– Хм. Медицинская клиника?
– Узконаправленная. Гинекология. – Щелкнув мышкой, Янссенс открыла сайт клиники. – Все необходимые анализы, обследования, возможность получить второе мнение…
– Полагаю, это был… плановый осмотр? – осторожно спросил Марк, опасаясь ее смутить.
– Хм… – Она нахмурилась. – Не знаю. Это частная клиника. Я больше чем уверена, что обычно Одри ходила к гинекологу по страховке. К тому же это в часе езды отсюда. Нет, тут явно что-то не то… Знаете что? Я спрошу у Анжелики. Правда, мне придется сделать вид, что мы с вами… скажем так, не нашли общего языка.
Марк одобрительно кивнул. Умница, Янссенс. Несмотря ни на что, работать с ней было… захватывающе. Идеальная партнерша: инициативная, отзывчивая, понимающая с полунамека. Мысли тут же устремились куда-то не туда – он вздохнул, возвращаясь в реальность, выпрямился, больше не вглядываясь в монитор. Хлопнул себя по карману – черт, кажется, сигареты остались в куртке.
– Я запрошу данные по мобильным номерам, как только дело откроют официально.
Янссенс кивнула, закрыла файл и, развернувшись в кресле, встала, неожиданно оказавшись почти вплотную к Марку. Неловко сделала шаг назад, отодвигаясь от него, сбила кресло и уперлась в край стола. Марк знал, что надо отступить, чтобы дать ей пространство, чтобы дать ей возможность выбраться из получившейся ловушки, но чувствовал, что она… Да, сейчас она была не против, чтобы он стоял так близко. Может быть, по привычке немного смущена, но ей определенно этого хотелось. Никаких колючек, настороженности или напряжения, напротив – как будто… любопытство? Желание узнать, что будет дальше? Он пытался не думать о том, как легко было бы сейчас подхватить ее и усадить на стол. Оказаться между ее раздвинутых бедер. Расстегнуть ей джинсы и просунуть руку, уже чувствуя пальцами возбуждение, эту мягкость и влажность даже через ткань белья…
– Мне надо дописать официальное заключение о причине смерти. И разрешение о выдаче останков, – сказала она, глядя ему прямо в глаза.
– Напишете завтра. Сегодня… был долгий день. – Марк вдруг понял, что говорит это медленно, медленней, чем обычно, и смотрит на ее губы. Эти приподнятые уголки, как всегда, завораживали. – Вы устали.
Янссенс кивнула, все еще не двигаясь с места. И вдруг провела языком по нижней губе, а потом прикусила ее.
– Да…
Дверь в кабинет неожиданно грохнула, распахнувшись, и они оба вздрогнули.
– Я его застрелю! – раздался гневный вопль.
Марк отпрянул, резко шагнул в сторону, чтобы дать девчонке отойти от стола, и оказался перед влетевшей в кабинет Кристин.
– Мартена? Я обеспечу вам алиби. Кофе?
– Боже, да… и коньяку. Я знаю, что у вас есть.
– Так подчиненные и садятся начальнику на голову, – заметил Марк, подходя к кофемашине.
– Не садятся, а устанавливают доверительные отношения. Просто первые… м-м-м… несколько лет у нас с этим был затык, а теперь все вдруг как понеслось! Вы у нас шеф без прелюдий.
Черт! Ну кто ее за язык тянул? Марк бросил быстрый взгляд на Янссенс: та снова порозовела, но, скрестив руки на груди, вдруг решительно вздернула подбородок.
– Я тоже от коньяка не откажусь.
– Вот и отлично, – хохотнула Кристин.
– Только при условии, что я довезу вас обеих до дома, – вздохнул Марк и вытащил из сейфа бутылку.
Будильник она не услышала. Проснувшись, в ужасе схватила телефон, но, к счастью, поняла, что проспала не так уж сильно – одеться и выпить кофе в быстром темпе вполне могла успеть.
Заскочив в ванную, Алис взглянула на себя в зеркало и замерла. Черт! Сон… Ее тут же бросило в жар, потому что все это мгновенно и некстати вспомнилось в подробностях, так что захотелось закрыть лицо руками.
Ей снился клуб, сотрясающийся от музыки, красно-черные стены, яркие вспышки света. Она, разгоряченная после танцев, вышла в туалет и стояла у раковины, разглядывая себя в зеркале, – неожиданно дерзкая с этим ярким макияжем, густо накрашенными глазами и красной помадой на губах. Алис смотрела на себя, совсем другую, такую, какой никогда не была, и ей это нравилось: и распущенные волосы, и кожаная косуха с заклепками, и короткая юбка, и красные – в тон помаде – туфли на высоких каблуках. А потом дверь сзади открылась, и вошел он. Она видела в зеркале, как он подходит, как смотрит на нее. Видела этот непроницаемый, темный, глубокий взгляд василиска. Видела и улыбалась в предвкушении, уже зная, что он сейчас сделает. И он сделал – резко притянул ее одной рукой за талию, а другой провел ей по бедру, задирая короткий подол юбки выше края чулка, коснулся пальцами обнаженной кожи. Его ладонь была такой большой и обжигающе горячей, и Алис зажмурилась, чуть подавшись бедрами назад, к нему.
– Без белья? – шепнул он, зарываясь носом ей в распущенные волосы. – М-м, плохая девочка… поехали ко мне.
