– А в больницу ты как попала? – поинтересовалась я, с опаской разглядывая ее ужасные синяки.
– Это всё из-за моего бывшего, – махнула рукой Ирка. – Ну, парня то есть.
– В смысле? – не поняла я.
– А что тут непонятного? – усмехнулась она. – Подрались мы с ним. Приревновал. Не повезло мне, что он – чемпион по боксу в полусреднем весе. Уложил меня одной левой. Да еще и ногами попинал слегка.
– Что?! – в ужасе воскликнула я.
– Не шуми. – Ирка устало поморщилась. – Можно подумать, ты раньше о таком никогда не слышала! Парни лупят девчонок сплошь и рядом.
Я потрясенно покачала головой. У меня и в мыслях не было, что подобное может произойти между юными влюбленными школьниками. Я почему-то считала, что драки – удел взрослых, надоевших друг другу семейных пар. – Теперь будешь знать! – хохотнула Ирка, но тут же посерьезнела. – Вообще-то я не ожидала, что он меня отлупит. Он у меня по натуре был как бревно: спокойный и тупой. Что бы ни случилось – хоть пожар, хоть атомная война или, к примеру, билеты на «Рамштайн» бесплатно раздают, а у него – ноль эмоций. И пульс как у спящего. Молчал всё время. И жевал. Бананы сгущенкой заедал. Натрескается до отвала и слушает группу «Грибы». И молчит. Сидим с ним как-то в кафе, я психанула и говорю: «Паш, смотри, люди все вокруг общаются друг с другом. Может быть, и мы поболтаем о чем-нибудь?» А он молчит и сопит. Жует пломбир. Я еще подумала: интересно, он хоть помнит, кто я такая и почему я с ним тут сижу и время трачу? И вдруг, как назло, к нашему столику какой-то мальчик бородатый подкатывает и приглашает меня танцевать! И я, дура безмозглая, соглашаюсь! Пашка мне ни слова не сказал, пока я с улыбочкой из-за стола выбиралась. Сделал морду кирпичом и сидел полчаса в одиночестве, а я всё танцевала ему назло! Еще и до подъезда меня проводил после этого. Я тогда решила, что ему на ринге все мозги вышибли, раз он до сих пор не понял ничего. Но стоило нам в подъезд войти, как он поворачивается ко мне и цедит через губу: «Ну всё, дрянь, теперь молись». Я и пискнуть не успела, как он меня отправил в нокаут! А потом еще ногой несколько раз пнул! Скотина!
– Раз он такой тупой и неинтересный, зачем ты с ним встречалась? – невольно поежившись, хмуро спросила я. – Он красивый?
– Да прям! – Ирка махнула рукой. – С виду – обычный качок. Еще и бреется налысо. А встречаться я с ним начала, потому что он сильный. Приятно, когда рядом с тобой сильный парень! И защитить может, и на руках понести, если что.
…Саша не носил меня на руках. С другой стороны, ему бы и в голову не пришло меня ударить! Он прикасался ко мне так бережно и нежно, словно я была хрупким цветком. Обнимая, он никогда не сжимал меня изо всех сил, а держал мягко, как ребенка. Каждый раз, беря меня за руку, он заглядывал мне в глаза, будто бы спрашивая разрешения, и если я улыбалась ему, он широко улыбался мне в ответ и легонько щекотал мои пальцы. Иногда мы с ним устраивали шуточные потасовки, но ни один из нас никогда не делал другому больно…
В нашу беседу вмешалась другая девочка.
Звали ее Даша, и она занимала койку напротив Иркиной. Помнится, мы с Иркой очень удивились, узнав, что эта милая белокожая толстушка с прелестной русой косой, похожая на Алёнку с обложки знаменитой шоколадки, профессионально занимается фигурным катанием и выступает на международных соревнованиях в парном виде. Мы представляли фигуристок-парниц немного иначе, а именно: тоненькими невесомыми эльфами. Ведь партнеру предстоит возить их на руках добрые полпрограммы!
