– Ну… – Кира неловко улыбнулась. – Не могу сказать, что сразу свыклась с новыми… обстоятельствами. Постепенно, конечно, наловчилась не лениться и заходить в сеть с общих терминалов, научилась пользоваться устройствами для сепарантов… не то чтобы это сильно радует, – она вздохнула. – Родители поддерживают меня, как могут. Но, кажется, это чертовски сложно, когда единственная дочь, вся такая деятельная и активная, превращается в жалкую тень самой себя.
Голос, нарочито веселый, под конец фразы тронула знакомая Кайтен горечь. Она положила ладонь на замерзшую руку Киры, и та благодарно прислонилась щекой к ее плечу. Город медленно просыпался – запускались боковые лопасти системы проветривания, менялось освещение, истончался до прозрачности вездесущий неон.
Неужели только несчастья могут вот так сближать? Почему, лишь оказавшись под обломками собственной жизни, ты вспоминаешь, что вокруг тебя – живые люди, способные поддержать, и утешить, и помочь взглянуть на эти обломки как на почву для чего-то нового? Кира вытерла навернувшиеся слезы еще раз и вздохнула, словно подтверждая, что между ней и Кайтен больше нет никаких условностей.
Впрочем, с Джуном это сработало наоборот. Минутная слабость – непростительная и постыдная – вылилась в то, что их привычные отношения начали трещать по швам. Кай нахмурилась, вспомнив, как напряженно проходила расшифровка абсолютных координат. Она слишком часто ловила на себе задумчивый взгляд Джуна, и он слишком поспешно отводил его, невольно воскрешая ту глупую неловкость. Думать об этом сейчас не хотелось.
– Больше всего я скучаю даже не по сериалам, – отстранившись от Кайтен, Кира потянулась, – а по работе. Ну, прежней. Гармония подыскала для меня новое место, в дизайне отделки жилищ. Но я скорее рехнусь, чем добровольно соглашусь считать длину рулонов транслятора на квадратный метр. Второй месяц игнорирую их сообщения, так что еще немного – и будем скрываться от Гармонии вместе.
Кира помедлила, заглядывая Кайтен в лицо.
– Я бы спросила, чем теперь занимаешься ты, но, как я понимаю, тебе нельзя никому этого рассказывать?
Кайтен неловко улыбнулась. Когда мешаешь Тайному Обществу хранить свои секреты, оно продлевает твой «контракт».
– У меня… все относительно хорошо.
«Джун оказался Монстром. Гармония назначила Воронова ответственным за мою поимку. Вик – незарегистрированный кинетик, а я – на дне, – подумала Кайтен. – Вряд ли это все подходит под определение “хорошо”. Даже на “нормально” не тянет».
– Я рада, – сказала Кира, не заметив в словах второго дна. – Рада, что нам удалось встретиться. Знаешь, когда меня выписали, я просматривала свой больничный профиль. Мало того что ты спасла мне жизнь, ты еще переводила креды мне на стабилизаторы… Мне как никогда было стыдно, что поначалу я считала тебя невыносимой офисной стервой. И мне очень хотелось бы отплатить тебе добром за добро, понимаешь? Я могу что-то для тебя сделать? На ум ничего толкового не приходит, но…
Брови Кайтен удивленно поползли вверх. Вот для чего она так искала встречи? Отдать долг, взимать который Кай бы и в голову не пришло?
– Все в порядке, Кира. Ты мне ничего не должна.
– Я не согласна. Знаешь… я всегда думала, что я тебе не нравлюсь. А теперь понимаю, какими хорошими подругами мы могли бы стать. Когда мне плохо, я думаю о тебе. Размышляю, что бы ты сделала на моем месте, как бы ты повела себя в разных ситуациях. И это придает мне сил…
Кай не знала, что сказать. Кира вдруг махнула рукой и рассмеялась.
– Прости, что вываливаю на тебя все эти эмоции. Я в последнее время особенно несдержанная…
Она запнулась, и в ее взгляде вспыхнула игривая искорка, а щеки порозовели.
– У меня появился кое-кто, – выпалила Кира, не в силах больше хранить эту тайну. – Он пользователь и сейчас налаживает кое-какие связи, чтобы стать моим спонсором. Если бы не он… ох, я даже не знаю, что было бы, если бы он не подсел ко мне в том кафе на Нобеля.
Кайтен живо представила себе эту картину. Заплаканная Кира сидит за столиком в своей любимой кофейне. В ее дрожащих руках – меню для сепарантов, но она не может ничего выбрать из-за слез. Как вдруг на столе появляются две аккуратные чашки с дымящимся кофе, а кресло напротив занимает… самого мужчину воображение рисовать отказывалось, но суть Кай понравилась. Она тепло улыбнулась.
– Ты выглядишь счастливой.
– Так и есть, Кайтен, – выдохнула Кира, мечтательно глядя вдаль. – Я очень люблю его.
Следующая минута молчаливого созерцания города случилась как-то сама собой. Кайтен думала о том, каких сил придала ей эта встреча. Кира стала сепаранткой, но это ее не сломало. Она глядела в будущее с надеждой, и это вдохновляло. Конечно, обстоятельства Кайтен в принципе не способствовали оптимистичному настрою, но разговор с Кирой вернул ей решимость. Она хорошенько постарается и закончит свои дела с Тайным Обществом. Она выберется из Цитадели. И получит наконец возможность по-настоящему решать, что будет дальше.