Черт! Алис плеснула себе в лицо ледяной воды. Не надо было пить вчера коньяк. Да, они с Кристин выпили совсем немного, но, видимо, от усталости и полного нервов дня ее просто унесло. Судя по всему, это было более чем заметно, потому что Деккер не только довез ее на машине до гостиницы, а проводил до номера. И эта пауза перед прощанием на пороге была такой мучительной, такой сладкой… как будто она и правда могла… его поцеловать. Пригласить войти. Как будто она была той, другой, своим двойником-противоположностью, уже мерещившейся ей несколько раз…
Как будто все то, что могло произойти, не закончилось бы очередным унижением.
Если ты такая фригидная, то какого хрена вообще это все начала? Лежишь тут с таким лицом, что импотентом стать недолго.
Воспоминание, до сих пор причиняющее боль, вдруг нахлынуло с новой силой. И как она ни цеплялась за слова Деккера, за его признание там, в машине, было очевидно, что такая, как она, не может быть ему нужна. Вряд ли он, даже чувствуя в ней эту ненормальность, действительно понимал, насколько она уныла и зажата. Насколько она… не способна ответить ему тем же. Ответить ему так, как он бы хотел.
Если ты такая фригидная…
Сколько у него было женщин? Какие они были? Уж точно не как она. Деккеру нужна была другая, такая, какую Алис видела во сне. Раскованная, соблазнительная, бесстрашная, способная увлекать и увлекаться. Девушка в красных туфлях.
Она вдруг с удивлением подумала, что во сне этот другой образ себя не вызывал у нее отвращения или страха, а наоборот, показался… привлекательным. Никакого тоскливого сосущего ожидания неминуемой кары и разверзнувшегося под ногами ада для грешницы, только наслаждение свободой. Темным желанием и ощущением – ей можно. И вместе с пробуждением пришла печаль, что наяву это недостижимо.
Черт! Лучше было не думать на эту тему, не пускать эти воспоминания. И без того сейчас хватает переживаний.
Алис быстро оделась, сбежала по ступеням вниз и, кивнув Вивьен, буквально проглотила уже приготовленные для нее круассан и кофе, когда телефон тинькнул.
Деккер:
Алис вдруг поняла, что улыбается, несмотря ни на что. Закусив губу, она схватила куртку и выскочила за дверь.
– Доброе утро.
– Доброе утро.
Деккер, как обычно, курил, прислонившись к машине, пассажирская дверь уже была открыта. Прежде чем нырнуть на сиденье, Алис оглянулась и увидела спускающегося с крыльца комиссара Мартена. Тот, как всегда, старался держаться надменно, но стянутая пластырем переносица придавала ему довольно нелепый вид, а губы были нервно и недовольно поджаты. Судя по всему, он заметил ее и Деккера, но притворился, будто не видит. Алис фыркнула про себя, села в машину и пристегнулась.
– Сначала ателье и мадам Форестье, – сказал Деккер, затушив окурок в пепельнице и трогаясь с места. – Отчет закончите после обеда.
Она кивнула.
– Я отправил с утра все бумаги наверх, к вечеру должен быть ордер на проверку всех мобильных номеров. У меня, в отличие от вас, связей нет, – ухмыльнулся он.
Ну конечно, нет у него связей. С такой-то семьей! Если профессор Морелль, которому приписывали какую-то едва ли не фантастическую влиятельность, приходился ему дядей… впрочем, Деккер упомянул плохие отношения. Интересно.
Внезапно телефон снова тинькнул. Алис открыла новое письмо в рабочей почте, и сердце вдруг ухнуло куда-то вниз. Ее отзывают? Она быстро пробежала глазами текст: «Приоритетность расследования… ввиду нехватки кадров… в качестве внештатного криминалиста… ваши расходы на пребывание…»
– Да-а! – выкрикнула она громко и тут же одернула себя.
Радость от того, что не придется уезжать, взорвалась как фейерверк, и Алис сама испугалась яркости этого чувства.
Что с ней происходит? Почему? Куда исчезли ее осторожность и рациональность? Только из-за того, что ее так невыносимо влечет к Деккеру? Она вдруг подумала с отчаянием, что когда узнала о происшествии в клубе, то первым ее чувством были не ужас, не возмущение и не страх. Первым чувством была ревность. И сосущая тоска – потому что она поняла, что никогда не станет той, кто по-настоящему может понравиться Деккеру.
Черт возьми, она заигралась. Она должна все это прекратить. Она…
Но он был тут, совсем рядом. Алис чувствовала этот запах ветивера и сигарет. Смотрела на его огромную руку на руле: крупные костяшки пальцев, красиво проступающие вены. Украдкой разглядывала его лицо.
Чудовище, которое на самом деле было принцем, – о да, сказка, старая, как мир. Только вот эта сказка никогда не билась с реальностью. И слишком много женщин, самоотверженно желающих спасти несчастного страдальца, были сожраны им прямо в его же замке. Алис вздохнула. Черт, нет. Она не попадется. Она обещала не убегать, значит, не убежит. Но затянуть себя в ад не позволит.
– Хорошие новости? – ровным тоном поинтересовался Деккер.
– Меня оставляют здесь в качестве внештатного эксперта-криминалиста. – Она постаралась ответить так же спокойно.
– Отлично. – Он улыбнулся. – Мне как раз нужен толковый напарник.