Мост
12Джун
– Может, яичный ликер? – Сонми дунула на свою отросшую розовую челку. Та всколыхнулась, но большего обзора не открыла. – Или лимончелло? Майра говорит, что у меня чудесный лимончелло.
– Я говорю, что у тебя чудесные ягодные настойки, – буркнул Джун, потягиваясь в кресле. Обивка бережно хранила подпалины и разводы от более опасных экспериментов Сонми, чем манипуляции с дистиллятом и эссенциями.
Сонми задумчиво оглядела содержимое небольшого шкафчика в углу комнаты. Внутри царил хаос, из которого сложно было заключить, занимается она на досуге приготовлением алкоголя или созданием взрывчатки. Получалось у нее и то, и другое, просто сейчас нужнее был алкоголь. Обернувшись, Сонми недовольно сморщила нос:
– Не хватает нескольких концентратов. И дрожжи уже два месяца как просрочены. Конечно, я все равно могу их использовать…
– Нет, я принесу новые, – решительно сказал Джун и, дотянувшись ногой, легонько пнул картонную коробку с бутылочками. Содержимое жалобно звякнуло. – Значит, зря я тащил это сюда? Представление отменяется?
Он-то уже настроился полюбоваться искусственным брожением и всей последующей магией, предшествующей появлению на свет самодельного спиртного.
Сонми не заметила его разочарования. Ее рассеянность мешала только окружающим, но ей самой – никогда. Мечтательно оглядев содержимое шкафчика еще раз, она обошла стол – пальцы ласково касались завалившей его утвари. Джун запрокинул голову к потолку, покорно ожидая, пока Сонми соберется с мыслями.
– Ну… – через минуту выдала она задумчиво. – Думаю, представление немного переносится. Я ведь так и не решила, что именно разлить по бутылочкам. Вот скажи, – подойдя к креслу, где он сидел, Сонми наклонилась и пристально заглянула ему в глаза. С тех пор как в ее жизни появился клуб по интересам, грани личного пространства немного стерлись, – какой напиток ассоциируется у тебя с кинетиками?
– Что-то шипучее? – предположил Джун.
– Шампанское? Боюсь, шампанское в бутылочках с надписью «Защитим права кинетиков!» воспримут не слишком-то серьезно.
Джун тактично промолчал о том, что затея в целом выглядела как угодно, но не серьезно. Ему чертовски не хотелось ставить палки здравого смысла в колеса разогнавшейся Сонми – было приятно видеть ее такой деятельной после долгих лет затворничества. Даже Майра немного успокоилась. Вместе с Сонми они содрали мультяшные плакаты с окон и даже несколько раз ходили в кофейню на одном из средних уровней. Джуна беспокоило лишь то, что инстинкт самосохранения Сонми притупился вместе с желанием прятаться от мира. «Друзья кинетиков» были преимущественно сетевым явлением. Заявляя о своей цели избавить кинетиков от принудительной полицейской службы, они планировали мирные демонстрации и в целом были вполне безобидными. Но история не раз показывала, как машина тоталитаризма сметает наивных идеалистов. Джуну не хотелось, чтобы Сонми постигла та же участь.
– Думаю, это все-таки будет лимончелло, – решила она, выдергивая его из задумчивости. – Я напишу тебе список ингредиентов, принесешь завтра. Только после полудня, утром у нас конференция с Друзьями, я бы не хотела прерываться…
Любого другого Джун сразу послал бы далеко и надолго, но только не Сонми. Она так формулировала просьбы не из-за высокомерия. Просто ее мозг был устроен своеобразно: разницу между просто фактами и фактами в обертке из социальных условностей – вроде вежливости и такта – она не ощущала.
– Хорошо, Сон. – Вздохнув, Джун поднялся с дивана и потянулся. – У меня еще дела в «Пиццериссимо», так что…
– Стой! – закричала вдруг она. Ее взгляд остекленел, рот приоткрылся, обнажая маленькие зубы. Что-то происходило в ее дополненности. – Новое обращение от Каза! Послушаешь?
Джун закатил глаза.
Казимир Лукаш был директором «Справедливости» – благотворительной организации, по размаху и популярности уже больше походившей на молодую партию. Некоторые критиковали «Справедливость», считая, что та много на себя берет, но большинство знакомых Джуна смотрели на целеустремленного и обаятельного Лукаша как на мессию, который принесет в Цитадель перемены. Конечно, никто не смел говорить об этом открыто: все прекрасно помнили, как жестоко Второй Порядок расправился с Партией Процветания, бросившей ему вызов. Что сдерживает Гармонию от того, чтобы поступить со «Справедливостью» так же? Молодая организация пока ни о чем не заявляла, занимаясь благотворительностью, курированием сепарантов, вопросами спонсорства, – и постепенно завоевывала сердца. Это было несложно, особенно на средних и нижних уровнях Цитадели.
«Друзья кинетиков» считали, что Лукаш положит конец принуждению кинетиков к службе («Недоказанное принуждение», – мрачно напомнил себе Джун). Сонми часто цитировала его выступления, замаскированные под организационные пятиминутки в дополненности, под самым носом у Гармонии. И как бы Джун ни пытался иронизировать, чувствовалось, что в Цитадели назревает необъявленная, тактически выверенная и очень осторожная революция.
Другое дело, что в успех такой революции Джун не верил.
