– А что, если это… Ламбер? – сказала Шмитт.
Как будто невинно, мать твою! Как будто просто так спросила. Марк чувствовал, что сейчас зарычит. Хотелось просто закопать в лесу по очереди их всех: начиная с Матье и заканчивая этой… криминалисткой.
– Одри? – удивленно переспросил Матье. – Она же отправляла сообщения из Брюсселя… – Он запнулся, видимо, сообразив, что идет по слишком тонкому льду.
– Одри Ламбер, она вроде как внезапно уехала, никому ничего не сказала, пропала, можно сказать, – охотно продолжила Шмитт, поглядывая на девчонку и явно желая тут же посвятить ее в местные сплетни. – А потом ее родные и знакомые получили сообщения, где она писала, что якобы в Брюсселе. Но никто не выяснял, откуда на самом деле их отправляли и кто. И отвечать она никому не стала больше, оборвала все связи. Анжелика вот считает…
– Это которая с почты? – снова встрял Матье.
– Ну да, они же дружили, помнишь, на Новый год…
– Хватит! – рявкнул Марк, и все трое вздрогнули от неожиданности, испуганно на него уставившись. Но ему уже было достаточно. Он тут просто дышать не мог, в этой подсобке и с этой криминалисткой за столом. – Это все не относится к делу. Вам долго еще? Как вас там… Янссенс?
– А что, вы уже закрываетесь? – уточнила девчонка.
Марк яростно выдохнул сквозь стиснутые зубы. Как, ну как одним простым вопросом она умудрилась заставить его чуть не улететь в стратосферу? Взяла и ткнула носом в то, что он сидит в глубокой провинциальной…
– Шмитт, мне нужны все дела об исчезновениях в коммуне за последние сто лет, годы войны… да, включая годы войны. Матье вам поможет… Идите, работайте! – снова рявкнул он, потому что выполнять распоряжение оба не торопились. Общаться с девчонкой – наконец-то новым лицом в этой глуши – разумеется, было интересней. – Хватит тут стоять! Янссенс, а вы…
– Мне нужно осмотреть место, – вдруг сказала она.
Марк чуть не взвыл в голос. От этой ее спокойной разумности, от идиотичности ситуации, потому что он бесился на ровном месте и не мог успокоиться; оттого, что Шмитт и Матье все это видели. Разумеется, девчонка была права, разумеется, надо было поехать с ней туда, где нашли череп, разумеется! Но… твою же мать! Он весь кипел и чуть ли не дымился от бешенства, он едва сдерживался, чтобы что-нибудь не расхреначить, и если она сейчас скажет еще хоть слово… если напомнит про кофе… он ей точно голову оторвет! Без всяких прелюдий!
– Идемте, – выдавил Марк, резко развернувшись, и вылетел из двери, не дожидаясь, пока девчонка соберет свою сумку. Ничего, догонит, не заблудится.
В кабинете он встал у окна, пытаясь выровнять дыхание и хоть немного успокоиться. Выбил из пачки сигарету. После первой затяжки чуть полегчало.
Расследование. Он не может показать себя некомпетентным. Наверняка дядя Жан уже наговорил ей…
– Шеф? – раздался сзади голос Матье. – Тут позвонили… дерево упало на дорогу…
– Чтоб тебя!
Марк скрипнул зубами. Почему с такой хренью тоже звонят в полицию? И какого… у этой Янссенс была еще и уважительная причина опоздать?
– Свяжись с лесопилкой, они знают, что делать. Съездишь с ними.
– А что с мадам Янссенс? Может, сделать ей ко…
– Вон!
Матье сдуло из кабинета, но Марк ясно ощущал еще чье-то присутствие. Да понятно – чье. Ему и оборачиваться не надо было, чтобы знать, что девчонка стоит в дверях, прижимая к себе сумку. Он видел эту картину в подробностях, даже не глядя, все – вплоть до выражения ее лица.
– Поедем на моей машине, – бросил он, раздавив сигарету в пепельнице. – Ваша не пройдет.
– Тогда я должна забрать оборудование, – отозвалась девчонка.
Марк взял ключи, запер дверь и вышел следом.
Машина у нее была не новая, простенькая, в базовой комплектации: Жан, судя по всему, решил, что его сиятельного присутствия в жизни этой Янссенс достаточно и оно заменяет земные блага. «Впрочем, – зло подумал Марк, пялясь на хорошенькую задницу девчонки, копавшейся в этот момент в багажнике, – это только начало. Она выбьет из старого скряги и хорошую должность, и особняк, и дорогую машину, и что там ей еще захочется».
Янссенс тем временем достала высокие походные ботинки на шнуровке и с толстой подошвой, быстро переобулась, присев на край багажника. Потом вытащила чемоданчик, с которым обычно на место преступления выезжают криминалисты, еще какую-то сумку, рюкзак.
Марк открыл багажник своего «рендж ровера», забрал у криминалистики всю эту поклажу, уложил как следует – девчонка явно волновалась, что он сделает что-то не то с ее драгоценными вещами, – и открыл ей пассажирскую дверь.
Короткий изумленный взгляд и секундная растерянность ясно говорили о том, что от монстра (о котором наверняка ей много чего успел рассказать Жан) она такой любезности не ожидала. Марк захлопнул дверь, сел за руль, краем глаза наблюдая, как девчонка пристегивается.
Что ж, день начался хреново и обещал стать еще хуже.
