Через два километра остановка. И последняя инструкция:
– Ждите здесь. Когда дам сигнал, проезжайте на полтора километра вперед. Из машин не выходить, стекла не опускать. Иначе – ни копейки! Если кому до кустов сбегать надо, то лучше теперь, чем потом. Ясно?
Чего не ясно? Ясно. Только не ясно, кто командует, потому что никто заказчика ни разу не видел. Зато деньги видели.
– Всё, пацаны. Кому облегчиться – давай теперь. Потом в салонах сидим, не высовываемся, не пьем, не курим, не спим, музыку не слушаем.
– А чего так?
– Хрен знает. Мне сказали – я передал. Если кто нарушит – полсуммы долой. Со всех.
Со всех – это серьезно. Все – не простят. Но дело даже не в деньгах, в приключении.
Стоят «джипари» на лесной дороге, растянувшись на полкилометра, черным лаком поблёскивают. Красивая колонна, дорогая, на несколько миллионов баксов тянет. Ну, не «приоры» же было под это дело подтягивать? Не тот эффект.
Всё в порядке, эти – на исходных. Можно начинать.
– Как вы, Семен Михайлович?
Пожал неопределенно плечами. Неуютно себя чувствует, не в своей тарелке. Хотя должен – в своей!
Поворот. Последний прямой отрезок дороги. КПП. На этот раз капитальный. И там, дальше, какие-то избенки, дорожки, клумбы и озеро отблескивает. Хорошее место. Заповедное.
Подкатились. Встали.
– Ну всё, я пошел…
Из микроавтобуса вышел человек. В добротном кожаном пальто. Пошел не спеша, вразвалочку к шлагбауму. Узнаваемо пошел, по-хозяйски. Так только те, кому позволено и положено, ходят. Ему навстречу выскочил охранник.
– Куда? Стой! Сюда нельзя!
Идет себе, никого не слушает, ухом не ведет. Точно кто-то из своих, причем не из последних!
– Эй, служивый, поднимай свою палку, некогда нам.
«Служивый» отступил, схватился за рацию, вызвал кого-то.
– Тут микроавтобус… И мужик… Шлагбаум открыть требует… Пропуск у вас есть?
– Есть. Скажи своему начальнику, пусть рысью бежит сюда, если не хочет большие неприятности огрести.
Бежит начальник, на ходу застегиваясь. С кроватки бедолагу подняли.
– Вы кто такие? Покажите пропуск!
– Не здесь, в машине. Пошли, предъявлю.
Подошел к машине. Откатил дверцу…
– Здравствуйте.
Мамочка моя!.. Это же… Это же «Хозяин»! Не этот, а тот, который над ним, который над всеми, который – главный!
Щечки затряслись. Ручки сами собой затеребили пуговички на пиджачке, проверяя, все ли застегнуты.
– З-здравствуйте.
– Откройте, пожалуйста, шлагбаум. Не заставляйте нас ждать.
Обращение вежливое, но взгляд суров. Аж мурашки по коже.
– Но у меня… Но я… Приказ.
Мужик в плаще наклонился, сказал тихо на ухо:
– Ты что, охренел? Ты кому перечишь? Ты кого пускать не хочешь? В Сибирь желаешь прокатиться за казенный счет? Открывай быстро!
– Да, да… Я сейчас. – Обернулся, заорал: – Чего стоишь, рот раскрыл?! Открывай давай!
Шлагбаум поехал вверх. Микроавтобус вкатился на территорию «деревни». Которая уже проснулась, потому что замелькали, забегали в окнах какие-то тени.
– Ну что, Семен Михайлович? Не страшно?
– А вы что, позволите мне обратно уехать? Теперь?
– Не бойтесь, ничего они вам не сделают. Не смогут, даже если сильно захотят. Им вначале разобраться нужно, вопрос провентилировать, с начальством посоветоваться. А это время. Они же только исполнители. Они ответственность на себя брать не станут. Да и там, наверху, я думаю, сильно подрастеряются. Потому как вряд ли ожидали… Выходим?
Кивнул.
– Только, пожалуйста, побольше уверенности. Вы тут хозяин. Всё и вся. Самодержец Российский. Забудьте про «Семена Михайловича», вспомните про вашу должность. Раньше бы вы всю эту обслугу в упор не заметили. Ну вот и теперь не спотыкайтесь!
Выйти, почти выбежать, распахнуть услужливо дверцу. Сказать громко:
– Прошу вас, господин Президент!
Нога ступила на землю. А за ней…
Ну же, ну же, не тушуйтесь, господин Президент, не бойтесь. Тут надо с уверенностью и напором.
Из второго микроавтобуса выпали три фигуры. Три «шкафа», которым назначено играть роль ближних телохранителей. Убедительные, под два метра, накачанные ребята, в добротных костюмах, у которых в подмышечных кобурах… ничего нет. Эти вообще не в курсе и ничего не понимают. Потому что по-русски не понимают. Ни слова, кроме трех, специально заученных, фраз. Эти – не отсюда, издалека. Сегодня отработают и сегодня же улетят в свою дальнюю, с замысловатым языком, древними артефактами и трудными соседями, страну.
Массовка…
Пропустить их вперед, самому встать позади «Первого», отступив на шаг, чтобы сильно не маячить.
– Почему вы идете сзади? Мной прикрываетесь?
Догадлив «Первый».
– Прикрываюсь. Потому что в вас они стрелять не будут. А в меня могут с перепугу пальнуть.
