Впервые захваченный врасплох, Дмитрий был обескуражен. Было слишком поздно собирать войска. Сначала он подумал о том, чтобы окопаться и укрепиться у Коломны, но, призвав к себе своих воевод и имевшихся воинов, обнаружил поразительную слабость своего войска и, посоветовавшись со своим двоюродным братом, решил, что с такими силами он не сможет эффективно сражаться. Некоторые советовали ему послать хану подарки и просить о пощаде; другие говорили, что хан свирепствует, и единственный выход – держать осаду в городе и ждать, пока из разных мест не соберутся воины. Великий князь решил поехать в Ярославль, Ростов, Кострому и там найти людей. А Владимир должен был поспешить в Волок и собирать воинов в тех краях.
Тем временем ханские войска быстро приближались к Москве. Среди них были два шурина Дмитрия; Олег Рязанский тоже был там.
В Костроме великий князь собрал, наверное, десять тысяч воинов. Из Новгорода все еще не было никаких вестей. Тверской князь, вместо того чтобы помочь Дмитрию, послал своего сына к хану с подарками и выражением покорности. Многие воины дезертировали из полков Дмитрия; целыми подразделениями они уходили по домам по собственной воле. В Москве царила всеобщая беспомощность. В ней, брошенной войском и оставшейся без князя, началась анархия. Все, кто мог, спешили уехать из города, а затем появились бродяги и люди, которые в обычные времена не попадались на глаза. Толпа звонила в колокола и призывала жителей умереть, защищая свой город. Великая княгиня с детьми покинула город, как и митрополит Киприан. Люди хотели, чтобы митрополит остался с ними, но, бросив все и всех, он незаметно скрылся без сопровождения и бежал к тверскому князю. Толпа волновалась, как бурное море; спасения ждать было неоткуда.
Вдруг в столице появился князь Остей с небольшим отрядом воинов. Толпа не знала толком, что это за князь и откуда он приехал. Кто-то объявил его сыном Олега, но в любом случае люди были рады, потому что было ясно, что он хорошо знаком с военным искусством. После его приезда стало больше порядка. Из окрестностей города собралось огромное количество людей, и прежде чем закрыть ворота Кремля, Остей впустил всех, кто хотел войти. Однако главными защитниками города были простолюдины – самое низшее сословие города, а также несколько купцов, настоятелей монастырей, священников, монахов и дьяконов всех возрастов и женщины, некоторые из них даже с младенцами.
Пятнадцатого августа 1382 г. дым и свет далеких пожаров возвестили о приближении Тохтамыша и его войск. Двадцать второго августа он был уже возле города и выслал свой авангард нанести удар по Кремлю. Монголы осмотрели крепостные валы, объехали вокруг стен, оценили глубину рвов и оглядели точки, откуда возможно нападение. Подъехав к воротам, они крикнули: «Великий князь в Москве?» Никакого ответа они не получили и к вечеру исчезли. На следующее утро приехал сам хан и осадил Кремль.
Не поддающаяся описанию толпа в городе грабила, пила и буйствовала. Князь Остей, собиравшийся оборонять крепость, не мог подавить беспорядки, он воевал на стенах и был очень занят. Он успешно отражал все нападения и, когда враг пытался перенести свою позицию, отбрасывал его. У монголов не было стенобитных машин. Три дня Тохтамыш тщетно предпринимал попытки взять город. Утром четвертого дня все осажденные были поражены: во вражеском лагере было тихо, не слышалось ни звука. Вскоре к Кремлю подъехала группа богато одетых всадников; это были ордынские князья с большой свитой. Впереди всех ехали два шурина великого князя – Симеон и Василий, сыновья Дмитрия Нижегородского. Люди в свите делали знаки, что они приехали с миром, и им удалось подъехать близко к укреплениям. «Хан желает оказать своему народу милость, – сказали они. – Он пошел войной не на вас, ни в чем не виноватых. Наш владыка пришел воевать не с вами, а с Дмитрием. Он не гневается на вас – вы достойны милости. Он лишь просит вас выйти с небольшими подарками и оказать ему почести, больше ему ничего не нужно». Те же слова повторили и двое шуринов Дмитрия, которых хан тоже послал парламентерами. Эти нижегородские князья заявили, что Тохтамыш поклялся не причинять никому вреда и не брать ничего, за исключением того, что будет ему отдано с почестями. Симеон схватил нательный крест и поцеловал его, чтобы доказать искренность своих слов.
Князь Остей и все здравомыслящие люди не поверили всему этому, но многие, даже те, которые казались благоразумными, обрадовались такому завершению конфликта. Толпа, которая раньше проявляла воинственность, теперь жаждала мира и выступила против князя Остея, командовавшего обороной. «Один он продолжает воевать, – сказали эти люди, – надо его остановить». Князь обратился к лучшим людям города с такими словами: «Подождите лишь немного. Великий князь и его двоюродный брат едут сюда с подкреплением. У хана небольшое войско; не нужно верить князьям из Нижнего. И прежде всего, не доверяйте словам Тохтамыша; его обещания ничего не стоят». Но толпа не желала слушать. Стоя на стенах, они велели ордынским князьям дать клятву не причинять никому зла. Нижегородские князья повторно дали такую клятву. Тогда из Кремля вышло духовенство с иконами и крестами. За ними последовал князь Остей с лучшими людьми города, а за ними – огромная толпа людей с подарками и данью. Когда эта процессия подошла ближе к вражескому лагерю, со всех сторон вдруг заблестели сабли. Монголы выхватили у священников святые образа и кресты, бросили их на землю и стали топтать, а потом перебили священников и народ. Вся площадь перед Кремлем вскоре истекала кровью. Затем монголы устремились через городские ворота, как поток, и перебили всех внутри Кремля. Укрыться было негде. Те, кто бежал в церкви, были перебиты там. Убиты были все без исключения. Все ценное вынесли из церквей, и ни одна книга не избежала уничтожения. Все богатства, скопленные за долгие годы труда, были потеряны за один страшный день – 26 августа 1382 г.