Алис в очередной раз проиграла в голове осмотр черепа: все ли учла, не допустила ли какой-нибудь ошибки. Как обычно, одна мысль о том, что она могла облажаться, заставила ее покрыться холодным потом. Ей немного удалось отключиться в процессе, сосредоточиться на работе, но теперь, когда она сидела в машине рядом с монстром, сомнения нахлынули с новой силой. От него буквально исходили волны презрения и недовольства, что ему тут приходится возиться с какой-то пигалицей, и Алис старалась смотреть в окно, как будто это могло помочь от него отгородиться.
«Надо все еще раз перепроверить, прежде чем писать отчет. Надо…»
Она глубоко вздохнула, заставляя себя отвлечься: замечать деревья, низенькие обшарпанные дома, потертые вывески, названия улиц. Как назло, ужасно хотелось есть. Избавилась, называется, от привычки везде таскать с собой еду, а сейчас жалела: если бы утром положила в карман батончик мюсли, то могла бы быстро съесть его в туалете. Напоминать про обед она не решилась – чутье подсказывало, что хватит тыкать монстра палкой, он может сделать ее пребывание тут невыносимым.
Хотя какого черта? Почему она опять должна прятаться по углам, стараться не отсвечивать и никого не злить? От этой привычки тоже пора избавляться! В конце концов, она в своем праве. Время обеденное, и если старший инспектор не голоден, это не значит, что все остальные должны… В животе заурчало, и Алис быстро закашлялась, чтобы это скрыть, чувствуя, как лицо заливает предательская краска. Черт! Она скосила глаза: Деккер хмурился и сосредоточенно разглядывал что-то в зеркале заднего вида. Не услышал? Ей захотелось побиться головой о стекло.
Да, день начался плохо и продолжился в том же духе. О том, что ждало ее вечером, Алис предпочитала не думать.
Инспектор вдруг затормозил так резко, что ее кинуло на натянувшийся ремень безопасности, бросил приказным тоном:
– Сидите тут.
И ушел, хлопнув водительской дверью.
Какого черта? Почему он ведет себя так, будто вынужден развлекать навязавшуюся ему девицу? О, Алис не впервые сталкивалась с враждебностью, недоверием и предубеждениями, но от откровенного хамства уже успела отвыкнуть.
Она осмотрелась: просторный кожаный салон, элегантные деревянные панели-вставки. Машина явно куплена не на местную зарплату. И массивные часы у него на руке – вспомнила она деталь, отчего-то привлекшую внимание еще в участке, – тоже, кажется, были дорогими. Как и черный кашемировый свитер. Когда-то инспектор хорошо зарабатывал? Бросив взгляд на улицу – мудака нигде не было видно, – она нервно закусила губу, открыла бардачок и тут же быстро его захлопнула, успев рассмотреть черные кожаные перчатки, пистолет и… большую пачку презервативов. Мелькнувшую на пачке надпись «XXL» ей очень хотелось развидеть.
Этот Деккер был просто ходячим набором клише! Мачо, плюющий на должностные инструкции по обращению с оружием… и, очевидно, вообще на инструкции! Курит в кабинете, как у себя дома. Самодовольный мудак, от которого просто исходили волны такого… она задумалась, подбирая нужное слово. Что там должно исходить от альфа-самцов, точнее, от тех, кто из кожи вон лезут, чтобы такими казаться? И этот невыносимый приказной тон, уверенность в том, что она будет сидеть как мышка и не пикнет! Привык, что рост и сила все решают, ну конечно, так что можно не обращать внимания на каких-то…
Внезапно в окно постучали, и она чуть не подпрыгнула. Огромная ручища показывала ей жестом, что нужно опустить стекло. Алис нажала кнопку, и прямо перед ее носом вдруг оказались два всунутых в картонную подставку стакана, благоухающих кофе.
Растерянно взяв подставку, она смотрела, как инспектор Деккер обошел машину, плюхнулся на водительское сиденье и сунул ей еще и пакет, от которого невыносимо вкусно пахло едой. Картошка! Свежая и горячая картошка фри, о боже…
Деккер все так же молча забрал свой стакан, пристроил поверх приборной панели и, распотрошив свою порцию картошки, принялся есть, как будто рядом с ним никого не было. Крошечная пластиковая вилка казалась зубочисткой в его огромной руке.
Алис уставилась на картошку. Она терпеть не могла, когда ей ничего не объясняли, когда она не понимала, что происходит. Все эти игры, умалчивания, загадки, не сказанные вслух слова – невозможность угадать намерения другого человека словно отбрасывала ее назад, в детство, о котором она предпочитала не вспоминать.
– Что, слишком калорийно? – насмешливо поинтересовался мудак. – Или непереносимость глютена?
«Непереносимость тебя, мудила», – зло подумала Алис.
– Нет, – коротко бросила она. – Спасибо и приятного аппетита.
Он не ответил.
Алис было стыдно, что у нее от нетерпения дрожат руки. Она быстро вскрыла пакет, наколола вилкой сразу несколько долек, политых майонезом, сунула в рот. Отвернулась, с трудом сдерживаясь, чтобы не застонать, и блаженно зажмурилась – боже, как же вкусно! Надо было есть медленно и с достоинством, она это умела, она давно не попадала в неловкие ситуации из-за своей манеры заглатывать еду в мгновение ока, но… пакет был уже пуст. Не глядя на Деккера, она вытащила из кармана салфетку, медленно промокнула рот. Потом взяла кофе. Уж его-то можно было пить долго. С достоинством.