знай врага своего".
К сожалению, единственной книгой, которую я так и не нашла в библиотеке, была монография полковника. Любые сведения о Заре Темных Солнц были поистине бесценными, и я душой и сердцем жаждала изучить их содержание.
Какие знания содержит монография? Какие таит секреты?
Я исходила из предположения, что книга, изображенная на портрете, висевшем напротив входа в библиотеку, и есть та, которую я искала. Наверняка полковник всегда держала такую книгу при себе. На переплете был особый узор: золотой круг с волнистой линией, пересекающей его горизонтально, и крестообразная стрела, идущая через него параллельно корешку книги. Символ был мне неизвестен, но я чувствовала, что в нем заключен ключ к обнаружению книги. Признаюсь, в своем страстном желании найти монографию полковника я даже не задумывалась над причиной, по которой она могла быть спрятана.
Система категоризации (в том виде, в каком она существовала в библиотеке) явно не предполагала раздела, в котором я могла бы найти монографию, но, с другой стороны, я и не ожидала, что это будет легко.
Она должна быть скрыта таким образом, чтобы найти ее могла только полковник Грейлок лично.
Без инструкций мертвой женщины, поиски потребуют много времени и терпения.
Ночи в поместье Грейлок были спокойными, и бессонница, так часто терзавшая меня, почти полностью исчезла через несколько ночей. Тогда я списывала это на благотворное влияние океанского воздуха или на усталость от долгого пребывания в герметичном хранилище библиотеки.
Как же наивно это сейчас звучит.
По большей части, я не видела снов, а те что ко мне все-таки приходили, описать в подробностях не позволяет скромность. Достаточно будет сказать, что это были исключительно приятные воспоминания о моментах интимной близости с Теодоро, после которых я просыпалась мокрой от пота и с горячим дыханием в горле.
Я скучаю по своему мужу больше, чем могу описать здесь, этого не выразить словами, но я отодвинула мысли о нем на задний план. Я была не готова полностью принять всю тяжесть горя, и работа стала способом на время отвлечься от своей утраты. Возможно, с моей стороны это было трусостью, но каждый из нас переживает горе по-своему. Я выбрала такой путь.
В перерывах между каталогизацией книг полковника я начала исследовать окрестности.
Земли поместья Грейлок были обширны, и большую их часть захватила природа, так как теперь не было садовников, которые поддерживали бы все это некогда великолепное убранство в должном виде. Лучшие годы местных садов оказались позади, но даже то, что я увидела сейчас, заставило меня по-настоящему сожалеть, что мне не довелось побывать здесь ранее и вряд ли однажды они будут возрождены. Но, как и во всем остальном, каждое мгновение пренебрежения делает любое совершенство все более трудным для восстановления.
Я обнаружила лабиринт живой изгороди с извилистыми тропинками, поросшими ползучими сорняками и папоротником. Ветвистая и кривая без должного ухода изгородь разрослась так высоко, что сжульничать и отыскать верный путь, посмотрев поверх, не представлялось возможным. К счастью, несмотря на старость, память у меня была в порядке, и мне удалось легко найти тропинку к центру.
Там предо мной предстала высокая статуя, выполненная из странного розоватого материала, на вид чем-то напоминавшего коралл, но гладкого и приятного на ощупь. Она изображала абстрактную фигуру, одетую в развевающиеся одежды. Черты ее лица и общие пропорции были странно двусмысленны. С одной стороны, он был похож на привлекательного мужчину, с другой же – на женщину исключительной красоты. Его очертания создавали впечатление изменчивости и текучести, будто статуя когда-то была подвижной, гибкой и совершенно естественным образом приняла настоящую форму, а не была сработана зубилом неизвестного мастера. Я провела много часов на мраморной скамье, повторявшей очертания бухты кратера и частично окружающей скульптуру, размышляя о неуловимой истине этой фигуры.
Не было никакой таблички, которая могла бы дать ключ к разгадке личности статуи или ее создателя. Когда я спросила о ней Гаррета Грейлока, тот ответил мне, что мать привезла ее из плавучего города с одного из океанских миров. Больше никаких зацепок о происхождении скульптуры он дать не мог.
За лабиринтом виднелась шестиугольная посадочная площадка с полковой эмблемой 83-го полка, потемневшей от реактивных струй воздушных судов. Она располагалась рядом с небольшим ангаром, который, как мне показалось, был построен в опасной близости от края утеса. Заглянув внутрь, я увидела, что ангар теперь стал домом для «Кийлена 580», наземного автомобиля, который привез меня сюда. Какой бы самолет ранее не принадлежал полковнику, его явно уже продали.
Чаще всего я перекусывала в залитом солнцем патио позади дома или в одном из многочисленных виноградников. Во время одной из дневных прогулок по одному из них, расположенному ниже остальных по склону, я обнаружила ступеньки, зигзагами спускающиеся по крутому обрыву к маленькой пристани, искусно скрытой в скалах у их основания. Что странно, я не нашла никаких следов лодочного ангара.
