ный столб и припал щекой к прохладному бетону. Так он простоял минут двадцать. Заметив, что редкие прохожие бросают на него удивленные взгляды, а затем опасливо обходят стороной, решил двигаться дальше. Денег у него не было, с каждой секундой он терял силы, вдобавок рана вдруг вновь начала кровоточить.
«Пожалуй, я не дойду даже до автобусной остановки», — с горечью подумал он и пожалел, что не захватил с собой серебряный портсигар Галоши.
Сжав зубы, Леха сделал еще несколько шагов. Бухнулся на скамейку в сквере и закрыл глаза. Больше всего он боялся потерять сознание, боялся, что его отправят в больницу и тогда он не успеет связаться с Мономахом и сообщить ему что-то важное. Что важное, Дардыкин и сам не знал… К сожалению, у него не хватало опыта аналитика, проще говоря мозгов, чтобы сопоставить факты, распутать этот клубок. Он чувствовал, что держит в руках ниточки, но не представлял, за какую из них дергать.
«Так, начнем все с самого начала: я и Юлия сидели на хате у Мономаха, потом меня вырубили (как, не помню), затем я пришел в себя в той конуре… Знакомство с Бесом и Галошей немного прояснило ситуацию. Затем я убил Барина, мы решили смыться. Перед смертью Барин нес какую-то чушь… Черт побери, это каким-то образом связано с нашим делом. Мы что-то нащупали, какую-то террористическую организацию. Но зачем они держали меня в этой квартире? Проще было бы меня убить, как Беса и Галошу. Но они не посмели, я был им нужен… Но при чем здесь взрыв в аэропорту?.. Барин упоминал какого-то Макса. Почему мне в голову запало это имя?»
Дардыкин почувствовал, что его бессвязные рассуждения скорее напоминают бред. Он ни на шаг не продвинулся в своих предположениях. Плечо нестерпимо болело, и это мешало сосредоточиться. Дрожащими пальцами он пошарил по карманам куртки Беса и, обнаружив в одном из них пачку «Примы», немного повеселел. Закурил, закрыл глаза и вновь углубился в воспоминания.
«Беса и Галошу застрелили… Да, им не нужны лишние свидетели… Но почему я остался жив? Вот черт, опять приехали! Ни хрена не понимаю, как все это может быть связано с Юлией? И где она?.. Ладно, допустим, за всем этим стоит Блинов. Юлия совсем не прозрачно намекала, что он связан с ФСБ. Те двое с пушками, да и Барин тоже, похожи на ребят из этой конторы. Но зачем ФСБ нанимать уголовников?» — почувствовав, что вновь заходит в тупик, Дардыкин заволновался.
В ушах у него шумело, он был не в состоянии воспринимать, что происходит рядом. Ноющая, режущая боль в плече парализовала все его движения. В этот момент на скамейку, предварительно постелив газету, присел седенький старикашка. Он него отвратительно пахло ливерной колбасой, махоркой и потом. Дардыкина едва не вырвало от отвращения. Если бы так не болело плечо, он бы обязательно пересел на соседнюю лавочку.
Старикашка, любезно поздоровавшись с Дардыкиным, деловито достал из яркого пакета приемник «Океан», настроил на любимую волну радиостанции «Юность» и, приложив ухо прямо к динамику, принялся слушать криминальные новости. Лехе волей-неволей пришлось присоединиться. Вначале ведущий хорошо поставленным голосом зачитал сводку происшествий за прошедшие сутки. Слушая, старикашка недовольно качал головой и отпускал реплики, типа: «А при коммунистах такого не наблюдалось». Леха был слишком слаб, чтобы вступать с ним в дискуссию. Затем ведущий переключился на событие, которое, по его словам, не оставило никого равнодушным. Дардыкин не сразу понял, о чем он лепечет. А когда въехал, ужаснулся. Пока он «наслаждался» обществом уголовников, какой-то кретин, угрожая оружием, взял в заложники воспитанников частного детского сада. До настоящего времени детей не удалось освободить. И еще одна новость заставила Леху затрепетать, словно девственницу перед первой брачной ночью. Как оказалось, в гостинице «Будапешт» проводится срочная эвакуация, так как в здание подложено взрывное устройство.
«Вот тебе бабушка, и Юрьев день! — сердце Лехи забилось сильнее, тревога сжала грудь. — Выходит, Барин не соврал. Теперь понятно, о каких детях он трепался… Значит, пока наши доблестные военные занимаются освобождением заложников и «Будапештом», в аэропорту готовится взрыв!»
Он попытался встать, но не смог — ноги стали ватными, а на лбу выступила испарина. Старичок, недовольно покосившись на странного соседа, быстро собрал свои манатки и в темпе ретировался. Видимо решил, что Дардыкин пьян в стельку.
«Эх, жаль, что я не попросил его позвонить Мономаху, — подумал Леха, провожая тоскливым взглядом удаляющуюся фигуру старика. — Сам я уже не в состоянии… Но я должен связаться с ним, должен! Иначе все, Шереметьево капцы. А Мономах умный, он что-нибудь придумает… Нет, мне нельзя распускаться. Надо держаться до последнего. Встать и идти!».
Но одно дело приказать себе, другое — сделать. Особенно, если у тебя страшно ноет плечо, а от боли даже подташнивает. И когда ты знаешь, что на тебя наверняка объявлена охота, и каждый парень с оттопыренным карманом куртки может всадить в тебя целую обойму, тут не до выполнения собственных приказов.
