– Эш? – раздался позади меня удивленный голос, и, обернувшись, я увидела Перси, заправлявшую прядь светлых волос за ухо.
На ней было романтичное вечернее платье с красивым цветочным узором. На руках она держала проснувшегося малыша Астора. Его холодные голубые глаза глядели на меня, искрясь от восторга, а нежную головку покрывала копна темно-коричневых волос. Он протянул ко мне пухлые ручки, и я с восторженным визгом подхватила его на руки, прижала к груди и вдохнула его пьянящий детский запах.
– Привет, Перс, – я потерлась щекой о шелковистые пряди Астора, в очередной раз поражаясь тому, как сильно он похож на своего отца. – Как ты?
– Отлично. Ты показалась мне задумчивой, когда я увидела тебя в окно. Поэтому я решила пренебречь принятыми объятьями и поцелуями и проведать тебя. Похоже, твоя мама… погружена в себя. – Она села за стол, с любопытством на меня глядя.
Это еще мягко сказано. В последнее время мама совсем меня извела своими просьбами набрать ей ванну, почитать книгу и подвезти то туда, то сюда, потому что она не хотела разговаривать со своим водителем. Но я была не в настроении говорить об этом.
– Где Киллиан? – Я расхаживала по комнате с Астором, которому хотелось до всего дотянуться и все потрогать.
– С Джеральдом в его кабинете. Не могу поверить, что он так поступил с твоей матерью. – Перси прикусила щеку. Она всегда была милой и нежной, и я знала, что она воздержится от более грубых выражений, которые я неизбежно услышу от Сейлор и Белль.
– А я могу. – Я посадила Астора на ковер, давая ему возможность осмотреться.
– Сейлор сказала, что Сэм попросил твой номер, – продолжила Персефона, изучая меня нетерпеливым взглядом, будто он мог вдохновить меня рассказать ей больше.
Merde. Я знала, что подруги озабочены моим стремлением обратить на себя внимание Сэма, но в то же время мне претило их отношение. Будто я глупая, наивная девчонка, неспособная заполучить мужчину моей мечты.
Особенно жалкой я чувствовала себя оттого, что Персефона состояла в счастливом браке с моим братом, которого журнал «Пипл» назвал самой выгодной партией века. А Сейлор замужем за вторым моим братом, который обращался с ней, как с королевой. Пускай Эммабелль, приходившаяся Персефоне сестрой, и не была замужем, но таков ее осознанный выбор.
А я белая ворона. Обреченная девушка, горюющая по неразделенной любви.
И я уж точно не хотела, чтобы они знали о моих нынешних отношениях с Сэмом, в которых я оказалась отнюдь не в выгодном положении.
– Да ерунда. – Я махнула рукой, следя, чтобы Астор не врезался во что-нибудь и не решил сунуть пальцы в розетку. – Ему просто понадобилась помощь. По работе.
– Хм. – Персефона развалилась на стуле, задумчиво постукивая пальцем по подбородку. – Ну, может, это начало? Раньше он никогда с тобой не связывался, а вряд ли ты единственный человек, к которому он мог обратиться.
Персефона была таким романтиком, что любые действия Сэма, разве что кроме попыток порубить меня мачете, восприняла бы как яркий пример его вечной любви ко мне.
Я закатила глаза.
– Ты хватаешься за соломинку, Перс.
– И не такие странные пары складывались. Взгляни на нас с твоим братом, – нетерпеливо сказала она, донося свою точку зрения. – Тебе просто нужно запастись терпением, пока ты его добиваешься.
– У Киллиана всегда на тебя стоял. Просто он скрывал это, как тринадцатилетний мальчишка. А Сэм недостижим, – заключила я, чувствуя себя обманщицей, потому что на самом деле глубоко увязла в нашей с Сэмом игре в кошки-мышки.
Но я не хотела ничего сглазить или спешить с выводами. К тому же, если ничего не выйдет, – что весьма вероятно, ведь мой план высосан из пальца, – то мне хотя бы не придется лишний раз становиться объектом жалости моих подруг.
– Если твоих братьев можно добиться, то и Сэма тоже, – решительно заключила Перси. – Ты должна добиваться того, чего хочешь.
– А если то, чего я хочу, мне во вред? – Я обернулась и поймала ее взгляд. – Что, если с моей стороны глупо хотеть Сэма Бреннана? Он бандит. Убийца. Босс преступного мира и главный помощник моего отца. Очень многое может пойти не по плану. Если вообще сдвинется хоть в какую-то сторону…
– Ты только что описала любовь. – Перси расплылась в широкой улыбке. – Любовь – это риск. Это буря, которая либо разрушит твою жизнь, либо расчистит тебе путь. Порой она делает и то, и другое одновременно. Сосредоточься на том, чтобы заполучить парня. Все остальное само встанет на свои места.
