— Полный ажур. Попадание в яблочко.
— Я его кончил? — растерялся Дардыкин.
— He-а. Дышит чуток. Но скоро отдаст концы, — Бес ощерил в садистской улыбке желтые зубы. — А ты, брат, везучий. Масть тебе валит, будь здоров. Решил мокрушником заделаться?
— Я по жизни мокрушник, — признался Дардыкин.
— Не боишься, что нас его кореши заметут? — хитро прищурился Бес. — Или я стану на тебя наезжать?
— Не станешь. Один крест носим.
— И то правда.
На лице Беса появилось обычное выражение скуки. Казалось, он потерял всякий интерес к этому затянувшемуся спектаклю. Свои бабки он получил, воровской закон не нарушил, значит, может спать с чистой совестью.
— Так, пацаны, нам надо выметаться отсюда к чертовой матери. И по быструхе, — не терпящим возражения тоном заявил он. — Только смываемся по одному. Как выходим из подъезда — разбегаемся. Усекли?.. На сборы манаток — три минуты.
Галоше не пришлось повторять дважды. Он мгновенно вскочил на ноги и, брезгливо перешагнув через Барина, бросился в соседнюю комнату. По всей видимости, «собирать манатки».
Пока Бес и Галоша шебуршили в соседней комнате, Леха сделал попытку встать на ноги. Он обмотал раненое плечо оторванным рукавом рубашки и сделал несколько неуверенных шагов. Как ни странно, но чувствовал он себя вполне сносно. Только чуток кружилась голова.
Неожиданно Барин начал подавать признаки жизни. Он пошевелился и глухо застонал. Опустившись на корточки, Леха вытащил из груди умирающего финку, спрятал лезвие и сунул оружие к себе в карман. В этот момент Барин заговорил. Он нес какую-то чушь, явно бредил. В его бессвязной речи можно было уловить слова: «Шереметьево», «гостиница «Будапешт», «бомба»…
Дардыкин, собиравшийся было уходить, склонился над Барином и с интересом прислушался. На несколько минут он даже забыл о боли в плече.
— Это будет сегодня… сегодня… И тогда конец мучениям! Конец… — обескровленными губами шептал Барин. — Тогда эти сволочи поймут, чего мы стоим… Мы заставили их бояться… пусть платят за свою жизнь… Полковник, полковник, ты был прав… Макс… Взрыв, погибнут люди, но без этого нельзя… Это надо… все должны понять… Взрыв… Макс, помоги…
Дардыкин насторожился. Он осторожно повернул к себе лицо Барина и спросил:
— Какой взрыв? Где?
— В одиннадцать… в Шереметьево…
— Когда?
— В одиннадцать… — Барин облизнул пересохшие губы.
— Где, где будет бомба?
— В Шереметьево… Сегодня…
— Вот черт! — расстроился Леха.
Судя по всему, Барин не блефовал. Его дружки на самом деле собирались устроить заварушку в аэропорту. Но зачем?
— А при чем здесь «Будапешт»? — уточнил Дардыкин. — Гостиницу тоже должны взорвать?
— Нет… Это… отвлекающий маневр… И с детьми… тоже…
— С какими детьми?
В этот момент в комнату заглянул Бес.
— Че ты с этим чуханом канителишься? Скощуха тебе за это не светит, — зло бросил он и протянул Лехе старую, потертую куртку. — На, возьми, прикройся.
— Покорнейше благодарю.
— И давай, шевели поршнями.
Дардыкин заколебался — ему очень не хотелось покидать Барина. Вполне возможно, останься он здесь еще на пару минут, умирающий рассказал бы много интересного. Но заметив, что уголовник начинает нервничать, рассудил, что на самом деле пора уносить ноги. Переступил через Барина и шагнул вслед за Бесом в прихожую.
Там уже стоял Галоша в полном обмундировании. Через плечо у него висела кожаная сумка, как подозревал Дардыкин, набитая бутылками. Пока Леха торопливо одевался, Бес давал подробнейшие инструкции.
— Так, кореши, держать стойку до посинения, даже если будут хватать за задницу. В эту домовуху больше не соваться. Мы прокололись, но пустые. Уходим подвалом. Садимся, значит, в метро.
— А чья это хата? — спросил Дардыкин.
— Если Барин мент, значит, ментовская, — Бес мрачно сплюнул и покосился на неподвижное тело, загораживающее проход в соседнюю комнату. — У, суки, хотели меня подставить!
Перехватив взгляд Дардыкина, ухмыльнулся.
— Не трусь, Леха. Выкарабкаемся. У меня есть подходящая нора, там и перекантуемся. Держись меня, и не пропадешь.
Бес осторожно открыл входную дверь и выглянул на лестничную площадку. Убедившись, что она пуста, выскользнул из квартиры. Махнул рукой, приглашая Галошу и Дардыкина последовать его примеру, и удивительно легко для своей комплекции спустился на один пролет. Блондинчик мгновенно оказался рядом со старшим товарищем, а Леха замешкался. Куртка, любезно предложенная ему Бесом, никак не хотела застегиваться на молнию. То ли замок был сломан, то ли Дардыкин так ослабел, что не мог ухватить негнущимися пальцами металлическую «собачку».
Он так завозился с этим дурацким замком, что не придал особого значения шуму, который донесся с нижнего этажа. Лишь, когда раздался тихий хлопок, похожий на звук лопнувшей шины, Дардыкин насторожился. Он осторожно подошел к перилам и прижался лицом к железным прутьям. То, что он увидел, заставило Леху вздрогнуть и отшатнуться.
