— Ну, как? — звонкий голосок Зои неприятно резанул слух и заставил Дардыкина побледнеть.
— Никак, — грубо отрезал он.
— В смысле?
Леха внимательно вгляделся в ее встревоженное лицо и с удивлением констатировал, что журналистка настроена вполне миролюбиво.
«Да, скандал она не устроит, это факт. И интервью с Мономахом явно решила отложить на неопределенное время, — решил он. — По-моему, ее гораздо больше волнует мое испорченное настроение».
— Пошли отсюда, — Дардыкин схватил Зою за тонкий локоток и потянул в коридор.
Журналистка спокойно пошла за ним, приветливо попрощавшись с секретаршей. Даже не верилось, что совсем недавно эта девушка, словно разъяренная фурия рвалась в офис «Олимпа», а за интервью с шефом готова была отдать полжизни.
— Меня отстранили от дела, — сообщил Леха, сбегая по ступенькам.
Он чувствовал, как дрогнула ладошка Зои в его руке и немного удивился — неужели все так серьезно?..
Дардыкин всегда пользовался у слабой половины населения неимоверным успехом, но почти никогда не встречал девушку, которую бы так интересовали его дела. Впрочем, что греха таить, за такую подругу он отдал бы лет семь жизни…
— Как отстранили? — удивилась Зоя и задала вполне логичный вопрос: — А кто найдет твою клиентку?
— Не знаю. Мономах поручит это кому-нибудь другому. Более толковому парню… Знаешь, у нас ведь работают одни только профессионалы.
— Понятно.
Они вышли на улицу и Зоя предложила Дардыкину:
— Подбросить тебя куда-нибудь?
— Нет, спасибо. Я еще не забыл, как ты здорово водишь машину.
— Нет, так нет, — Зоя порылась в сумочке и протянула Дардыкину свою визитку. — Здесь записан мой домашний телефон, и телефон редакции. Звони.
— Ладно.
Несколько минут они смотрели друг другу в глаза, потом Зоя резко развернулась и широким, мужским шагом направились к своей тачке.
Глава 2
Террорист Говорков по-прежнему держал в напряжении миллионы людей. Вот уже шесть часов он не предъявлял никаких требований, а на все попытки парламентариев наладить переговоры отвечал прицельным огнем. Полковника Токарева, только что вернувшегося из аэропорта, ждали не очень приятные новости. За время его отсутствия террорист ранил еще двух бойцов спецназа, пытавшихся прорваться в здание. Вообще операция по захвату Говоркова была проведена из рук вон плохо. Полковник это прекрасно осознавал. Особенно сейчас, когда у него появилась возможность сравнить, слаженность работы людей Мономаха с тем, как бездарно действовали бойцы группы специального назначения. Устроив разнос майору Рябцеву, Токарев пожелал лично побеседовать с террористом. Вырвав из рук майора мегафон, он широким шагом двинулся по направлению к зданию детского сада.
— Послушай, Семен! — на ходу проорал Токарев. — Хватит валять дурака! Я только что из Шереметьево. Твоих дружков взяли. Взрыва не произошло!
Полковник блефовал. Он не был уверен, что Говорков имеет какое-либо отношение к группе бандитов, которые собирались устроить в аэропорту фейерверк. Однако надеялся, что это пробный шар попадет в цель.
Со стороны здания, в котором засел террорист, не доносилось ни звука.
— Эй, Семен, если ты сейчас же сдашься, я гарантирую тебе смягчение приговора! — предпринял вторую попытку Токарев.
И на этот раз он говорил неправду. В редких случаях преступникам такого рода давали минимальные сроки. Но это была нормальная тактика известного ведомства — пообещать золотые горы, а в результате напрочь позабыть о своем обещании.
К сожалению, Говорков не купился на этот дешевый трюк. Впрочем, полковник и не рассчитывал на такую легкую победу. И хотя Говорков был психически неуравновешен, грубо говоря, сумасшедший, в его разгоряченной голове еще теплилась толика здравого смысла.
— Так, по-моему он никак не реагирует на мое предложение, — пробормотал полковник и, сунув мегафон в руки какому-то незнакомому офицеру, потребовал: — Немедленно найдите мне телефон и узнайте номер детского садика.
— Мы пробовали звонить, товарищ полковник, он не поднимает трубку, — робко пролепетал офицер.
— Телефон, мать вашу! — рявкнул Токарев.
Не прошло и минуты, как его приказ был выполнен. Все тот же незнакомый офицерчик притащил ему сотовый и даже набрал нужные цифры. Полковник приложил трубку к уху и принялся считать длинные гудки.
«Один, два, три… десять… двенадцать… черт, неужели я просчитался, старый идиот?.. Неужели мой расчет не верен? А мне казалось, что ему небезынтересно узнать, что стало с его корешами…»
В этот момент гудки прекратились, и из динамика трубки донеслось тяжелое, прерывистое дыхание.
— Семен? — благожелательно спросил полковник и, боясь, что террорист прервет связь, быстро проговорил: — Не клади трубку, пожалуйста. Мне надо с тобой серьезно поговорить.
— Кто вы? — голос Говоркова совсем не соответствовал общепринятому образу террориста — в интонациях угадывались мягкость, интеллигентность и беспомощность.
Токарев даже засомневался, а с Семеном ли он вообще разговаривает?