Кирано подавал мне еду, и я постепенно привыкла к хромающему сервитору и часто задавала ему риторические вопросы всякий раз, когда возникал особенно сложный таксономический10 вопрос. Не имея рта и голоса, он, конечно, не давал мне никаких ответов, но сам акт вопрошания нередко приводил меня к разгадкам, которые я и искала. Хоть я все еще чувствовала себя неловко всякий раз, когда он находился рядом, но его сила, безусловно, была очень кстати, когда возникала необходимость переместить тяжелые ящики с книгами.
Гаррета Грейлока было почти не видно и не слышно. Лишь изредка он заходил в библиотеку, чтобы узнать о моих успехах. Он часто отвлекался, что я списывала на проблемы с кредиторами и улаживание дел его матери. Каждый раз он спрашивал, не нашла ли я монографию, и уходил разочарованный, когда получал отрицательный ответ.
Он старался держаться непринужденно, но напряжение, стоявшее за его словами, было трудно не заметить. С каждым вопросом я все больше убеждалась, что у Гаррета Грейлока определенно были мрачные подозрения относительно того, что могло содержаться в мемуарах его матери.
Честно, я старалась не думать о том, что же там может быть… Но я всего лишь человек.
Возможно, это и есть та самая неосвещенная ранее история, которая привела ее к представлению к Хонорифика Империалис?
Быть может, правда о гаснущих звездах?
Или что-то более зловещее?
И вот, после трех недель непрерывной работы даже я признала, что необходимо сделать перерыв и выйти за пределы поместья Грейлок, чтобы проветриться. Когда на двадцать второй день моего прибывания в Вансен Фоллс взошло солнце, я облачилась в просторную бледно-зеленую тунику и натянула пару крепких прогулочных ботинок, намереваясь обогнуть кратер и посетить имперское святилище.
С океана дул холодный ветер.
На горизонте собирались дождевые тучи.
Я отправилась в путь рано утром, следуя той самой дорогой, которой ранее проехала через город на «Кийлене». Солнце светило ярко, но из-за низкой облачности небо было размытым и грязно серым. В воздухе чувствовалась свежесть надвигающейся зимы, но на мне было длинное теплое пальто, согревавшее меня во время спуска по изгибу кратера.
Скованность в спине значительно ослабла, и в моей походке появилась сила, которой я не ощущала уже долгое время. Оказавшись на окраине города, я увидела лишь нескольких его обитателей, которые, приветственно кивнув, продолжили заниматься своими делами. Я не сочла это необычным или грубым, так как в такой ранний час на улицах могли быть только те, у кого были поистине неотложные занятия.
Здания в Вансен Фоллс были действительно старыми, старше многих в Сервадак Магна. У всех домов текстура стен была неровной и шершавой из-за эрозии, вызванной солеными ветрами с океана, но, тем не менее, каждый казался индивидуальным. Двух одинаковых найти было невозможно, постройки отличались разнообразием высоты и ширины.
Я привезла с собой альбом для рисования, и хотя мои работы никогда не будут висеть в галереях, я всегда получала большое удовлетворение, делая наброски прекрасных пейзажей или красивых зданий. Здесь же я увидела много домов, которые с радостью запечатлела бы и решила выделить для этого целый день.
Запах печеного хлеба и свежесваренного кофеина привлек мое внимание к причудливой, оформленной деревом забегаловке, построенной из зеленоватого камня, с окнами из рябого стекла. Выступающая вывеска сообщила мне название магазинчика – «Сладости и рекаф от Ганта». Я вошла внутрь и с удовольствием отметила, что интерьер был провинциальным и полностью соответствовал внешнему виду заведения.
– Приветствую вас, мэм, – добродушно произнес хозяин, человек в фартуке, с румяным лицом. – Зейрат Гант, к вашим услугам.
– И мои приветствия вам, сэр, – ответила я. – Я собиралась посетить храм на мысе, но меня отвлекли богатые манящие ароматы, исходящие от вашего заведения.
Большая часть нашего дальнейшего разговора была пустой болтовней и не имела никакого отношения к моим дальнейшим планам, но когда я представилась и заговорила о своей работе в поместье Грейлок, поведение Ганта резко изменилось.
– Ах да, молодой мастер Грейлок… Ужасное дело. Потерять свою мать в ту же ночь, когда мы потеряли храм.
Значение его последней фразы в тот момент от меня ускользнуло.
Я все еще не имела ни малейшего понятия, как умерла полковник, но почувствовала в мистере Ганте душу сплетника и подозревала, что он с готовностью поделиться своими знаниями.
– Могу ли я спросить, как умерла полковник?
– Ужасное дело, – повторил Гант. – Разбилась. Лодочник нашел ее тело на камнях под домом, когда буря утихла. Бедная женщина.
Я смутно припомнила, как друзья в Сервадак Магна рассказывали мне о кратковременном, но сильном шторме, опустошившем западные побережья в прошлом месяце. Однако в то время сознание мое было затуманено потерей Теодоро, и кроме как на своих страданиях я мало на чем могла сосредоточиться.