Поднялись на крыльцо. Не тормозить, не стучаться, не пытаться открывать дверь. Не по чину двери открывать, потому их всегда загодя распахивают. Нет у «Первого» такого навыка – за дверные ручки хвататься. Не должно быть!
И точно, распахнулась дверь. Не выдержали нервы у встречающей стороны. Сработали рабские привычки. Что там за дверью?.. Комната, большая, то ли прихожая, то ли гостиная – не понять. Какие-то растерянные, бегающие люди.
Быстро отсмотреть их, прикинуть, кто может быть опасен…
Нет, это всё мелкие гражданские служки. А где охрана?..
Вон они, двое, на лестнице стоят, не знают, что делать, переглядываются. Надо им занятие найти. И припугнуть слегка. Гаркнуть резко, приказным, не терпящим возражения тоном:
– Охрана! Где охрана?! Сюда быстро!
Посыпались с лестницы.
– Где еще трое? Всех сюда! И командира вашего!
Бежит командир, спотыкается. Ну еще бы! Сам государь-император с личным визитом, да без предупреждения! Тут кто угодно штанишки промочит!
Напирать, давить, орать, не давая опомниться, лишая воли к сопротивлению.
– Фамилия?.. Звание?..
– Семенов! Подполковник! В отставке!
– Поступаете в мое распоряжение! Приказываю обеспечить охрану Первого лица всеми имеющимися в распоряжении силами!.. Что?.. Я не ясно выразился? Вы – головой за нашего Президента! Всех в ружье и на периметр! Исполнять!
– Есть.
– Там, на дороге, мои люди. Ближе ста метров к ним не приближаться, если не хотите нарваться на пулю.
Поднять рацию. Распорядиться:
– Выдвигайтесь. Займите исходные по дороге в пятнадцати метрах от КПП. Из машин без приказа не выходить. При приближении посторонних – стрелять на поражение. Передайте боевую готовность группам по периметру. Исполнять!
Последние фразы произнести уже на прерванной связи.
Двинулись джипы. Подъехали, ткнувшись головной машиной в поднятый шлагбаум. Замерли.
Впечатляющее зрелище – двадцать черных джипов, с одинаковыми номерами, с тонированными стеклами, за которыми черт знает кто может скрываться. Но почему-то кажется, что бойцы в камуфляже и «брониках», вооруженные короткоствольными автоматами, а кое-кто и пулеметами. И так и должно казаться!
Повернуться к начальнику охраны. Спросить сурово, но чуть смягчая напор:
– Как звать?
– Егор Ильич.
– Значит так, Егор… Времени объясняться у меня нет. В стране чрезвычайное положение. Сейчас ты тащишь сюда Охраняемое Лицо, в каком бы виде он ни был. Хоть – в исподнем, хоть – без. Куда он там заховался с перепугу? Найди и приведи. На всё про всё тебе три минуты. Мы его теперь с собой забираем. Или тебя, если ты его не найдешь в течение трех минут. Только если тебя, то можешь сделать один звонок домой и предупредить, что ты сегодня задержишься… лет на двадцать, за пособничество. Пусть сухари сушат, теплое белье готовят и чай, потому что в Сибири зимы холодные, а зэки злобные. Я ясно излагаю?
Судорожно кивнул.
– Все прочие инструкции и приказы побоку. Все они отменяются впредь до особого распоряжения. Подчиняться только нашему Верховному главнокомандующему. Который вот он – перед тобой. Неисполнение его приказов будет приравниваться к государственной измене и караться по всей строгости, вплоть до высшей меры. Которую я могу применить прямо теперь. Возле того забора. Всё понятно?.. Не слышу ответа?
– Да… То есть так точно!
– Ну, тогда давай, Егор. Действуй, Егор! Время пошло. Мой человечек с тобой пойдет, чтобы ты дорогу случайно не перепутал.
Кивнуть одному из «телохранителей». Тот всё понял без слов. Навис над начальником охраны.
– Да, я сейчас. Я сделаю… – затараторил Егор, преданно косясь на «Первого».
Хорошо работать в паре с известным человеком – никаких пропусков и паролей не надо. И ни в кого стрелять не надо. И ему ничего делать не нужно – только стоять и щеки надувать.
– Да… Кто у вас за видеонаблюдение отвечает?
– Вот он.
– Ну, проводи тогда…
Зайти, осмотреться, прикинуть количество камер и изображений на экране. Вроде – сходится, вроде – все здесь. Выдернуть жесткий диск с записями. Отрубить систему. Так, чтобы надолго. Чтобы навсегда.
Ну, где там Егор?
Вот он. Да не один. Ошарашенный, потерянный, испуганно оглядывающийся по сторонам хозяин «деревеньки» стоит перед «Первым». И ручки по швам. Полосатой пижамы.
– Здравствуйте… Я не предполагал… Не ожидал… Такой визит…
– Собирайтесь. Вы едете с нами.
Глянул вопросительно, испуганно на «Первого», подтверждения ожидая. Тот согласно кивнул.
Ну, хоть так. Хоть даже молча. Такой кивок дорогого стоит. И еще один быстрый призывный взгляд на начальника охраны. Который отвел глаза в сторону.
Ну, не будет же он против «Первого» и колонны джипов перед КПП с шашкой наголо скакать? Он что, дурнее паровоза? Такая охрана только против хулиганов и мелких воришек хороша, а когда до дела доходит, они как агнцы божьи.
– Прошу следовать со мной…
Подхватить «арестанта» под ручку, подтолкнуть к выходу.
– Но я не одет!
Ну так и хочется ответить цитатой про морг и казенное переодевание. Жаль – нельзя.