слишком хорошо, лучше, чем хочется признавать. – Желание спокойствия и комфорта заставило вас предать меня… И Казимира?
Усы профессора Кверти дернулись.
– Я бы никогда не предал Казимира, – покачал он головой. – Он прекрасный, благородный человек… Мистер Нэш не враг Справедливости. Он согласился помочь мне выбраться из Цитадели, если я устрою эту встречу… – Профессор опять замялся и неуверенно покосился на Маркуса. – И обещал не причинять вам никакого вреда.
– Спасибо, Раймонд, – с вежливой улыбкой прервал его Нэш. – Мой частный аэро ожидает вас на крыше «СпайралТек» вместе с вашим драгоценным грузом. Я рад, что мы так чудесно договорились, но дальше мы с Кайтен сами разберемся.
Кивнув, профессор Кверти потоптался на месте, как будто чувствовал необходимость сказать что-то Кай на прощание. Но ее полный презрения взгляд заставил его передумать и молча покинуть квартиру. По крайней мере, Кайтен могла быть уверена, что решение на самом деле принадлежало Раймонду. Никаких струек крови, стекающих из носа на пышные седые усы, не было.
– Надеюсь, вы не отправили его на верную смерть, – процедила Кай, когда вновь повисла тишина. – Как сделали это с Кирой.
Даже если гибель Киры хоть немного беспокоила Маркуса Нэша, он и бровью не повел.
– У Киры было два варианта развития событий. Заполучить ваш глаз или, в случае неудачи, замести следы. Так что в этом есть и ваша вина, Кайтен.
Ее руки непроизвольно сжались в кулаки.
– У меня больше нет того глаза. Сомневаюсь, что вы не знали об этом, когда организовывали эту встречу. Так зачем я здесь?
– Мне казалось, это достаточно очевидно, – пожал плечами Нэш, подходя к одному из свисающих на цепочках вазонов и снимая с растения пожелтевшие листья. Кайтен отступила вглубь комнаты, восстанавливая дистанцию. – Я хочу поговорить.
Кай фыркнула, поймав себя на странном, несвойственном ей веселье – кипучем и злом, как у Джуна.
– Поговорить? Вы сделали меня врагом Гармонии, вы заставили Киру напасть на меня, вы отправили за мной Воронова… До сих пор вы делали все, чтобы прикончить меня, а теперь хотите, чтобы я поверила в эту чушь? Что вы хотите со мной поговорить?
– Вы запомнились мне как очень сдержанная девушка, – сказал Маркус. – Вижу, смена обстановки пробудила вашу скрытую эмоциональность.
– Идите к черту со своим ви́дением.
Вопреки всему она не чувствовала страха. Более того, ей хотелось, чтобы разговор, если Маркус так настаивал, поскорее начался. Потому что если кто-то в Цитадели и мог объяснить, почему ее жизнь рухнула, то только этот человек.
Маркус разжал пальцы, и желтые листики, немного покружившись, опали на безукоризненный паркет. Затем он сел на диван, закинул ногу на ногу, сверкнув носком начищенного ботинка, и переплел пальцы. Многочисленные перстни, которые Кай помнила еще с первой встречи, тяжело звякнули. Ей присесть он не предложил.
– Вы кинетик? – прямо спросила Кайтен.
– Ты имеешь в виду, как Виктор? – поднял брови Маркус, но Кай не позволила упоминанию этого имени выбить себя из колеи.
– Я хочу понять, – терпеливо сказала она, – что позволяет вам так влиять на людей.
– О, – оживился Нэш. – Хм… Возможно, их готовность попасть под чье-либо влияние. Их… доверие. Потому что, когда доверие исчезает, этот дар не работает. – Его губы невесело скривились. – Я не специалист, но, кажется, моя особенность не имеет ничего общего с известными нам способностями кинетиков. Я не двигаю предметы и не заставляю людей летать, я не имею власти над скоростью и гравитацией… так что называть это кинетикой будет как-то нелепо.
– И кто же вы тогда?
– Я считаю себя соматиком, Кайтен, – произнес Маркус после непродолжительной паузы. – Возможно, я один из первых, кто пробудился… Вас еще не было на свете, когда начала проявляться кинетика. Мне было девять, и вся Цитадель гудела о парнишке с Ньютона, который удивительным образом перевернул вагончик монорельса. Прошло очень много времени, прежде чем кинетики стали частью нашей с вами обыденности.
– Значит, вы заставили меня оскорблять Гармонию… потому что я вам доверяла.
Маркус кивнул без толики стыда. Сожаления. Неловкости. Чего угодно, что сказало бы Кайтен: Нэш знает, насколько ужасно то, что он сделал. Понимает, чего ей стоили его соматические игры.
– Я зашел за кафедру, пока экран между вами и зрителями оставался непрозрачным. Вы обрадовались, думая, что я пришел поддержать вас перед важной лекцией. Я попросил вас рассказать зрителям то, что вы на самом деле думаете про Гармонию… о, не делайте такие круглые глаза, Кайтен. На самом деле все в Цитадели придерживаются одного мнения, но не всем удается так мастерски обманывать себя, как вам. – Казалось, Маркуса это развеселило. – Затем я попросил вас спуститься на один из нижних уровней – там вас ждал мой помощник. Мне нужно было увести вас из-под контроля Гармонии, чтобы я мог завладеть вашим глазом. И на всякий случай я попросил вас не помнить о нашем разговоре.