Кира повернулась к ней. Кайтен показалось, что у той размазалась помада, но тут же стало понятно, что из ее носа течет кровь. Алый след уже перечеркнул губы, добираясь до подбородка – ослепительная белизна шарфика оказалась в опасности.
– У тебя…
Нож прошил воздух в каких-то миллиметрах от ее лица. Кай инстинктивно отшатнулась, потеряла равновесие и упала, больно приземлившись на локти.
Кира поднялась со сгелитиевого куба и, не обращая внимания на кровь, хлеставшую уже из обеих ноздрей, двинулась к Кайтен. Выражение ее лица было не разглядеть. Впрочем, Кай сейчас больше интересовал нож.
Время словно замедлилось. Кай видела каждое движение и все осознавала, но это не позволяло ей соображать быстрее, даже наоборот, мешало сосредоточиться. Почему Кира напала на нее? Кайтен вскочила, в панике огляделась, но не нашла никакого очевидного и безопасного выхода из этой безумной ситуации. Она лишь беспомощно выставила перед собой правую руку.
– Что ты делаешь?
Голос Кай срывался, пальцы левой руки вцепились в заклепку на кармане. В эти мгновения она отчаянно проклинала себя за излишнюю педантичность в отношении всех заклепок, молний, липучек и пуговиц. Кира ударила еще раз. Кайтен попыталась увернуться, но не вышло. Нож вспорол куртку, и в правом боку вспыхнула боль. А затем Кира произнесла, страшно и отчетливо:
– Мне нужен глаз. Всего лишь твой глаз…
Она оказалась достаточно близко, и Кай резко подалась вперед. Громко вскрикнув, Кира упала на колени. Кайтен выпустила из рук однозарядный шокер и ногой отшвырнула выпавший из онемевших пальцев Киры нож. Тот проскользил по сгелитию и исчез за краем крыши.
– Кира… – Кайтен выпрямилась, тяжело дыша. В происходящее не верилось. – Что… что ты несешь?
Кира поднялась медленно, с трудом, морщась от боли. Ее не разгибающиеся из-за удара током руки напоминали когти. Она не отвечала, даже не смотрела на Кай. Кира беспомощно огляделась в поисках ножа, и, когда стало ясно, что оружия больше нет, ее лицо смертельно побледнело. Кровь продолжала сочиться из ее ноздрей, обагряя губы и подбородок. Шарф оставался белоснежным только наполовину.
Кира сделала несколько нетвердых шагов в сторону, куда улетел нож. А потом, обернувшись, она с ненавистью посмотрела на Кайтен.
– Это ты во всем виновата! – прорычала она.
И шагнула за грань.
Дальше все происходило как в кромешной тьме. Тьме, из которой зрение Кайтен почему-то выхватывало картины – чудовищные, не имеющие ничего общего с реальностью. С тем, к чему Кай привыкла. Во что она готова была поверить.
Кира лежала внизу. На десять этажей ниже.
Но эта хрупкая фигурка с неестественно изломанными конечностями не могла на самом деле принадлежать ей. Кире Данлиш, легкомысленной блондинке, талантливому дизайнеру. Кире Данлиш, которая только что смотрела с Кай на город и со сверкающими глазами рассказывала о своей влюбленности. Это просто не могла, не могла, не могла быть она: безразлично глядящая вверх, раскрывшая рот, точно в попытке что-то сказать, объяснить, – но навсегда онемевшая.
Кайтен отшатнулась от края, упала на колени, и ее вывернуло обжигающей горло желчью. Боль в боку резко напомнила о себе, и Кай, жадно глотнув воздуха, опустила взгляд. «Нужно было зажать рану», – запоздало сообразила она, обнаружив, что кровь пропитала куртку. Едва справляясь с очередным приступом паники, Кай попыталась подняться, вот только тело стало совсем непослушным. Уже практически лишившись сознания, она увидела, что к ней тянутся чьи-то руки. Но не успела понять чьи.
20Джун
Аня явно привыкла к подобным операциям. Джун заметил, как ловко она орудует щипцами и иглой, пропуская медицинскую нить через распоротую кожу, как аккуратно стягивает края раны и как спокойно относится к крови. Наверняка Ане не раз доводилось штопать раны неудачников, не поделивших с грабителем моток талонов в темном переулке. Закончив, она выдавила из тюбика остатки зеленоватого геля и аккуратно размазала по увечью Кай. Гель быстро застыл, образуя тонкую пленку.
– Все в порядке. – Аня принялась складывать вещи в аптечку. – Это ускорит заживление, через сутки пленка начнет сворачиваться и отпадать сама.
Кай прикрыла глаза. Джун мог только догадываться, что она сейчас чувствует. Местная анестезия заглушала физическую боль, но ничего не делала с той душевной раной, которую Кайтен получила на злополучной крыше.
Аня встала с лавки и неуверенно потопталась на месте.
– Приходи, если что, – сказала она Кай. – Рана неглубокая, но мало ли…
– Спасибо.
Аня улыбнулась и унесла внушительную коробочку с красным крестом в чулан. Напоследок она бросила на Джуна разочарованный взгляд: похоже, новая прическа не пришлась ей по вкусу, и на одну поклонницу у него стало меньше. Когда Аня скрылась из виду, Джун наконец снова обрел дар речи. Он повернулся к Кайтен, отрешенно рассматривавшей обработанную рану. Не представляя, как начать этот разговор, он попробовал са