Как бы в подтверждение мыслей Дардыкина в глубине аллеи появились двое. Они торопливо приближались, и вскоре почти поравнялись со скамейкой, на которой сидел Леха.
Двое молодых, коротко стриженных парней в спортивных майках показались ему особенно подозрительными. Чем-то напомнили тех из подъезда, с пистолетами «ТТ». Для самоуспокоения Дардыкин сунул руку в карман и нащупал пальцами холодную рукоятку конфискованного оружия. При этом плечо заныло так сильно, что на глазах выступили слезы. Когда же спортсмены прошли мимо, даже не взглянув на Леху, он мысленно рассмеялся над своими страхами.
«Идиот, полный идиот! — про себя выругался Дардыкин. — Так можно и свихнуться».
Боль отпустила, и Леха сразу ощутил странную легкость во всем теле.
«Что ж, для начала неплохо, — усмехнулся он. — Реакция по-прежнему отменная. Могу, если надо, любого продырявить… Черт, я не о том думаю. Мне же надо идти звонить, — Дардыкин стиснул зубы и приказал себе: — Так, Леха, настраивайся на то, что сейчас будет очень больно. Но ты не боишься боли. Тебе наплевать на себя. Подумай о других, хоть раз в жизни!»
Подниматься со скамейки ой как не хотелось. В этой части скверика было тихо и солнечно. Прохожих мало, лишь вдалеке, возле импровизированной песочницы играли малыши. К сожалению, телефонов-автоматов поблизости не наблюдалось, что немало огорчило Дардыкина. Однако он встал и, пошатываясь, побрел по бетонированной дорожке.
Автомат он обнаружил на удивление быстро — застекленная кабинка крепилась прямо к стене какого-то дома.
«Десять, нет, пятнадцать шагов, и я у цели», — попытался подбодрить себя Дардыкин.
Однако какой-то десяток метров оказался самым сложным, тем более, что рана вновь стала кровоточить. Самым странным было то, что никто из прохожих даже не попытался заговорить с Дардыкиным. Никто не предлагал свою помощь, хотя многие замечали, что рукав его куртки насквозь пропитан кровью. Да и бледное лицо Лехи наводило на вполне конкретные размышления…
Дардыкин брел, спотыкаясь на каждом шагу, хотя ему казалось, что он мчится, как птица. Когда до стеклянной кабинки оставалось полтора метра, Леха, взмахнув руками, упал лицом вниз…
Глава 4
— Где тормознем? — водитель искоса посмотрел на сидевшего рядом Макса Шохина, на которого была возложена вся ответственность за предстоящий наезд на службу безопасности.
— Левое крыло здания, — сухо проговорил тот и пояснил: — Поближе к служебному входу.
Затем Макс повернулся к троим парням, кочумарившим на заднем сидении, и с ехидной усмешкой спросил:
— Ну, как, коленки не дрожат?
— Мы что, первый год замужем? — в тон командиру ответил Коробов, скуластый брюнет с маленькими, пижонскими усиками. — Да и чем эта работа отличается от всего того, что мы делали раньше?
— В конце концов, мы же не на Кремль наезжаем? — подпел другу сидевший справа от Коробова Витек Потапенко, худощавый блондин с лицом сплошь покрытым оспами.
— Ну, ты, Витек, размечтался… — Коробов снисходительно похлопал товарища по плечу.
— Ладно, хватит, — оборвал парней Макс и вновь обратился к водителю: — Видишь дверь метрах в пяти от края здания?
— Да, — кивнул тот.
— Гони туда.
Водитель, ловко петляя между скопившимися у здания аэропорта машинами, выбрался на указанное место и резко затормозил.
— Будешь ждать здесь, — приказал шоферу Макс. — Мотор не глуши. И посматривай, посматривай по сторонам. Возможно, нам придется рвануть отсюда. Так что отработай пока дорожку.
— Не волнуйся за меня, — заверил водила. — Все будет в лучшем виде.
— А если что увидишь…
— Сообщу по рации, — перебил командира тот и, достав из багажничка радиопередатчик, положил его на приборный щиток. — Теперь все?
— Теперь все, — удовлетворенно кивнул Макс и повернулся к сидевшим позади парням. — Порядок?
— Да, — ответил Коробов. — Только ноги затекли. Не могу я все-таки в такой тесноте ездить.
— В следующий раз на дело поедешь в «Запорожце», — пошутил Макс. — Может хоть тогда научишься ценить нормальную технику…
— В следующий раз поеду на своей… — парировал Коробов. — Ты же знаешь, какая у меня тачка. Только крыльев не хватает.
— Все, хватит базарить, — остановил его Шохин и обратился ко всем членам своей команды. — Задачи ясны?.. Напоминать не буду. А теперь — вперед.
Сидевший слева от Коробова молчаливый увалень со смешной фамилией Соркин нажал на ручку, толкнул дверцу и первым выбрался из «джипа». За ним последовали Коробов и Витек. Последним соскочил на асфальт Макс.
Осмотревшись по сторонам, он на всякий случай уточнил:
— Коробов, инструмент с тобой?
— Да, — коротко ответил тот и слегка, так чтобы это мог заметить Макс, приподнял дипломат.
— Отлично, — Макс набрал в легкие как можно больше воздуха и на выдохе скомандовал: — Коробов за мной. Остальные на шухере. Потом по своим местам. Если что, бейте в колокола.