На лестничной площадке одного из нижних этажей стояли двое молодых парней с пистолетами в руках. Дардыкин сразу узнал марку этого оружия — отечественный «ТТ», любимая пушка оперативников. На стволы пистолетов были навинчены глушители, а судя по неестественной полноте парней под куртками у них имелись бронежилеты. И все-таки, несмотря на экипировку, эти двое пришли сюда не для того, чтобы предъявить Бесу и Галоше ордера на арест. Об этом свидетельствовало то, что блондинчик уже лежал на полу и дергался в предсмертных судорогах.
В тот момент, когда Леха посмотрел вниз, Бес был все еще жив. Вопреки законам логики он не пытался убегать, а медленно двигался на вооруженных парней. Его огромные руки казались страшным оружием. Один из парней нажал на курок. Раздался выстрел, но Бес не упал. Вздрогнув всем телом, он сделал еще один шаг. Парень вновь выстрелил. Теперь Бес остановился. С искаженным лицом он поднес руки к груди. Из-под его толстых пальцев брызнула кровь, и он повалился на пол.
Дардыкин был не в состоянии пошевелиться, словно какая-то дьявольская сила не давала ему сделать ни одного движения. Он в оцепенении наблюдал за происходящим, лихорадочно ища выход из ситуации. Все было, как в кошмарном сне: Бес лежал на грязных цементных плитках, глаза его были закрыты; в двух шагах от него валялся окровавленный блондинчик, так и не выпустивший из рук сумку с бутылками, а двое с пистолетами спокойно стояли рядом. Создавалось впечатление, что эти парни вообще ничего не боятся, а убивать людей для них так же буднично, как пить утренний кофе.
Резким движением Дардыкин вытащил из кармана финку. Это было его единственное оружие, но он не собирался сдаваться просто так. Однако к его удивлению парни почти одновременно спрятали пистолеты и принялись молча спускаться по ступенькам к выходу. Леха, рискуя быть замеченным, последовал за ними. Его изумление возросло до предела, когда он обнаружил, что парни сели в синий «БМВ», припаркованный у подъезда, и укатили в неизвестном направлении.
«Что за черт? — скорее разочарованно, чем с облегчением вздохнул Дардыкин. — Или они не знают, что я здесь, или получили определенные инструкции…»
Поразмыслив, он решил, что двое вооруженных громил присланы сюда для того, чтобы расправиться с Бесом и Галошей. Уголовники выполнили свое задание, и теперь должны были умереть. Возможно перед тем, как прийти сюда, Барин связался со своими людьми и дал добро на смерть уже ненужных компаньонов. Это и понятно — зачем ему лишние свидетели?
«Если верить Бесу, то меня собирались использовать, как приманку. Я должен был звякнуть Мономаху, назначить стрелку. Мономах, конечно же, примчался бы спасать меня, и тут же получил бы в подарок маленький фейерверк», — Леха вытер выступившую на лбу испарину и попытался сосредоточиться.
Он никогда не считал себя слишком умным и сообразительным. Иногда не въезжал даже в самые элементарные раскладки. Обычно за него думал и принимал решения Мономах, а Дардыкин лишь слепо подчинялся. Но теперь Толоконникова не было рядом, и Леха должен был сам выпутываться из этой дурацкой истории.
Он решил вернуться в квартиру и обыскать мертвого Барина, надеясь разжиться хотя бы оружием. С пушкой в руке Леха чувствовал бы себя как-то спокойнее.
Барин лежал на прежнем месте и уже не дышал. Обшарив его карманы и обнаружив там «Беретту» и запасную обойму, Дардыкин немного повеселел. Сунув оружие за пазуху, обыскал Барина более тщательно. Никаких документов и денег при нем не оказалось. Только маленький листок с телефонным номером. Леха машинально сунул листок в карман и тут же забыл о нем. Теперь следовало как можно быстрее покинуть эту засвеченную квартиру. Сделать это оказалось довольно просто — хата находилась на последнем этаже и уйти незамеченным можно было через чердак. Леха тут же воспользовался этим запасным выходом.
Через несколько минут Дардыкин уже быстро шагал в противоположную сторону от злополучного дома с трупами, на ходу пытаясь сориентироваться, в каком районе находится.
«Вроде, это Химки… Да, точно Химки! — он приостановился, чтобы прочитать название улицы: — Калинина… Год назад я здесь проезжал, когда встречал маму в аэропорту…»
Неожиданно Леха почувствовал легкое головокружение и остановился. Его словно звездануло током — резкая боль пронзила плечо, и он даже застонал.
«Кажется, наркота перестала действовать, — хладнокровно рассудил он. — Не хватало мне еще брякнуться на землю прямо здесь».
Неизвестно почему он вдруг вспомнил, о чем бредил Барин в последние минуты своей жизни.
«Он постоянно повторял — Шереметьево, «Будапешт», взрыв, полковник… О какой-то акции, которая заставит каких-то сволочей платить… О детях, об отвлекающем маневре… Вот черт, ничего не понимаю… Он нес такую чушь, что любой психиатр принял бы его за конченого идиота. И что за ерунда лезет ко мне в голову? Мне бы о своей безопасности подумать!»
Дардыкин сделал несколько неуверенных шагов и пошатнулся. Схватился за фонар