Внешнеполитический блок… Бряцаем, пугаем, скрежещем зубами, слюной брызгаем, пальчиком грозим.
И это надо. Чем слабее, тем больше надо напирать, чтобы до реальной драки не допустить! Это любой пацан дворовый знает! Если правильно себя поставить, если – нахрапом, глазищами вращая и грозя кровь пустить, то тебя зауважают и обходить стороной станут. А если нет, то могут и накатить. Тут слабины давать нельзя, тут надо первым наскакивать и клевать!
Официальная хроника. Ну-ка, ну-ка… Наш всеми любимый Президент, несмотря на болезнь, встречался в своей загородной резиденции с официальными лицами, встреча прошла в дружеской, теплой атмосфере к обоюдной радости сторон. Работает Президент, трудится не покладая рук. Так что страна может спать спокойно. Примерно, как «Семен Михайлович».
И снова веселая, оптимистичная музычка типа «ля-ля тру-ля-ля»…
Живет страна. Чего-то строит. Чего-то сажает. И даже собирает.
Кряхтит. Тужится. Пыжится. Обижается.
Но, главное, терпит. И надеется.
Потому что всегда так жили, от Ивана Калиты. Всегда терпели и надеялись. На лучшее, которое никогда сегодня, но всегда – завтра, послезавтра или через двадцать лет.
И песни пели, тогда – под гусли и рожки, нынче – под фанеру.
Неубиваемый народ!
Дорога.
Дорога.
Дорога.
Повороты. Развороты. Проселки.
Машины. Цвет, марки, номера. Которые нужно запоминать. Чисто механически. Чтобы если номер второй раз мелькнет – насторожиться.
Пассажир проснулся, смотрит устало на дорогу.
– Где мы?
– Далеко. От того места, где нам лучше не быть.
– Вы что, так и ехали, не отдыхая?
– Так и ехал. Привыкшие мы. Впрочем, вы тоже времени даром не теряли. Если верить радио, у вас был очень насыщенный рабочий день. С кем-то вы там встречались, о чем-то говорили, какие-то решения принимали. Несмотря на тяжелую простуду. Пока еще совместимую с жизнью.
– Отбрехиваются?
– Ну, а что им делать? Когда вас нет, но вы – есть. Когда вы ни живой, ни мертвый. Подвисла ситуация. И сколько еще протянется…
– Хоть год! Записей в архиве хватит… Слушайте, можно на время этот маскарад снять? Зудит, сил нет.
– Нельзя. У вас лицо узнаваемое, как у поп-звезды. Признают вас – шум-гам поднимется. Как вы тогда объясните свое присутствие в угнанной машине? Вот когда своя щетинка подрастет, тогда…
– Послушайте, кто вы такой, в конце концов? Машины угоняете, от полиции отбиваетесь, деньги у вас откуда-то. Меня жизни учите. Пытаетесь…
– Вы уже спрашивали.
– А вы еще не отвечали! С кем я вообще дело имею? Вот я сейчас сниму парик…
– Не надо…
Устал «Семен Михайлович», психует. Оно и понятно: похищение, взрывы, парики, угоны, ночная гонка… Тут кто угодно не выдержит, сорвется. Надо бы ему пар стравить. А то точно – взорвется, глупостей понаделает. Пришло время…
– Спрашивайте. Я отвечу.
– Я уже спросил. Кто вы?
– Государев человек.
Пауза.
– А государь кто? Я?
– А государь – вы. Пока. Пока ваши друзья кого-нибудь другого на ваше место не посадили.
– А если посадят, то вы станете служить ему?
– Конечно. Потому что я государев человек и должен ему подчиняться. Как своему Верховному. Но пока вас не отлучили, пока при власти вы, я должен служить вам и защищать вас как законно избранного Президента.
– И много вас таких?
– Не знаю. Я знаю только своего непосредственного, с кем дело имею, Куратора. А кто над ним, и есть ли кто-нибудь еще – не скажу. Могу только предполагать.
– Что?
– Что в каждом Регионе есть наш человек, который за него отвечает и обеспечивает защиту государственных интересов. Потому что сам на Регионе сидел.
– Чушь какая-то. И что это за служба, как называется?
– Теперь не знаю. Может, НИИ по разработке и внедрению каких-нибудь, куда-нибудь или во что-нибудь изделий, может, межотраслевая бухгалтерия, или ЖЭК, или «ООО “Рога и копыта”». Вывески могут быть любые. И могут меняться.
– Но адрес-то есть? Ну я не знаю: штаб, офис…
– Адресов много. Так же, как вывесок. Под новую вывеску – новый адрес, новая легенда.
– А начальник? Тот, который над всеми вами?
– Наверное, есть. Но я про него ничего сказать не могу. Я знаю только то, что должен знать. Что имею право знать. Не более того. Главный наш начальник – Президент и Верховный главнокомандующий. То есть вы.
– Что-то я не знаю о существовании в своем хозяйстве такой службы. ФСБ, ГРУ, ФСО, внешняя разведка – про тех знаю. А про вас раньше даже не слышал.
– Не может быть. При вступлении в должность вас должны были проинформировать. Просто вы, наверное, запамятовали.
– Проинформировать? Как?
– Не могу сказать. Представиться, объяснить цели и задачи, передать каналы связи. В том числе на случай возникновения экстренных ситуаций.