– А я никогда не парюсь по поводу собственного веса! – жинерадостно заявила нам тогда эта пышка. – Егор, мой партнер, мне еще ни разу не жаловался, что ему со мной тяжело! Бывало, я наберу пару килограммчиков, тренер меня взвесит – и давай орать! А Егор только посмотрит на меня, вздохнет – и бегом в качалку! Работает до седьмого пота, чтобы поднимать меня без проблем!
– Не жалуется, говоришь? – по-взрослому усмехнулась Ирка. – А об лед тебя кто приложил?
– Он меня не ронял! – возразила Даша. – Я сама упала с выброса!
– Что такое выброс? – вмешалась я.
– Это когда партнер тебя выбрасывает в воздух, а тебе нужно скрутить несколько оборотов вокруг своей оси и приземлиться на одну ногу, не касаясь льда другой, – пояснила Даша. – Самый страшный элемент! Летишь и не понимаешь, где у тебя руки, а где ноги! Я всегда боялась, что в один прекрасный день не выстою и убьюсь, и вот, пожалуйста: мало того что упала, так еще и въехала в борт! Эх, не стать нам с Егором чемпионами! Из-за этих постоянных травм так и прокатаемся всю жизнь без медалей!
– Так, может, стоит все-таки следить за собственным весом? – осторожно спросила Ирка.
– Да не в весе дело! – с досадой ответила Даша. – Я одна на всю нашу группу тройные прыжки нормально приземляю, а Егор лажает через раз. Вот тренер и задумал нашу пару разбить, уже и нового партнера мне подыскал! Ему результат нужен, а на наши с Егором чувства ему плевать!
– А у вас там еще и чувства есть? – присвистнула Ирка.
Даша разрумянилась от смущения и ничего не ответила.
Через некоторое время нам удалось воочию лицезреть хваленого Егора. Он чуть ли не каждый день прибегал навестить свою травмированную партнершу и никогда не являлся с пустыми руками: то букет цветов ей приподнесет, то притащит пакеты, доверху набитые йогуртами и фруктами. Однажды подарил счастливой краснеющей Даше огромного плюшевого медведя.
В беседе Егор не мог связать двух слов и ужасно стеснялся, но Дашу это ничуть не раздражало и не огорчало.
– Мне постоянно говорят, что Егор – деревянный, – со смехом делилась она с нами. – Мол, не умеет эмоции на льду изображать, а тупо ездит вслед за мной, будто шкаф на колесиках. А я им всем отвечаю, что мне их эмоции и артистизм – до сиреневой звезды! Зато Егор надежный – ни разу меня не уронил! Поддерживает меня и защищает стопроцентно. Никогда его не брошу, потому что с ним как за каменной стеной – ничего не страшно!
Мы с Иркой тогда промолчали. А что нам оставалось добавить? У нас такого замечательного Егора сроду не было…
И вот теперь Даша, услышав краем уха нашу беседу, неожиданно поддержала Ирку:
– Согласна! Парень должен быть сильным! Терпеть не могу слабаков!
Я невольно покраснела, вспомнив папу и Сашу. Мне отчаянно захотелось возразить и доказать этим девочкам, что сила не главное.
– А что, по-твоему, главное? – хором набросились на меня девчонки.
– Доброта, – подумав, ответила я. – Деликатность. Понимание. Уважение.
– Всё это пустые слова, – безапелляционно заявила Даша. – Если человек слаб, никакого толку от его доброты и всего остального не будет!
– Добро должно быть с кулаками! – усмехнулась Ирка.
Я растерялась от их напора и замолчала.
– А что такое – сильный человек? – наконец спросила я.
– Готовый постоять за себя и защитить тех, кто рядом, – мгновенно откликнулась Ирка.
– Готовый отвечать за свои поступки, – помолчав, ответила Даша. – У нас в паре Егор отвечает за нас обоих: и за здоровье, и за жизнь. Всякое бывало. И сейчас вот травма у меня. Но Егор ни разу не бросал меня, не убегал и не прятался. Продолжаем встречаться и работать, как раньше.
