Елена Грейлок медленно кружила вокруг меня, кончики ее пальцев скользили по моей руке.
Я проследила за ее движением, и у меня перехватило дыхание. Моя кожа стала гладкой и упругой. Я подняла руку, перевернула ее и поразилась ее безупречной молодости. Ладони были мягкими, на ногтях был аккуратный вишнево-красный маникюр.
Потянувшись к своему лицу, я провела рукой по шее и щекам.
Как и на руке, кожа была упругой и гладкой как фарфор. Совсем как в молодости.
– Ты прекрасна, – сказала Елена Грейлок, отступая назад, чтобы полюбоваться моей фигурой.
Только тогда я осознала, что совершенно нага. Один взгляд вниз на мое тело показал, что все разрушительные последствия возраста были стерты. Дряблая кожа, свисающая с мышц, снова была тугой и упругой, старческая пигментация исчезла, и меня переполняла сила, которую я не чувствовала уже в течение десятилетий.
– Опьяняет, не правда ли? – произнесла полковник, видя, как мои щеки наливаются красным румянцем, а грудь вздымается и опускается от необузданного волнения. – Как быстро мы забываем о силе молодости. Как легко мы принимаем старость и считаем это нормальным. Но совсем не обязательно должно быть так.
Энергия молодости, наполнявшая мои конечности, сердце и легкие, возбуждала меня. Я почувствовала непреодолимое желание овладеть этой невероятной силой: бежать, сражаться, заниматься сексом с прекрасными людьми, пока рассвет не коснется горизонта. Эта сила была у меня, всегда была. Но с течением лет она исчезла, а я даже этого не заметила.
Нет, все было гораздо хуже. Я просто позволила ей уйти.
Я отказалась от этих плотских удовольствий, лишив себя всех чувств, которые позволяют ощущать себя человеком. Я оглянулась на тот аскетический путь, по которому я шла всю свою жизнь, и почувствовала, как меня захлестывает кипящая волна гнева.
– Ты можешь получить все это снова, Терезина. – Сказала Елена, подходя ко мне и поднимая зазубренный осколок стекла, и я увидела свое отражение в его серебряных глубинах. Мое некогда строгое и морщинистое лицо смягчилось и снова стало молодым.
Цвет, который только недавно начал обратно наполнять мои волосы, теперь полностью восстановился. Мои губы снова были полными, скулы четко очерчены, а глаза полны жизненной силы и обещания молодости.
– Как такое возможно? Что это такое?.. – спросила я, и даже мой голос обновился, зазвучал энергично.
– Это жизнь, – ответила Елена Грейлок. – И она снова может стать твоей. У тебя блестящий ум и прекрасное тело, которое я могу привести в порядок. Если только ты мне позволишь...
Она протянула руку и положила ладони на мой плоский живот. Я почувствовала, как внутри меня что-то шевельнулось, и ахнула, когда зарождающаяся новая жизнь затрепетала в моем вновь плодородном чреве. Я обхватила рукой как будто уже округлившийся живот, и слезы защипали уголки моих глаз.
– Да, – проговорила Елена. – Мы найдем твоему лону отличное применение.
Я нахмурилась, но она придвинулась ближе ко мне, и я мгновенно позабыла о ее словах.
Ее руки скользнули мне на талию, а мои собственные естественным образом обвились вокруг ее шеи. Мы стояли лицом друг к другу, как любовники.
Мы придвинулись еще ближе, и я не могла сказать, кто кого из нас притягивает.
Елена была прекрасна, я никогда подобного не испытывала ранее. Я хотела узнать, какова она на вкус, хотела чувствовать прикосновение её кожи к своей. Запах огнецветов заполнил мои чувства, а жар ее кожи обжигал.
Я провела руками по ее волосам, чувствуя под пальцами оплавленные осколки черепа, упругую текстуру пережаренного мяса. Мозговое вещество, вперемешку с костным крошевом. Вскипевшая внутричерепная жидкость разливалась по моим рукам.
Но мне было все равно. Я хотела быть с ней, лечь на теплый песок и позволить ей погрузиться в меня, чтобы она могла полностью меня познать.
Она почувствовала, как я изучаю ее раздробленный череп, и сказала:
– Представляешь, этот ублюдок убил меня…
– Кто?
Она проигнорировала вопрос, и ее губы коснулись моего уха.
– Он подошел ко мне сзади, когда я разрушала его храм. Выстрелил мне в затылок, а потом сбросил с обрыва. Но ты можешь снова возродить меня, Терезина. Ты можешь вернуть мне жизнь.
– Я сделаю что угодно… – ответила я.
Что-то внутри меня кричало, но было подобно безмолвному немому узнику, запертому в камере без окон.
Я знала, что должна прислушаться к нему. Знала – то, что он кричал, было жизненно важно, но сила, бившая ключом в моей обновленной плоти, взяла власть надо мной. Я отчаянно жаждала этого перерождения.
– Впусти меня, – сказала Елена Грейлок. – Мое тело переломано, его раны слишком глубоки, их не исцелить. Кокон моего Инамората, моего возлюбленного, поддерживал меня, но сила его угасает. У тебя есть ум, с которым я жажду жить, тело, которое я могу обновить. Уже обновила. Ты ведь чувствуешь это, не так ли? Пронзительная песнь юности. Она взывает к тебе, обещая бессмертие, да? Впусти меня, и я покажу тебе то, что ты не могла себе даже представить, дам опыт, который ты никогда бы не обрела.
