Толстый слой пыли покрывал каменный пол комнаты внизу. Запах скверны, витавший в затхлом воздухе, было трудно не ощутить – его не перебивал даже аромат бутонов огнецвета, чьи лепестки были разбросаны повсюду, словно конфетти. Я поморщилась – их сильный запах, напоминавший зловоние переспелых фруктов, или каких-то назойливых безвкусных духов – был мне неприятен.
Комната под библиотекой походила на кабинет, освещенный масляным фонарем, который отбрасывал пляшущие тени на стены, уставленные полками. Большинство из них были пусты, но на некоторых стояли вызывающие тревогу статуэтки, вырезанные из странного зеленоватого мыльного камня, гротескные, чудовищные черты которых милосердно скрывал мрак. Несколько книг стояли в гордом одиночестве, словно кто-то из прежних хранителей библиотеки, возможно Монтегю, наткнулся на них, но не посмел переместить эти тома забытых знаний.
Остатки упаковочных ящиков и обрывки вощеной бумаги валялись в углу, что говорило о том, что все книги и артефакты, когда-то стоявшие на этих полках, давно исчезли.
Но где они сейчас?
По моей коже побежали мурашки, когда я взглянула на оставшиеся книги. Текстуру переплетов даже при таком слабом освещении невозможно было спутать ни с чем. Человеческая кожа.
Зачем полковнику Астра Милитарум обладать такими вещами?..
Я не могла заставить себя даже просто прикоснуться к ним, чтобы узнать их названия. Просто находясь рядом с ними, я чувствовала себя нечистой и оскверненной самым грубым образом.
Но много хуже отвратительных книг была принципиальная неправильность этого помещения, которую я чувствовала нутром.
С первых дней пребывания в поместье Грейлок я узнала, что прямо под библиотекой находится столовая. Этой комнаты не должно существовать. Столь вопиющее нарушение естественных физических законов заставило меня сжать зубы, сдерживая рвотные позывы.
Я не могла здесь оставаться, но и уйти была не в силах.
Я разрывалась между желанием узнать больше и наполнявшим меня отвращением.
Мое сердце учащенно забилось в груди, и я пошла к казалось все уменьшающемуся пятну света вокруг единственного стола и стула в центре этого невозможного пространства. Фонарь бросал неверный свет на две книги, лежащие на столе в ожидании читателя, что откроет их тайны. Меня тянула к этим книгам нездоровая сила, словно невидимая нить связывала меня с ними и с каждым шагом ее петля затягивалась все туже.
Нет, эти книги ждали не просто какого-то читателя, они ждали меня.
Отрицать неизбежное казалось бессмысленным, поэтому я отодвинула стул и села, чувствуя, что вся моя жизнь и карьера вели меня в это место к этому часу.
Первая книга была тоньше и казалась невзрачным гроссбухом, в то время как вторая была украшена Имперской аквилой и черепом Астра Милитарум. Изучая кампании Лорда-генерала Милитаната Гексиора Падиры III во время своей работы в Кардофийском хранилище, мы с командой изучили бесчисленное количество записей различных командиров, хранившихся именно в таких изданиях.
Хотя это и не было книгой, изображенной на портрете полковника, на ней был тот же круглый символ с картины – круг, пронзенный стрелой. Я была уверена, что это тот самый том, который мы с Гарретом Грейлоком так долго искали.
Не желая прикасаться к этому предмету, я вместо этого подняла гроссбух и начала просматривать его содержимое.
Страницы были вертикально разлинованы. Столбцы заполняли названия, даты, суммы денег и места расположения. Чтобы понять, что я держу в руках, мне потребовалось вспомнить неприятно знакомые названия, которые я уже видела в дневнике Монтегю Родса. Посмотрев на пустые полки, я почувствовала, как ужас скручивает мои внутренности в тугой узел.
Гроссбух содержал записи о различных местах, куда были отправлены книги из этого кабинета. Некоторые из них переслали за пределы планеты к коллегам-знатокам всего извращенного, другие – разосланы по знатным родам по всему Йервонту. Но очень многие переслали в Кардофийское хранилище.
Тексты в библиотеке наверху иногда были рискованными, иногда неуместными для владения, или даже почти незаконными, но книги, фигурировавшие в гроссбухе, были полностью запрещены. Это были сплошь еретические тексты, за простое знание о существовании которых, не говоря уже об обладании, человека следовало немедленно казнить.
То, что она привезла с собой...
Полковник Грейлок распространила множество богохульных книг по всему субсектору, как вирус. И слишком много их сейчас находилось в моем хранилище. Кто знает, какой ущерб они нанесли, сколько невинных людей запятнали своей ересью?
У меня перехватило дыхание от предательства полковника, и я положила гроссбух обратно на стол. Мой взгляд переместился на большую книгу. Это должна быть та самая монография, о которой говорил Гаррет Грейлок, и, хотя я совершенно не хотела смотреть на то, что скрывалось внутри, я знала, что должна это сделать.