– Что? Какие такие каналы? Всех, кто мне нужен, я вызываю к себе!
– Через исполнителей. Ну, не сами же звоните?
– Допустим.
– Это исключенный формат связи. Мы находимся в прямом вашем подчинении и поэтому должны иметь неподконтрольные никакой третьей стороне каналы обмена информацией. По крайней мере, я так предполагаю. Вам должны были дать какой-то контактный телефон, адрес доски объявлений и текст объявления, возможно, контрольную фразу, которую вы бы могли озвучить на публичном выступлении, метку на одежде, тревожный жест или что-то еще.
– Бред! Зачем? Зачем эти шпионские игры? Причем какие-то детские шпионские игры!
– Затем, что если случится заговор, который, похоже, случился, вам кто-то должен помочь. Только как он об этом узнает, если заговорщики в первую очередь возьмут под контроль все каналы общения с внешним миром. А архаичные методы – самые надежные, потому что не привязаны к высоким технологиям, которые можно отследить. Здесь чем проще сигнал – тем он надежней сработает. Телефона вас могут лишить, а о незастегнутой пуговичке, не в тон надетом галстуке или случайно вырвавшемся слове никто не подумает. Вы вспомните…
– Ну да, что-то такое было. Какое-то объявление, которое я должен был на память… Какое-то совершенно идиотское… Но я подумал, что это глупая шутка. И вообще не придал этому значения.
– И тем лишили себя возможности, при необходимости, подать сигнал бедствия. Защита Первого Лица Государства – одна из приоритетных наших задач. И на то придуман и существует соответствующий регламент, который вам должны были довести до сведения. И все эти «идиотские» формы связи позволяют вовремя узнать о возможной угрозе и начать мероприятия по обеспечению вашей безопасности. А если взаимодействовать с вами через ваших служек, то вряд ли вам удастся помочь.
– А так удастся?
– Вполне вероятно.
– Что ж вы так рьяно Государю служите, что готовы против всех в бой кинуться? Что это за любовь такая? Неземная.
– Мы не Государю, мы Государству служим. В котором он – Первое Лицо. Так что мы обязаны…
– Не за страх, а за совесть? – иронично спросил «Семен Михайлович».
– За совесть, – серьезно ответил Незнакомец. – И за страх. Если теперь я не выполню приказ, если с вами что-то случится, я отвечу по всей строгости законов военного времени.
– Теперь не война.
– У нас война. И сильно упрощенное судопроизводство. Как на передовой – короткое дознание, трибунал, приговор, исполнение в двадцать четыре часа и репрессии в отношении близких родственников. Или вы думаете, я бы просто так, из любви к искусству тут головой рисковал? Или за деньги?
– А если бы те полицейские… Или бы ты на угоне попался? Кто бы тебя с нар вызволял? Свои? Или ко мне пришли?
– Никто. Отсидел бы срок от звонка до звонка. Это мои ошибки и мои проблемы, которые я должен решать сам.
«Семен Михайлович» внимательно взглянул на собеседника.
– Я не верю тебе! Совсем! И… верю. Потому что видел… Видел, как ты рисковал. За деньги и звездочки в такое дерьмо не лезут. А ты – по уши. Не понимаю…
А как понять тому, кто не ходил под Организацией, не оканчивал Учебку с драконовскими правилами, не хоронил самого себя в гробу, над которым рыдали мать и отец, не стрелял, приводя приговор в исполнение, в лицо приятелю, почти другу, с которым несколько месяцев просидел в одной камере, с которым одну баланду ел, не «чистил» своих «промахнувшихся» коллег. Как объяснить это простому «обывателю», пусть даже он среди них «Первый»?
Никак не объяснить. Это можно только на своей шкурке.
– Если то, что ты тут рассказываешь, не блеф, то вы… вы бандиты из девяностых. Тем тоже закон был не писан. И боялись они только своих, пуще всяких прокуроров и оперов. Потому что на расправу были скоры.
– Пусть так. Но как иначе добиться беспрекословного подчинения и выполнения приказа? Только круговой порукой и неотвратимостью наказания. Самого жестокого.
– А это нормально? Так-то?
– Нормально. Других методов еще никто не придумал. Другие методы чреваты предательством. Потому что если платить деньги, то кто-то всегда даст больше. Но никто не даст второй жизни. И не вернет близких.
– Откуда вы такие взялись? Ухари.
– Точно не знаю. Предполагаю, что из сороковых. Когда вождю противовесы нужны были против НКВД и верхушки партийной. Служба, которая подчиняется только ему, которой позволяется всё без оглядки на закон, но и спрашивается без снисхождения. Можете называть ее внутренней разведкой.
– Разведки внутри не бывает. На то есть другие госорганы – ФСБ, МВД, внутренние войска. Разведка – это когда снаружи, когда за пределами страны.
– Да? А кто бы страну, ту, прежнюю, которая Союз Советских Социалистических Республик, в узде удерживал, когда ни милиция, ни КГБ права не имели следствие против больших чинуш на местах вести? Когда каждый секретарь республиканского ЦК и даже обкома партии над законом стоял. Только отчего-то они никуда не рыпались, заговоров не строили и даже сильно не воровали, а служили верой и правдой! Как с этим быть? Ведь чего-то или кого-то они боялись. На кого-то оглядывались!