Она наклонилась и поцеловала меня. Я почувствовал тепло ее языка на своих губах.
По ощущениям он оказался грубым. Извивающимися движениями он начал проникать все глубже в мое горло.
Я поперхнулась, почувствовав вкус теплой земли и ощутив царапающие реснички, как у насекомых, с помощью которых язык вползал в мое горло. Жар тела Елены Грейлок превратился из приятного тепла в сжигающий огонь. Я чувствовала, как моя плоть медленно тает, становясь мягкой и податливой, когда она прижималась ко мне.
Твердость ее пальцев погрузилась в мягкость моих бедер, притягивая нас друг к другу, словно желая слить воедино. Я попыталась воспротивиться, но ее хватка была слишком крепка. Ее язык больше не был языком, как таковым, он стал извивающимся хоботком с острыми концами, который исторгал внутрь меня тошнотворно сладкий сок.
Мой живот скрутило от движения, и я вновь почувствовала обещание новой жизни. Я чувствовала, как кожа на нем растягивается, словно что-то новое, что-то живое пульсирует внутри тошнотворной жизненной силой. Вот только это не невинный ребенок, а болезнетворный паразит, который будет вытягивать из меня жизнь с каждым ударом своего грязного сердца.
Мое тело может снова стать молодым, но неужели такова цена, которую я должна заплатить?
Нет! Только не так!
Слишком часто мы оглядываемся назад на свою жизнь и жалеем, что не можем прожить ее снова.
Сделать лучше, сделать больше, пройти непройденными путями.
Но я многое узнала за свою жизнь, а главное – я любила. Я делала все возможное, чтобы передать свой опыт другим. И об этом нисколько не жалею.
Теперь я думаю – именно это и спасло меня.
Сожаление было тем, на что делала ставку Елена Грейлок. На ощущение того, что я растратила свой потенциал впустую и могла бы самореализоваться, если бы только предложила ей свою плоть. Да, действительно, я порой думала о том, как бы изменилась наша жизнь, если бы мы с Теодоро решили завести детей, но никогда не считала наш выбор ошибочным.
А вот сдаться Елене Грейлок, как раз стало бы самой дорогой ошибкой в моей жизни.
Она почувствовала мое сопротивление и впала в ужасное неистовство. Полковник цеплялась за мои бедра, ее пальцы, словно горячие кочерги, впивались в кости моего таза.
Но мой гнев не уступал ее желанию.
Я схватилась пальцами за края ее раздробленного черепа и потянула, яростно отрывая куски покрытой волосами кости.
Она попыталась отстраниться, но наши губы все еще были плотно прижаты друг к другу. Я прикусила ее хоботок и начала двигать зубами из стороны в сторону как пилой. Мясистый орган лопнул у меня во рту, и я ощутила вкус теплой жидкости, похожей на стоячую болотную воду. Я чуть не захлебнулась вонючими сгустками гнилой крови и поспешно оттолкнула тварь от себя.
Опустившись на колени, я согнулась пополам, и меня вырвало потоком черных пульсирующих тварей, которые поспешили зарыться в песок, чтобы спастись от дневного света. Меня снова скрутил спазм, и мой желудок изверг множество мокрых, скользких существ, похожих на блестящих безглазых угрей.
Мои руки были по локоть в крови. Я подняла голову и посмотрела на Елену Грейлок.
Но не на ту, кем ей хотелось казаться.
А на то, кем она была на самом деле.
В мгновение ока я снова оказалась в лабиринте. Дождь лился потоком, и я моментально промокла до нитки. Я по-прежнему стояла на коленях, держа в руках мокрые куски размягченной розовой кости, с которых свисали тонкие пряди седых волос.
Елена Грейлок нависала надо мной, ее вуаль очарования была сорвана. Плотный кокон, окутывал ее словно шаль, и ее изломанное тело извивалось в последнем акте трансформации. Фиолетовый свет наполнял пульсирующую плоть. Словно дрожащие опухоли на ее теле отрастали новые конечности, появлялись органы, подпитываемые тем, что полковник почти украла у меня.
Тем, что я чуть добровольно не отдала ей…
Глаза ее потеряли свой насыщенный золотисто-зеленый цвет. Они превратились в ужасные неоново-желтые глаза хищника.
– Ты могла получить все, что захочешь! – закричала она. Лицо ее заострилось, стало демоническим. Она не была более человеком, но, тем не менее, обладала притягательной красотой, которая одновременно отталкивала и завораживала. Отбросив студенистую массу мозгов и осколков черепа, прилипших к моим пальцам, я встала лицом к ней.
– Мне не нужно ничего из того, что ты можешь дать, – ответила я, понимая, что она собирается убить меня.
Отвергнутый суккуб не может позволить жить отринувшим е.
Ее руки стали тонкими, крючковатыми, когда-то человеческие пальцы срослись вместе, превратившись в клешню, как у какого-то мутанта-ракообразного. Тварь потянулась ко мне, готовая разорвать на куски, но вдруг подняла голову, и я увидела, как в ее сверкающих глазах вспыхнула ярость.