Тохтамыш пировал на руинах Москвы и послал людей во всех направлениях – во Владимир, Переяславль и другие города за добычей. Отряд, посланный в Волок, повстречался с Владимиром Храбрым, который полностью уничтожил его, убив, как говорили, шесть тысяч монголов. Когда немногие уцелевшие возвратились, Тохтамыш отозвал все свои грабительские отряды и ушел в Сарай с огромной добычей и огромной толпой пленных. По пути он сжег Коломну и безжалостно разграбил земли Олега. Но через своего посла он передал благодарность Дмитрию Нижегородскому за то, что тот отправил к нему своих сыновей в помощь.
Москва была полна разлагающихся трупов; люди всех возрастов и сословий лежали там мертвыми, а дома были либо сожжены до земли, либо представляли собой развалины. Двадцать четыре тысячи человек похоронил Дмитрий, когда возвратился в свою столицу.
Князья Рязани, Твери и Нижнего Новгорода ничего не выиграли своей изменой великому князю. Олег Рязанский сильно пострадал, когда хан уходил из Москвы, а Дмитрий, простивший Олегу предательство во времена Мамая, теперь заставил его дорого заплатить за помощь тем, кто сжег его столицу.
В награду нижегородскому князю Тохтамыш дал жалованную грамоту и вернул ему сына Симеона, но не оказал помощи, чтобы завоевать Владимир, и оставил у себя его второго сына Василия в качестве заложника.
Когда Михаил Тверской и его сын приехали в Орду с богатыми подарками, приближенные хана пообещали им всяческую поддержку. Но время шло, Михаил много потратил и не получил ничего, кроме обещаний. Митрополит Киприан благоволил к Михаилу и не хотел возвращаться в Москву, хотя были присланы двое бояр, чтобы привезти его. Из-за своего неповиновения он был изгнан во второй раз в пользу Пимена.
После возвращения в Москву Дмитрий призвал людей, бежавших в другие места, чтобы спастись, вернуться и снова отстроить город. Он не знал, как вести себя с преемником Мамая, но Тохтамыш сам решил эту проблему. Видя, что Дмитрий не готов приехать в Сарай или послать бояр с его вассальной присягой, хан отправил в Москву посольство, когда город был еще в руинах. В столице все знали, что Тохтамыш послал нижегородскому князю ярлык на великое княжение. Также было известно, что Михаил Тверской пытался с помощью немалого количества золота и серебра получить этот же ярлык с добавлением Новгорода, но ханский посол Карач объявил Дмитрию, что Тохтамыш не желает его смещать; он утолил свой гнев, и прошлое забыто. Послу, который прибыл с этой вестью, вручили хорошие подарки и проводили с почестями домой.
В 1383 г. великий князь, как бы это тяжело ему ни было, должен был проявить к хану уважение, послав к нему своего наследника – двенадцатилетнего Василия с данью. С ним поехали видные бояре. В то время в Орде находился Михаил Тверской, который вел переговоры о получении жалованной грамоты. Он был более богат, чем московский князь, но бояре Дмитрия сверились с предыдущими грамотами, особенно выданными Джанибеком, который утвердил навечное главенство Москвы, а затем показали и оригинал документа. Тохтамыш, который основывал свои собственные притязания на официальном происхождении и выражал пиетет к своим предкам для укрепления связи своей власти с прошлым Золотой Орды, отдал грамоту Дмитрию.
Михаил Тверской, сильно опечаленный и разочарованный, уехал из Орды, особенно сетуя на того монгольского князя, который обещал ему несомненный успех. «Я знаю свои владения, – сказал Тохтамыш, отпуская его. – Все русские князья живут с доходов от земель, которые принадлежат мне. Пусть каждый живет тем, что попадает к нему в руки. Если он будет служить мне верой и правдой, я награжу его. Дмитрий меня оскорбил – я его наказал; теперь он верно служит мне, и поэтому я его награждаю. Поезжай в Тверь и служи там, как полагается; тебя я тоже со временем награжу». Хан отпустил Михаила, но оставил у себя его сына в заложниках.
Пагубное правление нового хана отличалось нестабильностью: Тамерлан отдал ему трон, но, оказавшись у власти, Тохтамыш пожелал стать независимым и осмелился мериться силами с этим великим завоевателем. Он поднял руку на своего покровителя и вторгся в столицу Тамерлана Самарканд, а затем напал на персидские земли и получил там жестокий отпор. Он получал удар за ударом, каждый последующий беспощаднее предыдущего, от великого монгола, завоевавшего большую часть Азии. Наконец ему был нанесен окончательный удар. Эти войны вместе с приготовлениями к отражению вторжений отвлекали Тохтамыша, отлучки которого из Сарая становились все более продолжительными и частыми. Временами казалось, чт