Я вновь покраснела. Папа так не смог. И Саша тоже. И всё-таки я продолжала любить их, как бы отчаянно мне ни хотелось раз и навсегда избавиться от этой любви, вырвать ее с корнем из своего глупого сердца!
В палате лежала еще и четвертая девочка. Но с ее постели не доносилось ни звука. Рассказывали, что ее привезли в больницу после неудачной попытки самоубийства. Прыгнула с крыши девятиэтажки. Чудом осталась жива. В предсмертной записке призналась в несчастной любви к однокласснику и просила никого не винить в ее смерти.
За все дни, что она лежала с нами в палате, ее никто ни разу не навестил. Тумбочка рядом с ее кроватью пустовала – тараканы напрасно исследовали ее выдвижные ящики, перебегая из одной щели в другую. Приносимые санитарками больничные завтраки и обеды оставались нетронутыми. Когда приходил доктор, девочка поворачивалась и молча поглядывала на него из-за краешка рваного одеяла. Доктор не задавал ей никаких вопросов, лишь без слов бегло осматривал ее, мерил температуру и давление, делал отметку в истории болезни и поспешно уходил.
Будь я на месте доктора, тоже бежала бы от нее, как от чумы. Хотя поначалу искренне хотела ей помочь хоть самую малость. Как-то раз я в порыве неуместной заботы подъехала к ней в своей коляске, чтобы угостить маминым домашним пирогом со шпинатом и горячим какао из термоса. Девочка повернула ко мне пустое лицо, такое некрасивое и жалкое, какое обычно бывает у изгоев, и тоскливо взглянула на меня воспаленно блестевшими глазами, полными такого запредельного отчаяния, что я невольно вздрогнула и отшатнулась. Мне показалось, будто я смотрю в кишащую кошмарами бездну. Той ночью я ворочалась в постели, стискивая зубы от боли, и никак не могла уснуть: в темноте палаты мне мерещилось лицо несчастной девочки-самоубийцы. Я легко вообразила себе ее прежнюю жизнь: безжалостное, совершенно скотское равнодушие родных, которые до сих пор не появились в больнице, хотя наверняка знали, в каком состоянии находится их ребенок; жестокая травля в школе, из-за которой на ее лице навсегда застыло выражение безнадежности и муки; безответная любовь, которую она не смогла преодолеть в одиночку, и решила, что проще один раз шагнуть с крыши, чем изо дня в день терпеть эту выматывающую душу боль.
Я понимала эту девочку, как никого другого, и всем сердцем жалела ее. Но ее выбор – умереть – казался мне глупой и ужасной ошибкой. Лично я умирать не собиралась. В первые дни после того, как меня сбила девица на черном «ауди», мне было настолько больно и страшно, что я часто задумывалась о смерти. Когда я узнала, что Саша не придет, потому что хочет запомнить меня здоровой, меня настолько поразила бесчеловечность его слов, что я хотела умереть, лишь бы только этого не слышать. Но теперь я окончательно и твердо приняла решение продолжать жить и снова стать счастливой. И пусть мне отныне не суждено носиться на велике по летним улицам моего родного города и Саша, узнаваемый с любого расстояния по своей неизменной шляпе-котелку, больше не поедет вслед за мной! Пусть я никогда не сношу ни одной пары туфель и буду ходить и танцевать только в сладких снах! Пусть не получится у меня нормально доучиться в школе вместе со здоровыми людьми! Я не буду отчаиваться. Я буду кататься по городу в коляске с новыми друзьями! Я займусь плаванием, потому что в воде не так ощущается груз неподвижных ног и бессилие! Я доучусь в классе коррекции, а если понадобится, мама возьмет еще один кредит и наймет мне репетиторов, чтобы я хорошо окончила школу и поступила в университет! Я хочу изучать дизайн одежды. Если уж не получилось стать моделью, попробую войти в мир моды через другую дверь. Я никогда не забуду Сашу, но любовь к нему постепенно потеряет былую яркость и угаснет, словно уголек потухшего костра. А дальше – как знать? Возможно, я буду одинока до конца своих дней. Ведь настоящая любовь бывает в жизни только раз… Или я не права?