Мне ничего не оставалось, как сесть, окидывая взглядом непрезентабельные коричневатые стены, полупустую комнату, в которой у стены приткнулась кровать, рядом шкаф и тумбочка. Судя по всему, владелец квартиры был бывшим ангелом, если такое вообще возможно.
Мои размышления прервал вернувшийся мужик, который из бочонка на столе налил два стакана какого-то жёлтого поила. Один из стаканов протянул мне. Я брезгливостью никогда не отличался, да и ангел не дала бы меня отравить, а пить хотелось сильно, глотку резало от жажды.
Так что сделал глоток, но тут же пожалел о собственной безрассудной смелости, выпадая в осадок и выпучивая глаза от прокатившегося по пищеводу и поселившегося в желудке комка лавы. Сознание на какое-то время заволокло туманом, организм боролся за выживание, желудок сжимался от желания исторгнуть то, что нерадивый владелец в него влил.
Очнулся я от похлопывания по спине. Стакана в руках уже не было.
— Ну ничего себе тебя приложило, словно амброзии ни разу не пробовал, — задумчиво проворчал хозяин. — Не след тебе выпивать более, а то и к праотцам отправиться недолго.
— Коль это амброзия, так словно с Земли не уходил! — выпалил я, подсознательно ожидая, что сейчас из глотки со словами выйдет пламя.
Жар в желудке постепенно прогрел всё тело, и казалось, что от кожи пошёл пар, а, может, и не казалось. Тем не менее, я умудрился захмелеть даже от этого одного глотка, а потому не сразу спохватился, что сболтнул лишнего. Да, шпион из меня никудышный вышел.
— Земля… — произнёс хозяин дома, словно пробуя слово на вкус. — Далековато тебя занесло.
Он обошёл меня, подтащил стул ближе и оседлал его, обратив спинкой ко мне. Сделал глоток из своей кружки, жмурясь от удовольствия. Взгляд водянистых глаз вдруг стал острым и словно просвечивающим меня насквозь.
— Когда-то я дал слово одной старой подруге, что помогу тому, кто придёт ко мне с Земли. Сейчас её уже нет в живых, но это уже неважно, — по его лицу пробежала тень. — От своих слов я не отказываюсь. Как ты совершил переход?
— Не то чтобы его совершил я, — чувствуя, как язык начинает заплетаться, честно пытался удержать внезапно отяжелевшую голову. — Мне помогла одна из ваших. Она же направила меня к тебе.
— Она?.. — мужик сощурился. — Как её зовут?
— Мишон, — осоловело выдал я.
— Мишон? — кустистые седые брови хозяина взлетели вверх. — Жива, старая карга! — он аж подскочил на стуле, улыбаясь. — Вот, значит, как. На Земле, стало быть, обитает?
Ангел в моей голове молчала, что я принял за одобрение, иначе бы давно уже попросила замолчать.
— Жива, — медленно кивнул я, чтобы не упасть с софы от резкого движения. — И даже находится сейчас ближе, чем ты думаешь. Прямо в этой комнате.
По меняющемуся лицу мужика я понял, что поторопился с изначальной оценкой его возраста: из-за щетины и серой неопрятной шевелюры я думал, что передо мною почти старик, но сейчас, видя его ожившие заблестевшие глаза и поближе разглядев пусть худое, но когда-то явно тренированное тело, осознал, что передо мной мужчина, тянущий лет на тридцать пять-сорок, если судить по земным меркам. Хотя кого в наше время может удивить столетний старец в теле добра молодца? То-то и оно.
Хозяин квартиры вдруг заозирался, перекрестился совсем поземному и сделал рукой оборот вокруг себя, словно что-то чертил в воздухе, отгораживаясь от призраков прошлого.
— Лгать нехорошо, молодой человек, — он укоризненно погрозил мне пальцем. — Тут никого нет, кроме нас двоих.
— Есть, — возразил я, склоняясь и подпирая челюсть рукой. — От твоей подруги мало что осталось. Только сознание, и оно сейчас вот тут, — осторожно постучал указательным пальцем по виску. — Как ты думаешь, каким образом я сумел тебя найти, впервые оказавшись в этом городе и не наделав при этом шуму? Это она привела меня сюда.
Из мужика словно выпустили весь воздух, он тяжело обвис на спинке стула.
— Добегалась, бесёнок, — с горечью в голосе проговорил хозяин, глянув на меня совсем другими глазами. — А я ведь предупреждал. И что же вам сейчас от меня нужно?
— Знания, — ответил я с молчаливого одобрения Мишон. — И начнём с имени, — протянул руку. — Антон.
— Кайрон, — с усмешкой ответил ангел, пожимая мою ладонь. — А теперь добавь конкретики, девочка, что ты хочешь, чтобы я ему дал?
Мишон наконец перестала молчать, и меня на какое-то время выключили из разговора как самостоятельную единицу. Я служил голосом для своего ангела.
— Я рада тебя видеть, Кайрон, — поприветствовала старого друга Мишон. — А теперь расскажи мне, что случилось с Шианикой? Какие успехи у Олли? Насколько продвинулись пустые? Что говорит совет трёх? Где сейчас Зейнал и Цивиус? Какие цены в квартале ремесленников? Знаешь координаты действующих переходов? Сколько у тебя есть сейчас камней душ?