Кайтен открыла рот, чтобы что-то сказать, но не сумела. Если бы Джун не пришел во Дворец Знаний тогда… Если бы он не перехватил ее, в панике бегущую прочь… Ее бы уже наверняка не было в живых.
– Время соматиков, способных взаимодействовать не с окружающим миром, а с разумом и чувствами себе подобных, тоже придет, вне всяких сомнений… – добавил Маркус. – Но я не заинтересован в его приближении.
Кайтен сглотнула, пожалев, что все еще стоит: ей очень захотелось присесть. Теория Маркуса все объясняла. Доверие, позволяющее проникнуть в чужую голову. Для Кай известный архитектор был кумиром. Для Киры стал любимым человеком, спасителем. И для них обеих доверие закончилось кровотечением из носа и крахом.
– Тогда в чем вы заинтересованы? – процедила Кайтен.
– В справедливости. – Маркус холодно улыбнулся двойственности своего ответа. – Видите ли, мои методы могли ввести вас в заблуждение, но я не настолько плохой человек, как вы думаете. Я не пытаюсь добиться власти или контроля. Я хочу… всего лишь отобрать у Гармонии дополненность. Потому что это будет справедливо.
Кайтен молчала.
– Во времена Второго Порядка дополненность была инструментом ученых и архитекторов, – продолжал Нэш. – Мы использовали линзы только по работе, и никто никогда не слышал о том, что длительное нахождение вне дополненности может быть фатальным для нервной системы. Все началось после того, как Партия Процветания пришла к власти под именем Гармонии. Идеология изменилась. Дополненность выставили как нечто прекрасное и ценное, что Второй Порядок годами скрывал от нас… Ее громко и торжественно намеревались сделать доступной для всех – весьма примитивный политический ход, который тем не менее Цитадель встретила с восторгом. – Маркус хмыкнул. – Меня и других специалистов попросили сдать наши рабочие линзы. Заменили их новыми. Только теперь в силу вступило правило восьми часов, и нам непрозрачно намекнули, чтобы мы забыли, что раньше как-то обходились без него.
Если бы парой часов ранее Кайтен не узнала наверняка, что Гармония использует дополненность как механизм контроля, она была бы шокирована.
– Дополненность – это символ. Она стала наградой для тех, кто сверг Второй Порядок, кто устроил бойню в нынешнем Дворце Знаний… Мне плевать на сопротивление, я не хочу делать ничью жизнь лучше. Я просто хочу уничтожить дополненность. И для этого мне нужна информация, скрытая в этих протезах.
Перед глазами Кайтен вдруг предстала вмятина на стене холла Дворца Знаний. Ей вспомнилось, как тоскливо смотрел на нее Виктор. Сколько же таких вмятин, выдранных клочьев сгелитиевой решетки и скрученных в клубки колонн осталось там еще – в назидание будущим поколениям?!
– Это все из-за того, что вашу жену убили при штурме? – спросила Кай.
Вопрос явно застал Маркуса врасплох: его лицо побледнело, застыло – и, если бы не трепещущие ноздри и предательский блеск в глазах, он выглядел бы как покойник.
– Значит, Виктор рассказал? Мило. Но Виктор не знает, что я потерял не только жену, но и нашего ребенка. – Его голос, неожиданно хриплый и тихий, словно бы принадлежал кому-то другому. Маска сползла, показывая вместо ожесточенного разрушителя чужих жизней усталого пожилого человека, несчастного и множащего несчастья. – Ты не представляешь, как мы с Софи мечтали о ребенке… Мы были так счастливы, когда она наконец забеременела. Даже почти пришли к согласию насчет имени, – он грустно усмехнулся. – Я убеждал ее бросить службу при совете Второго Порядка, я мог обеспечивать нас троих. Но она всегда была такой гордой, моя Софи.
– Мне… – Кайтен запнулась, поняв, что собирается сказать «мне жаль». Как бы Нэш ни пострадал в прошлом, сейчас он едва ли заслуживал сочувствия.
Маркус понимающе улыбнулся – и привычная маска, в которой его было гораздо проще ненавидеть, вернулась на место.
– Через несколько лет после рождения Гармонии «СпайралТек» стала достаточно могущественной корпорацией. Мы арендовали новый офис – наш теперешний; раньше он служил складом для машин Второго Порядка. И там я и двое моих подчиненных обнаружили среди прочих артефактов загадочную коробочку со старыми носителями. Их содержимое было столь невероятным, что мы решили воспроизвести один из обнаруженных алгоритмов. Оказалось, он создавал мощный импульс, распространяющийся по сетям. Но код был поврежден, поэтому, когда по Цитадели прокатилась весть о том, что линзы некоторых граждан сгорели прямо в их глазах…
Кайтен ахнула.
– Не может быть…
– Да, боюсь, вина за ваше увечье частично лежит на мне, – поджал губы Маркус. – Но вам повезло, потому что по задумке этот импульс должен был вас убить. Мой помощник, запустивший его, так и не справился со своей совестью – он покинул меня, отказался от дополненности и ударился в религию. Вторая свидетельница оказалась более принципиальной. Она хотела уничтожить содержимое коробки, чтобы никто больше не мог воспользоваться им. Чтобы никто