– Гефеста меня убьет, если я задержусь, – буркнул он, даже не повернувшись в сторону планшета, на который Сонми успела перебросить видео. Та равнодушно кивнула, поспешно надевая наушники-вкладыши, – Лукаш уже начал речь.
В «Пиццериссимо» Джун заскочил с заднего входа, едва не сбив с ног грузчицу с мешком муки. На вентиляции рабочих помещений в последнее время экономили – от жара и запахов закружилась голова. Один из уборщиков поймал его за рукав.
– Тебя Гефеста искала.
– Зачем? – в голове Джуна промчался калейдоскоп недавних косяков, за которые ему могло бы влететь.
– Она на пункте выдачи с каким-то пользователем. Ждут тебя.
Похоже, Виктор вновь пришел по его душу.
После исчезновения Кай Джуна уже несколько раз посещали представители Гармонии. Он неизменно блестяще играл роль обиженного на жизнь сепаранта, клянча у пришедших лишние талоны и обеспокоенно выспрашивая, как скоро ему назначат нового спонсора. В жадность и ограниченность сепарантов Гармония верила с охотой. Поэтому, переглядываясь, ее посланники скомканно обещали Джуну уладить в скором времени все вопросы и уходили ни с чем.
Виктор же наведывался в «Пиццериссимо» совсем не по долгу службы. Джун не представлял, что Кайтен должна была рассказать о нем, чтобы Вик так цеплялся за связь сепаранта со своей внезапно спятившей девушкой. Актерские способности Джуна его совсем не впечатляли. Кроме того, Джун не мог исключать, что Гармония использует Вика в качестве приманки в надежде, что, наивно согласившись помочь влюбленным воссоединиться, Джун выведет их на Кайтен. Черта с два.
Не говоря уже о том, что он сам не представлял, где ее искать.
Протиснувшись мимо оставленных каким-то умником прямо в проходе ящиков, Джун уже приготовился было к очередному представлению. Но с Гефестой у ряда терминалов стоял вовсе не Виктор Сэйбек.
– Джун? – Гефеста обеспокоенно оглянулась. – Детектив Воронов хочет с тобой поговорить…
– Гефеста, дорогая, зачем так официально, – улыбнулся Алистер, не сводя с Джуна холодного взгляда. – Мы ведь с вами почти уже друзья. Просто Ал, хорошо?
«Дорогая»? Джун отчаянно пожалел, что Джонар отсутствовал – занимался вопросами поставок парой уровней ниже. Уж ему-то фамильярность Воронова по отношению к Гефесте вряд ли пришлась бы по душе. Сильнее Джун жалел лишь о том, что Алистер не сгнил где-то в трущобах нижних уровней с ножом в ребрах. Такое вполне могло бы случиться: детектив Воронов не трясся за свою жизнь и не боялся пачкать руки, самолично расправляясь с врагами Гармонии. Это была одна из вещей, делавших его таким крутым. На первых порах, когда Алистер только появился в жизни Кайтен, Джун был от него в восторге.
– Как скажете, Ал. – Гефеста обычно не розовела и не попадала под чары привлекательных незнакомцев, но Алистер просто не оставлял выбора. Не было спасения от его харизмы, с ходу ослепляющей, не позволяющей рассмотреть все остальное. – Вам нужна какая-нибудь помощь?
– Спасибо, Гефеста. Я просто хочу поговорить с вашим подчиненным. Это займет совсем немного времени.
Гефеста кивнула и вышла, напоследок улыбнувшись детективу. Джун физически почувствовал, каким пустым и холодным стало помещение, когда они с Алистером остались один на один. Какая-то его часть хотела убежать за Гефестой, внутрь адской машины «Пиццериссимо», к навязчивым запахам, ругани и липкой от пота одежде.
– Ты вырос, Джунхён, – сказал Алистер, прищурившись. Улыбка исчезла.
Джун нахмурился, полное имя неприятно резануло слух. Его давно не называли Джунхёном. Но он действительно вырос. Вспомнив об этом, он вдруг ясно осознал, что ему больше нечего бояться, что он может постоять за себя – Майра все-таки неплохо его натренировала. Взрослый Джун не испытывал страха перед Вороновым. Но пятнадцатилетний Джун, Джун с двумя сломанными ребрами и разбитым носом, Джун, тщетно пытающийся закрыться локтями от ударов тяжелых ботинок, – не исчез без следа.
– Никаких больше проблем с законом? – продолжал Алистер.
– Как видишь, – процедил Джун, кивая на ряд терминалов для заказа пиццы. Кивок получился сродни нервному тику.
– Приятно видеть.
Конечно, Алистеру было приятно видеть в этом свою заслугу.
Когда Джуну исполнилось четырнадцать, он начал искать себя – внизу, среди таких же сепарантов. У него появились друзья, не самые надежные и адекватные из-за пристрастия к выпивке и веществам. И Кайтен, понимая, что не может стащить Джуна с этой хлипкой дорожки самостоятельно, обратилась за помощью к своему парню.
Впервые вытащив Джуна из назревающего конфликта между шайками, Алистер с ним просто поговорил. Пока перепуганная Кайтен готовила им чай, он терпеливо объяснил Джуну, почему не стоит присоединяться к празднику жизни на нижних уровнях Цитадели. Но во второй раз он нашел его на уровне Эвклида уже без Кайтен – и избил до полусмерти. То, что он при этом говорил, резко отличалось от прежних заботлив