Кайрон хмыкнул, залил в себя остатки амброзии, отставил стакан и начал обстоятельно отвечать. Я слушал, мало что понимая, но старался запоминать новые имена и слова.
Глаза хозяина сверкали, делая его совсем молодым, особенно когда он принялся рассказывать о том, как совет отправил за грань три сотни каких-то архангелов, вместе с некими Цивиусом и Зейналом, после чего вернулись только эти двое. Страшно изуродованные и едва волочащие свои тела. После такого совет решил, что они дезертировали, а затем и вовсе поместил их на Дорнийское дно.
После таких слов Мишон надолго замолчала, я чувствовал, что от неё идут странные сигналы, но распознать почему-то не получалось. Пришлось прервать молчание своей ментальной сожительницы и внести свою лепту в разговор:
— Что такое это Дорнийское дно? — пытаясь уклоняться от ударов пола, который то приближался ко мне, то отдалялся.
— Дорнийское дно — это Дорнийское дно! — как-то слишком резко ответил Кайрон с внезапной злостью в голосе.
Я же продолжал качаться, думая, что остался без ответа, но мне на помощь пришла Мишон.
— Это место, куда отправляют ангелов, которые потеряли крылья. Как Кайрон. Только вот ему повезло, в его роду есть архангелы, первые после бога, такую кровь попусту не пускают. С Дорнийского дна не возвращаются, там гниют заживо.
— Как это? — я даже немного протрезвел, желая узнать подробности.
— Представь, что ты бьёшься за объедки, которые не насыщают, а только возбуждают голод, настолько они малы. Тебя окружают вечная сырость, холод, болезни. А солнце ты видишь лишь один раз в день, в зените, всего лишь на полчаса.
— Хреново, — оценил я. — Если не сказать хуже. Они были твоими друзьями, эти двое?
Мишон какое-то время молчала, но всё-таки ответила:
— Да. И мы должны их вытащить оттуда, — её голос окреп, обретая уверенность. — Без них мы не сможем усилить тебя так, как следует. Нас сейчас слишком мало.
Что интересно, во время разговора Кайрон не встревал, а лишь внимательно наблюдал за моим лицом. Видимо, моя мимика показывала, что говорю я не с ним.
— Она говорит, что их надо вытащить, — передал я слова Мишон ангелу без крыльев.
И по его изменившемуся и побледневшему лицу я сразу же понял, что это затея не просто безумная, а что-то уже за гранью, далеко за гранью возможностей.
Витиевато выругавшись и помянув прабабок советников, которые согрешили с пустыми, Кайрон зло подскочил, но злость его была направлена не на меня.
Это была та безрассудная ярость, которая позволяла ставить мировые рекорды, выходя за рамки дозволенного, сражаться в то время, когда сил не остается. Та злость, которую саму можно было назвать силой.
Милославский с болью во взгляде наблюдал за тем, как люди императора выносят все клинки из хранилища подчистую. Нет, их с Антоном армия вампиров и оборотней оставалась при своих клинках, но всё, что оставалось сделанного на будущее, сейчас исчезало в коробах, которые очень скоро отправятся во дворец.
— Я веду учёт, по каждой партии будет расчётная ведомость, — коротко доложила уставшая Софья, которую имперское казначейство уже успело порядком достать.
Но Олег только кивнул, отмахнувшись: деньги сейчас его волновали меньше всего. А вот приближающийся представитель канцелярии действовал на нервы куда больше.
— Где Антон? — без прелюдий прямо спросил Марк, тяжело оглядывая Милославского.
— Хотел бы я это знать, — только и оставалось развести руками Олегу. — Я уже несколько дней не могу до него дозвониться, домашние или кто-то из его окружения тоже не знают, где он. Ещё немного, и придётся объявлять как пропавшего без вести, — тихо добавил он. — Но я надеюсь, что он скоро вернётся и всё объяснит.
Марк скривился, в его глазах мелькнуло разочарование.
— В последний раз его видели на лыжном курорте неподалеку отсюда, — решил он всё-таки просветить дёрганного от беспокойства Милославского. — Он помог нескольким ребятам пережить крупный прорыв. Но после этого его никто не видел, тела тоже не нашли. Там вообще было мало тел и много пепла, — выдохнул Марк, разворачиваясь к выходу.
Молот, тяжело опёршись руками на столешницу в зале совета, внимательно вчитывался в сводку. Стоящие там же члены совета ознакамливались с докладами, итоги заносились красными флажками на большую карту, висевшую за спиной Михаила. Полной общемировой картины пока не было, но даже известные масштабы прорывов поражали своей массовостью.
— Что-то не припомню, чтобы тогда так было, — пробормотал Светлый себе под нос.
— Ещё один закрыли на западносибирской равнине, — отчитался Борис, отложив нагревшийся от частых переговоров телефон в сторону. — На месторождении открылся. Считай, повезло.
Молот кивнул, показывая, что принял к сведению. Сейчас все работали в максимально напряжённом режиме, даже сторонники старика, и те стали действовать в полную силу, понимая, что всё более чем серьёзно, и тут стоит не вопрос престижа, а возможность выживания для человечества в целом.
Но даже так они не уставали тыкать Молоту в лицо успехами ордена Старика: