Он осекся на полуслове, скривившись от боли. Полузвериная челюсть уже не особо способствовала разговорам.
– Спасибо, Зэйн. – Каз соединил пальцы шпилем. – Отправляетесь двумя командами. В составе каждой – координатор, техник и защитник. Первая команда – Кайтен, Людвиг и Виктор. Вторая – Юрий, Джун и Ольга. Вы будете одни до Полного Отключения. Поддержка сможет пробиться к вам только после того, как диверсия откроет ей путь. Так что возьмите с собой оружие и… будьте осторожны. – Казимир обошел стол и, остановившись рядом с креслом Людвига, оперся на его спинку. – Когда вы окажетесь на Пике Галилея, Людвиг подключится к Центральному Компьютеру и взломает основные системы Цитадели. А если он по каким-то причинам не сумеет… это должен будет сделать Джун.
Кайтен показалось, что Людвиг хотел что-то возразить. По крайней мере, его рот приоткрылся, а куцые брови взметнулись в непонятной эмоции. Но что-то помешало ему – он просто поджал губы и опустил голову с тревожной покорностью.
– Я слышал, что ты великолепно обращаешься с машинами, – продолжил Казимир, повернувшись к недоуменно хмурящемуся Джуну. – Так что? Справедливость может на тебя рассчитывать?
Джун и Кай переглянулись. У нее не хватило духу предостерегающе покачать головой, хотя все ее существо протестующе вопило. Но скорее Цитадель рухнет, чем Джун послушается ее интуиции.
– Планов на вечер у меня нет, так что… – Он равнодушно пожал плечами, поворачиваясь к Лукашу. Тот усмехнулся.
– Спасибо, – с чувством сказал Казимир и развел руки, словно призывая внимательнее прислушаться к его следующим словам. Все затаили дыхание. – Сегодня вам предстоит перевернуть историю Цитадели. Пока наши друзья и союзники делают все, чтобы ослабить влияние Гармонии на ярусах, вам выпала честь – и огромная ответственность – нанести удар в самое ее сердце! Я хочу, чтобы каждый из вас помнил, за что вы сражаетесь. Чтобы риски и сомнения не столкнули вас с пути. Чтобы уверенность в том, что надвигающаяся ночь станет последней для Гармонии, не покидала вас. И чтобы вера в будущее под знаменем Справедливости придавала вам сил. Каждый из вас – уже герой, и для меня огромная честь работать с вами ради блага всех в Цитадели. – Он улыбнулся, и его глаза сверкнули – не то линзами дополненности, не то поволокой слез гордости. У Кайтен екнуло сердце. – А теперь самое время совершить подвиг!
– Да! – воодушевленно вскинул стиснутый кулак Зэйн, забыв, что ему больно говорить.
Справа до Кайтен раздался тихий смех Ольги.
– Выкинем этих напыщенных тварей из дополненности, – хихикала та, цепляя пальцами дырку над ключицей своей униформы. – Выкинем как пить дать. А потом подождем восемь часов и заставим надеть эти линзы обратно… и будем смотреть, как они выкашливают кровавую пену…
Кайтен покидала комнату последней, когда там оставался только Казимир. Она поняла, что не может уйти, не прояснив для себя кое-что.
– Куда ты сейчас? – спросила Кай.
– Туда, где мне самое место, – просто сказал Казимир. – На баррикады. Не один, конечно, с Бардемом.
«Он собирается рисковать жизнью наряду со всеми остальными, – с привычным восхищением подумала Кай, но тут же одернула себя: – Не дай ему обмануть тебя».
– Ольга и Зэйн не знают, что дополненность безопасна, – заявила она, до конца не определившись, должно ли это звучать как обвинение. – Они явно не знают ничего про ЭКЗО. Сразу оговорюсь, что не считаю плохой идеей держать важные вещи в тайне от таких… необычных людей. Но… что ты им пообещал за их помощь?
Жуткий смех Ольги все еще стоял у Кай в ушах. Казимир ответил не сразу, но что-то неуловимо изменилось в его лице.
– Ольга, – наконец сказал он, – спит и видит, как дополненность исчезает и власть в Цитадели получают кинетики. Право сильного, все дела. Зэйн хочет отомстить за сына, погибшего на площади Единства. А еще ему нужен непрерывный доступ к праймину – для него и его подопечных. – Заметив недоумение Кайтен, Казимир понимающе хмыкнул. – А Справедливости сейчас нужны люди, готовые идти за этими двумя. И если бы мне пришлось пообещать им, что я лично повешу детей пользователей на площади Единства, я бы это сделал без колебаний.
– Н-но, – запинаясь, возразила Кай, – ты же не собираешься выполнять их требования?
Доброжелательный изгиб губ Казимира, далекий от улыбки, стал чуть напряженней – он терял терпение. Он тоже был очень занят в последние дни, только не за кулисами революции, как Кайтен, а на ее сцене. Ему тоже приходилось проводить целые сутки на ногах, посещая митинги и тайные собрания, вдохновлять Цитадель на перемены своими речами. Но в конце концов Казимир был из плоти и крови, и красивая маска для зрителей не могла не износиться.
– Нет, Кайтен. – Его голос звучал раздраженно. – Не собираюсь. Тебя смущает моя ложь? Напрасно. Я верю в Справедливость, и наша миссия важнее нерушимости обещаний. Я потом придумаю, как быть с Ольгой и Зэйном, но пока они нужны нам.