— Кто вы? — вновь прозвучал голос из динамика.
— Меня зовут Андрей Всеволодович Токарев, я полковник Федеральной службы безопасности. А вы — Говорков?
— Говорков, — вдруг четко, по-военному отчеканил террорист, — лейтенант Говорков у телефона.
— Так вот, лейтенант Говорков. Если вам дорога жизнь, отпустите несчастных детей и их воспитательницу. Мы согласны на любые условия. Если вам нужны деньги, скажите сколько. Все ваши требования будут выполнены в кратчайшие сроки.
— Мне ничего не надо. Я отпущу детей только после того, как командир отменит приказ.
— Какой приказ?! Что за ерунду вы несете? — не сдержался полковник.
— Я — солдат, и по уставу обязан выполнять все приказы своего командира, — терпеливо пояснил Говорков.
Токарев едва не застонал от отчаяния.
— Какого командира?
— Командир приказал мне ровно в восемь тридцать захватить объект и держать оборону.
«У него совсем крыша поехала, — растерялся Токарев. — Что за чепуху он несет: объект, командир, держать оборону… Наверное, стоит проконсультироваться с психиатром».
У полковника не было возможности сделать это немедленно. Он боялся, что Говорков может повесить трубку, и тогда едва наметившийся контакт прервется безвозвратно. И тогда Токарев среагировал весьма оригинальным способом: он набрал в легкие побольше воздуха и строго отчеканил:
— Я старше вас по званию и я отменяю этот приказ!
Судя по тому, что Говорков задышал еще чаще, это подействовало.
«Ну же, ну, — мысленно прошептал Токарев. — Давай, соглашайся. Скажи: «Слушаюсь», и все, на этом все кончится!»
— Но я не подчиняюсь непосредственно вам, — вдруг заявил террорист.
В трубке послышались короткие гудки.
Только сейчас Токарев заметил, что стал объектом пристального внимания своих сослуживцев. Все они, затаив дыхание, посматривали на полковника, с нетерпением ожидая, чем закончится эта словесная дуэль.
— Он самый настоящий шизофреник, — вздохнул Токарев и протянул майору Рябцеву уже не нужный сотовый телефон. — Утверждает, что захватил детей потому, что получил соответствующий приказ от своего командира.
Лицо майора вытянулось от изумления, а в глазах появилась брезгливость.
— Вот падла. Чего только не придумает, лишь бы оправдать себя!
— Не выражайтесь, майор, — небрежно бросил Токарев. — Это, к сожалению, не поможет.
Он чувствовал, что за какие-то двенадцать часов превратился в комок нервов с сильным детонатором внутри. Последствия взрыва могли быть ужасными, и Токарев всеми силами пытался сдержать себя.
— Немедленно приступаем к операции по освобождению заложников, — сухо отчеканил он. — К зданию отправлять только тех людей, которые умеют рисковать и принимать самостоятельные решения. Не тупоголовых дебилов, а умных и расчетливых бойцов. Ясно?
— Ясно, — кивнул майор.
— Пусть их будет мало, пять, шесть, или десять… Но они должны действовать четко и слаженно. Это должна быть команда. Ясно?
— Ясно, — Рябцев на мгновение замялся, а затем уточнил: — А что с Говорковым? Он нам нужен живым? Или разрешить ребятам стрелять «на поражение»?
— Это непринципиально. Конечно, было бы неплохо взять его живьем…
Полковник отошел в сторону, стараясь не думать о той болезненной потере, о которой узнал несколько часов назад. Погибли шестеро профессионалов, шестеро молодых ребят. Погибли, так и не узнав, что взрыв удалось предотвратить. Узнав о их смерти, Токарев поклялся, что найдет виновника этой трагедии. Даже если ему придется потратить на это весь остаток жизни. Единственной связующей нитью с террористами по-прежнему оставался Говорков. Полковник четко придерживался именно этой версии. Возможно потому, что других идей у него попросту не было. Впрочем, эта версия казалась Токареву достаточно перспективной. Загвоздка была только в одном — в личности Говоркова. Этот шизофреник оказался самым настоящим бойцом, бойцом до мозга костей. А такие люди обычно наиболее опасны и непредсказуемы…
Когда полковник волновался, то позволял себе выкурить одну-другую сигарету. Он огляделся по сторонам, пытаясь отыскать глазами какого-нибудь заядлого курильщика. Но не успел Токарев определиться, у кого можно сшибнуть курева, как услышал позади себя взволнованный голос майора Рябцева.
— Товарищ полковник, можно вас?
— Что такое? — Токарев резко обернулся, досадуя на Рябцева за то, что тот помешал ему исполнить свою прихоть — побаловаться табачком.
— Говорков собирается сдаваться…
Токарева было трудно чем-либо удивить, но какое-то мгновение он смотрел на майора, лихорадочно осмысливая сказанное, и не верил.
— Как?! Почему сдаваться?
— Сами убедитесь, — майор кивнул в сторону здания.
Полковник подошел к металлической решетке забора, которым был обнесен садик, и едва не присел от удивления — на бетонированном крыльце стоял высокий, молодой мужчина в куртке защитного цвета. В правой руке от держал пистолет, в левой — сумку. Его небольшие глаза и впалые щеки придавали ему сходство с чеховским персонажем. Добавить ему пенсне и трость — ну чем не провинциальный доктор?