Это произошло в год смерти Даниила Галицкого, и незадолго до нее Войшелк попросил у него охранную грамоту на гору Афон. Но так как в Болгарии шла война, предполагаемый монах был вынужден повернуть назад, не увидев святую гору. Тогда он поселился в Волыни, построил монастырь и провел остаток своей жизни в уединении.
Войшелк и Довмонт считаются двоюродными братьями. Судьба обоих поразительна: один стал монахом, другой – воином. Довмонт бежал от гражданской войны в Литве, забрав с собой свое войско. Он был крещен в Пскове и женился на дочери князя Дмитрия – сына Александра Невского. Он сделался любимцем своего тестя. После этого Псков стал безопасным местом в отношении нападений не только литовцев, но и ливонских рыцарей, которых Довмонт отбросил от стен города и преследовал их и в чаще леса. И хотя Довмонт участвовал во многих сражениях, он ни одного из них не проиграл, а псковичами правил твердо и мудро. Войшелк надел монашескую рясу, но и ряса, и строительство монастыря Войшелком не считались чем-то важным, а вот меч Довмонта и в настоящее время хранится как святыня в Пскове.
Литва погрузилась в анархию. Не прекращалась борьба между потомками Миндовга и другими князьями, которые не желали принимать их верховную власть, и в стране не появилось ни одного выдающегося человека до Гедимина. В 1315 г. Гедимин сменил Витеня, и приблизительно в это же время умер Юрий Львович – внук Даниила и последний князь Галицкий и Волынский.
В 1316 г. двое сыновей Юрия – Андрей и Лев – поделили между собой Волынь и Галич. Но огромная вотчина Романа принесла мало пользы его слабым и последним потомкам мужского пола. У каждого из этих сыновей Юрия Львовича было по дочери; одна из них вышла замуж за мазовецкого князя Тройдена, а другая – за сына Гедимина Любарта. Любарт получил Волынь вместе с княгиней и заявил свои права на Галич. Таким образом, Литва во времена Гедимина увеличилась почти на всю Южную Русь.
Тем временем Рим не переставал считать Литву одним из своих епископств. Церкви Ливонии и Литвы числились храмами сопредельных государств, а папа действовал в Литве через Ливонию. Но приблизительно в то время, когда начал править Гедимин, начался спор между рыцарями и епископом Рижским. Епископ пожаловался папе, что рыцари своей жадностью, тягой к власти и жестоким обращением отвращают народ от христианства. Рыцари заявили, что епископы оказывают влияние на завоеванный народ: настраивают его против рыцарей и поощряют его языческие обычаи. Они доказали папе, что епископ Рижский не раз звал людей действовать против ордена, что епископы вели тайные переговоры с литовскими князьями и распространяли свое влияние на народ, действуя вопреки ордену, и использовали орден только тогда, когда были нужны его услуги. Ввиду таких противоречивых утверждений папа иногда вставал на сторону епископа, а иногда – ордена, не мешая, однако, ни той ни другой стороне продолжать «священный труд» обращения в христианство неверных.
Через епископа Рижского папа получил в 1323 г. сообщение от Гедимина, в котором говорилось, что он готов принять крещение, равно как и весь подвластный ему народ. Он попросил, чтобы рыцарям воспрепятствовали начать войну с Литвой, и заявил, что орден не давал ему установить прямые отношения с курией, что рыцари никак не помогали обращению населения в христиан.
Одновременно были отправлены письма рижским францисканцам и доминиканцам с просьбой прислать в Литву монахов. Письма были также посланы и в Германию с предложением установить свободную торговлю и просьбой прислать колонистов. Папу обрадовало письмо Гедимина, и он приказал ордену прекратить воинственные действия ввиду обращения Литвы в христианство. Архиепископ Рижский заключил дружественный союз с Гедимином, к которому был вынужден присоединиться и орден.
В должное время из Рима прибыли посланники, и, когда подтвердили все договоренности между Литвой и Ливонией, они отправились искать Гедимина, чтобы ввести католическую веру в его столице и других местах. Они намеревались крестить и короновать литовского князя, а затем крестить всех его подданных, но этого они не смогли сделать.
В Вильне стало ясно, что все обстоит совсем не так, как ожидали. Они увидели огромную ненависть к немецкой религии и нашли, к своему удивлению, православные церкви. А также обнаружили, что язычники-литовцы не только угрожают лишить Гедимина власти, если он попытается крестить их, но и истребить всю его семью. Они поняли, что все пруссы и жмудь восстанут, если Гедимин попытается ввести немецкую религию. Кроме того, русские православные подданные Гедимина составляли три четверти всего населения; и от них тоже слышались громкие угрозы. Таким образом, встречая сопротивление с двух сторон, ему было бы очень трудно, если бы он действительно захотел ввести немецкую религию. Гедимин был крещен в православной вере то ли по убеждению, то ли из политических соображений – это мы не можем определить и по сей день, но его мотивы, вероятно, были очень сильными: либо оставаться язычником, либо становиться православным. Он отослал назад папских легатов. Они уехали в гневе и негодовании на правителя-вероотступника. Но Гедимин не считал себя виноватым, виновных он нашел в другом лагере. Каждая сторона обвиняла другую, но было трудно понять, какая из них более вероломна. Неграмотная Литва осуществляла свою внутреннюю переписку на русском языке, но для переписки с Римом и Западом ливонские немцы помогли Гедимину освоить латынь и с этой целью прислали из Вильны монахов. Оказалось, что эти рьяные помощники в своих письмах на латыни, отправленных в Рим через Ригу, писали от имени Гедимина много такого, что он не желал признавать. Во всяком случае, когда из Ватикана грянул гром и по всей Западной Европе его стали называть обманщиком и лжецом, поправшим законы божественные и человеческие, Гедимин оправдывался, говоря, что писцы, писавшие на латыни, неправильно перевели его слова; он никогда не произносил слов, ими написанных.