Кайтен кивнула. В словах Казимира была непоколебимая логика, и Кай готова была ее принять, но… если он допускал недосказанность в отношениях с другими союзниками, что мешало ему точно так же поступать с ней? И она уже знала правильный ответ. Ничего.
– У меня есть еще один вопрос, Казимир. – Кайтен сглотнула, словно перед прыжком в бесконечность лифтовой шахты. – Как Справедливость получила недостающие данные для бота перезагрузки? Еще недавно часть интерфейсов ЭКЗО была у Маркуса Нэша. И между моей с ним встречей и появлением у нас последних интерфейсов прошло только два дня.
– Ты говоришь так, словно у тебя уже есть теория на этот счет, – сдержанно улыбнулся Казимир. – Будь добра, озвучь ее, сэкономь нам время.
– Ты знал, что эта встреча состоится. Потому что профессор Кверти решил бросить Справедливость… заранее. И он сказал тебе об этом, не так ли?
– Верно, – кивнул Каз. Кайтен не нравилось его спокойствие. – Раймонд хотел выйти из игры, и мистер Нэш, ослепленный желанием убить добрую половину Цитадели, дал ему такую возможность в обмен на встречу с вами. Но Раймонд не осмелился принимать это решение без моего ведома. И я предложил ему план. Пока вы отвлекали мистера Нэша, этого сумасшедшего, – верхняя губа Казимира презрительно дернулась, – Раймонд вживил в стены его дома несколько взломщиков. Они расправились сначала с глушителями, затем с защитными системами дома, затем, минуя несколько слоев криптозащиты, достигли рабочих файлов… Хотя все здесь пока что считают его предателем, профессор Кверти покинул Цитадель с чистой совестью.
– Что насчет твоей совести? – спросила Кайтен. – Ты не мог знать наверняка, поговорить Маркус со мной хотел или просто пристрелить на месте.
Повисла неприятная пауза. Ее следовало бы заполнить заверениями, что все не так, как она думает; что Каз бы не пожертвовал ею; что у него был запасной план, как всегда. Но несколько секунд молчания так и остались пустыми.
– Ты очень ценный специалист, Кайтен. И приятная собеседница. И я правда рад, что Нэш в конце концов действительно просто хотел поговорить с тобой.
– Но если бы за оставшиеся интерфейсы нужно было уплатить моей жизнью – ты бы не думал дважды.
– Ты можешь сказать так. Но… мы все здесь не особо важны по отдельности. Мы боремся за будущее, которого большинство из нас не застанет. – Казимир грустно улыбнулся. – Ничего личного, Кайтен, но революции – те же шахматные партии. Жертвовать фигурами – в природе вещей.
Поездка до яруса Галилея заняла немногим больше часа. Если перемещения внутри остовов и первые две пересадки прошли беспроблемно, то на Кюри пришлось немного задержаться, чтобы не попасть в эпицентр уличной схватки. Какое-то время Кайтен, Виктор и Людвиг прятались и ждали, пока ребята Зэйна оттеснят полицию за пределы аллеи, а один из взломщиков Справедливости заблокирует ее с помощью сгелития, позаимствованного из обшивки времянок.
Кайтен видела бойню лишь краем глаза: улицу затянул дым. Местами он был непроглядно густым; местами позволял различить блестящую кровь, размазанную поверх сгелития, панически мечущиеся вдали силуэты, покачивающееся на бельевых веревках тело кинетика в маске. Но этот спасительный дым не скрывал обжигающего ноздри запаха гари и смрада опаленной плоти; он не заглушал криков ужаса, боли и подкрадывающегося безумия.
Когда в дополненности Кай всплыло сообщение, что путь свободен, а на периферии зрения забегали стрелочки-указатели, она не сразу вспомнила, что происходит. Потому что дополненность, как бы ее ни извратила Гармония, была высокой технологией, порождением созидания. И теперь крики и смерти по ту сторону линз казались чем-то абсолютно диким, недопустимым, невозможным.
Хлопки выстрелов за сгелитиевой стеной становились все громче. Пока ребята Зэйна сдерживали ее от напора кинетиков и полиции, Кайтен и Виктор, поддерживающий едва способного идти Людвига, попытались быстро пересечь аллею. На середине пути под ноги Кай прилетела дымовая шашка – Виктор вовремя заметил это и телекинезом отшвырнул ее подальше. Шашка взметнулась в воздух и разорвалась сизо-розовым облачком, на доли мгновений поджигая мглу искрами.
Они добрались до кафе, где ожидал следующий лифт, и, несмотря на трясущиеся руки, Кайтен сумела активировать его. Кабина тронулась в тот момент, когда сгелитиевая стена рухнула и панические крики революционеров сменились металлическим скрежетом и завыванием сквозняков в смежных шахтах.
Еще одна пересадка – и они оказались у основания Пика Галилея. Виктор разрушил часть стены остова изнутри. Выбравшись на свет, они несколько минут пытались отдышаться и привыкнуть к тому, что мир вокруг больше не сотрясается. Кай привалилась к стене, глядя, как Людвиг достает из внутреннего кармана баллончик с жидким кислородом и приводит себя в порядок. Он выглядел совсем неважно.
– Чтоб я еще раз на такое согласился… – смущенно проворчал Людвиг, заметив обеспокоенный взгляд Кайтен и поспешно спрятав баллончик обратно. Под неприметной курткой серебрилась бронированная ткань.