Мне необходимо было получить объяснение. Я должна была узнать, почему полковник Грейлок решила собирать эти отвратительные книги и намеренно распространять их еретические знания.
Она была героем Империума, и ее предательство ножом вонзилось в мое сердце.
Когда я открыла монографию полковника и начал читать, слезы ручьем потекли по моему лицу.
Я изучала писания многих великих людей, как святых, так и предателей. На протяжении всей моей жизни письменное слово заставляло меня смеяться, плакать, приносило мне радость или пронзало меня печалью.
Во всех своих формах оно напитывало меня знаниями, приносило удивление и возможность сбежать, укрыться от этого мира.
Монография Елены Грейлок стала первой книгой, которую я хотела бы вырезать из своей памяти.
Начиналось все довольно безобидно, но вскоре переросло в настоящее безумие.
Я не могу заставить себя переписать сюда все отвратительные подробности того, что содержались в этой проклятой книге – милость, за которую вы должны быть благодарны. Я подозревала, что существовало множество журналов, которые описывали логистику командования военной компанией в субсекторе в более ранние периоды, но мне они никогда не попадались. Но можно сказать точно, что к тому времени, когда были написаны слова монографии, в душе Елены Грейлок уже пустила корни самая страшная язва.
Ее падение в глубины предательства началось вскоре после освобождения Гелиогабалуса, мира-улья, где в благородной семье Имперского командира по имени Афра Верлейн укоренился унизительный культ наслаждения. Скверна быстро перекинулась на его давних союзников, что в конечном итоге привело к опустошительной гражданской войне, которая перетекла в соседние системы.
Елена Грейлок возглавила Отпрысков Темпестус, чтобы обезглавить противника и нанести удар по дворцу Верлейна. Они пробивались в тронный зал сквозь орды визжащих культистов, чьи тела были преобразованы хирургическими операциями и мутагенными препаратами в нечто гротескное. В монографии приводились сложные описания и подробные анатомические рисунки врага, столь ужасного, что казалось невозможным, чтобы подобная мерзость могла не только сражаться, но просто дышать.
Со смертью Афры Верлейна силы Архиврага пришли в смятение, ход войны переломился, и Гелиогабалус был освобожден.
Я не могу точно сказать, как началось ее погружение во тьму. Был ли это артефакт, взятый из дворца, который нес в себе какую-то порчу, как рана, которая гноилась и отравляла ее изнутри. Или, может быть, в тот день в ее голове отложился некий психический след Верлейна. Как бы то ни было, когда Елена Грейлок покинула Гелиогабалус, она была слугой тьмы.
Возможно, узнав о том, что случилось с Афрой Верлейном, порча начала медленно распространяться внутри полка с тонким коварством. В каждой роте был установлен ряд новых военных обычаев и практик, которые позволили злу Хаоса развратить каждого отдельно взятого гвардейца: проклятые литании битвы, богохульная иконография и расширение правил ведения боя, которые поощряли развратное поведение после битвы.
С каждой военной кампанией поведение 83-го становилось все более омерзительным, его ряды подверглись сильнейшему моральному разложению. Под руководством полковника Грейлок проводились массовые убийства, пытки, описание которых я едва могла вынести. Их жертвами становились мужчины, женщины, дети, матери с грудными младенцами на руках. Все они были лишь забавой для солдат и офицеров полка, их тела были полотном, на котором они творили самое чудовищное зло.
Полковник Грейлок позаботилась о том, чтобы ее полк всегда разворачивали на переднем крае самых ожесточенных военных конфликтов, на тех театрах военных действий, где можно было бы легче скрыть все ужасные унижения и те невообразимо страшные деяния, которые они чинили. С каждой победой над силами Архиврага неуклонно росло количество артефактов и запретных томов, скрытых от карантинных команд Ордосов и тайно отправленных в поместье Грейлок.
Возможно, в тот самый кабинет, в котором я сейчас сидела.
У меня мурашки побежали по коже при мысли о том, что я сижу в комнате, где когда-то хранилось столько проклятых томов и богохульных артефактов. Какое зло могло просочиться с их страниц и отравить этот воздух? Может огнецветы и призваны скрывать зловоние предательства?
Когда я подняла глаза от неверного света керосиновой лампы, страх заставил меня увидеть монстров в дрожащих тенях и услышать бормотание проклятых в раскатах грома, доносившихся из библиотеки наверху.
Возвращаться к монографии полковника у меня не было ни малейшего желания, но я чувствовал себя обязанной читать дальше.
Наполненное гнусными излишествами повествование все продолжалось. Карнавал человеческих пороков следовал за 83-им, пока наконец, в разгар ужасных войн в субсекторе Оциллария, слухи об истинном лице полка полковника Грейлок, не достигли апогея.
С нарастающим ужасом я читала о разочаровании полковника, когда над ее падшим полком начали сгущаться тучи. Все ее усилия, в сочетании с яростью войны и капризами варпа, были направлены на то, чтобы скрывать их пороки дольше, чем это было вообще возможно, но в конечном счете их абсолютное осквернение уже невозможно было отрицать.