Немцы теперь стали доставлять больше неприятностей, чем когда-либо. Гедимин оказался втянутым в постоянный конфликт со своими соседями. Рыцари, непрестанно воевавшие на берегах Немана, совершали нападения в форме экспедиций, которые называли «поездками». Со всех уголков Священной Римской империи приезжали толпы людей, чтобы присоединиться к этим экспедициям. В 1336 г. приехали около двухсот рыцарей – графов и князей, и Великий магистр устроил для их развлечения мероприятие, которое можно назвать большой охотой на язычников.
Как и основатель Риги, его преемник Великий магистр продолжал крестить язычников, которые потом жаловались всей Европе: «Послушайте нас, о, князья духовные и мирские! Рыцарям не нужны наши души для Бога, им нужна наша земля, чтобы самим пользоваться ею. Вот до чего они нас довели: мы должны либо попрошайничать, либо становиться разбойниками, если хотим сохранить себе жизнь. Рыцари – хуже монголов. Они забирают все, что дает земля или собирает пчела. Они не разрешают нам убивать диких зверей, или ловить рыбу, или торговать с нашими соседями; они забирают наших детей в заложники; наших старейшин они выгоняют в Пруссию и заключают в темницу; наших сестер и дочерей они забирают себе. И эти люди носят крест Христов на своих плащах. Проявите к нам сострадание! Мы тоже люди, а не дикие звери. Мы хотели бы принять христианство и креститься, но не в крови, а в святой воде».
Так как рыцари не перестали приезжать к своим «крестникам», те приветствовали их такими словами: «Какое место вы будете грабить сейчас? Ведь все уже забрали ваши прелаты и священники – всю шерсть, мед и молоко. Плохо они учат христианству».
Для развлечения своих гостей Великий магистр совершил экспедицию на остров, на котором хорошо окопались четыре тысячи жемайтов – мужчин, женщин и детей вместе со своими старейшинами. Напрасно немцы засыпали траншеи, нападали и убивали людей; они не могли захватить это место. Наконец, они стали пускать огненные стрелы, и крепость загорелась со всех сторон.
Осажденные решили погибнуть. Они сложили огромную кучу хвороста и стали бросать на нее все, что считали для себя самым ценным. Сделав это, они перебили друг друга; отцы убивали своих детей, мужья – жен и клали тела на эту кучу. Немногие оставшиеся разделились на пары и закололи друг друга. Тех, кто умер первым, положили на эту кучу те, которые умерли позже. Старейшина стоял в сторонке и наблюдал за всем этим до конца. Когда все были мертвы, он убил свою жену и положил ее тело на груду тел, поджег ее, затем забрался на пылающий костер, убил себя и сгорел вместе со своим народом. Когда рыцари ворвались, они не нашли никого, кого могли бы прикончить, и им осталось только рассказать в своих анналах об этой ужасной трагедии, в которой они сыграли роль и актеров, и зрителей.
Гедимин провозгласил полную свободу Православной церкви, а перед всеми своими соотечественниками объявил себя защитником той языческой веры, преданными приверженцами которой они были. В Вильне появился знич – неугасимый огонь, и все обряды этой интересной литовской религии проводили при помощи его первобытной силы. За это Гедимин был осужден, и ливонские рыцари начали войну за тот крест, символ которого вместе с мечом был вышит на их плащах.
Гедимин вышел к ним навстречу, чтобы сразиться, и это было его последнее сражение с немцами. На правом берегу реки Нема, в тех жемайтийских землях стояла сильная крепость Велона – оборонное укрепление против немцев, находившееся почти на краю того региона, который завоевали ливонские рыцари-меченосцы. До сих пор они не могли взять Велону и даже теперь не отваживались штурмовать ее. Они решили уничтожить эту цитадель иным путем. С каждой ее стороны они построили по крепости и решили уморить гарнизон Велоны голодом.
Гедимин пришел на помощь своим подданным и вскоре осадил немцев в их двух крепостях. Огнестрельное оружие стало известно на Западе лишь незадолго до этого, и немцы теперь использовали пушки, которые позднее стали называть «пищалями». Во время этого конфликта Гедимин был убит ядром. Его отвезли в Вильну и посадили на его любимого коня. Рядом с ним поместили его верного оруженосца, охотничьих собак и ловчих соколов, а затем всех их по первобытному обряду литовцев сожгли. Вместе с ним сгорели и три немецких рыцаря в полном вооружении и много трофеев, взятых у немцев.