Даниил мог отдать Галич, удалиться вглубь Волыни и довольствоваться половиной своей вотчины; кроме того, земли за Брестом завоеваны не были. Но, истово помолившись, Даниил сказал: «Я поеду к Батыю».
Когда Даниил добрался до Киева, он увидел картину страшного несчастья. Он помолился архангелу Михаилу и попросил монахов молиться за него, а затем поплыл вниз по реке в Переяславль. Оттуда он направился прямо в Золотую Орду от одного монгольского стойбища до другого и сильно горевал, когда видел языческие обряды на Русской земле. На землях, которые веками были православными, люди поклонялись огню, солнцу, луне, земле и мертвым предкам. За Волгой вблизи Сарая он еще больше встревожился, когда узнал, как в Орде его будут принуждать проходить языческие ритуалы. К этому времени большинство других русских князей уже находились в Орде, и монголы заявляли, что ни один из них не нарушил церемоний, установленных для приема. Один из монгольских вельмож сказал Даниилу: «Как бы ни был велик князь Владимирский Ярослав, но и для него не было сделано исключение. Он кланялся кустам, и ты поклонишься». Даниил сплюнул и сказал: «Дьявол говорит твоими устами. Бог закроет их, чтобы оградить мой слух от подобных речей».
Но Батый не только спас Даниила от всего, что могло показаться идолопоклонством, но и радостно и с необычной сердечностью приветствовал его. Когда князя ввели в шатер и он поклонился хану, что казалось для него унизительным, Батый сказал ему: «Даниил, ты долго не приезжал, но сейчас ты здесь и хорошо сделал, что приехал. Ты теперь наш. Прими наш напиток». И ему принесли кубок. Князь опустошил его и поклонился, произнеся обычные слова, которые говорили все князья в таких случаях: «Бог дал тебе власть. Я повинуюсь тебе по Божьей воле». Он снова поклонился и поприветствовал супругу хана. «Иди, – сказал Батый и добавил, когда Даниил уже собрался уйти: – Ты не привык к молоку, выпей вина». И когда тот прощался с женой хана, ему принесли от Батыя кубок вина. Монголы задержали Даниила в Орде на меньшее время, чем других князей. Подтвердив его права на Волынь и Галич, его любезно отпустили.
Велика была радость домочадцев Даниила, когда он вернулся к ним живым и невредимым. О его успехе говорили все. Тем летом король Венгрии послал ему такое сообщение: «Бери мою дочь за своего сына Льва». Король боялся Даниила, потому что тот ездил в Орду и, кроме того, на реке Сан он разбил зятя короля и изгнал его из Галича. Когда свадьба состоялась, Даниил вернул всех пленных венгров. Так он и король наладили дружеские отношения. Другой сын Даниила Роман женился на Гертруде – дочери умершего герцога Штирии. Теперь Роман заявлял права на Штирию как на приданое Гертруды. Король Богемии, королева которого была дочерью этого же герцога, тоже претендовал на это наследство.
Даниил вместе с королем Польши Болеславом – зятем короля Белы – вступил в войну с королем Богемии. Он сделал это, чтобы наладить дружеские связи на Западе и таким образом избавиться от монголов. Он пытался убедить своих западных соседей присоединиться к нему и с этой целью вступил в их круг и начал действовать. Но с самого начала и до конца каждое обещание помочь было несерьезным – пустым звуком, и ничем иным. Папа римский прекрасно видел, что его усилия бесплодны. Не только в Германии, но и в Венгрии и Польше все, что он говорил, оставалось без внимания. Наконец, Даниил оставил папские обещания без ответа. Тогда к нему был послан легат, который должен был привезти ему корону и помазать его королем на западный манер. Уже не первый раз приезжали к Даниилу с этой целью, но он всякий раз отказывался под различными предлогами. Например, ранее он сказал легату, что не время проводить коронацию, когда его земли в такой опасности, – не корона ему нужна, а сильные воины. Но теперь папский посланник застал Даниила в самом подходящем месте, и время было самое подходящее для задуманной цели: тот находился в Кракове, по дороге из Богемии в Галич в окружении своих союзников после победы и захвата города.