Полтора часа спустя вечер был в самом разгаре.
Все собрались за столом и наслаждались угощениями, которые приготовил шеф-повар.
Запеченная в меду индейка, картофельное пюре с маслом, хлебный пудинг с тыквой и пеканом, золотистые печеные яблоки и пикантные домашние колбаски.
Комнату окутывал свет свечей, отбрасывая игривые отблески на лица близких, а со всех концов стола слышалась болтовня.
Нянечки Сейлор и Перси сидели в дальнем конце комнаты вместе с детьми – Астором, Ксандером и Руни, сплетничая и присматривая за малышами. Сэм сидел на противоположном от меня конце стола, и хотя я то и дело чувствовала на себе его взгляд – оценивающий, вызывающий, дерзкий, все же взяла себе за правило не отвлекаться от разговоров с мамой, Сейлор, Персефоной и Эммабелль.
В любой другой ситуации я бы попыталась завязать с ним беседу, спросить о чем-нибудь, установить какую-то связь. Но не сейчас, не сегодня. Я больше не та девушка, которая ходила за ним по пятам. Или мне хотелось, чтобы он так думал.
– Мне все никак не дает покоя суть Дня благодарения, – посетовал с другого конца стола Дэвон, сидящий рядом с Сэмом, манерно растягивая слова с аристократичным английским произношением. Он нарезал индейку на пугающе равные кусочки и выглядел уж слишком хорошо для человека, который не работает моделью. – Кого конкретно вы все благодарите?
Дэвон был, по словам Белль, «великолепным до омерзения». Мягкие светлые кудри, вьющиеся возле ушей и основания шеи, пронзительные голубые глаза и божественные черты лица.
– Хм, Бога? – Хантер бросил в рот кусочек сладкого картофеля и принялся жевать. – Просто тебе обидно, что нам есть за что быть благодарными. Гипермаркеты, Первую поправку[23], еврейские деликатесы и, конечно же, Скарлетт Йоханссон. А тебе за что быть благодарным?
– Футбол, коричневый соус[24], да и в целом за интеллектуальное превосходство над янки, – невозмутимо ответил Дэвон, рассматривая еду на столе, словно она казалась ему подозрительной.
– Под футболом ты подразумеваешь соккер? – отец нахмурился. Он был весьма немногословен весь вечер.
– Нет, под футболом я подразумеваю футбол[25]. Тот, в котором пинают мяч ногой, – Дэвон без надобности промокнул уголки рта салфеткой, – а не носятся с ним в руках, врезаясь во всех подряд, как варвар, который пытается утащить самую симпатичную девчонку из вражеской деревни.
– Продолжишь поносить американский футбол, и единственное, за что будешь благодарен в этот день, так это за то, что благополучно пережил ужин. – Трой выдавил холодную улыбку, вращая в руке бокал с виски.
– Итак, Сэм, ты единственный оставшийся холостяк. Не хочешь сгонять ненадолго в Город Грехов в ближайшие выходные и сыграть в блек-джек в казино? – сменил тему Дэвон.
– Ты все еще этим занимаешься? – Спэрроу метала в сына ядовитые стрелы зелеными глазами. – Это опасно да к тому же самонадеянно. Тебя уже в трех отелях внесли в черный список.
Сэм улыбался, продолжая есть и делать вид, будто разговор вовсе не вращался вокруг него.
– Не удивлен, – усмехнулся Хантер, поднеся к губам бокал с безалкогольной «Кровавой Мери». – Могу я узнать за что?
– За то, что выиграл слишком много денег, – рассмеялся Дэвон, наливая себе еще выпить. – Сэм – лучший игрок в блек-джек, какого я только встречал. Управляется с цифрами, как волшебник. Все просчитывает в мгновение ока.
Я снова вспомнила домашнее задание по конечной математике, которое он сделал за меня, когда я была еще подростком. Дэвон не преувеличивал.
– Какая прекрасная возможность применить свои аналитические способности, – язвительно протянул Киллиан.
– Лучше растратить талант впустую, чем вовсе его не иметь, – заметил Сэм.
– Твой главный талант – пробираться в ближайшее окружение богатых людей, – непринужденно возразил Киллиан. – Что у тебя прекрасно получается с самого детства.
– Короче, сегодня вечером играем в карты в «Пустошах», – сказал Хантер. – Сразу после ужина.
Мне хотелось узнать больше о Сэме, но мама отчаянно пыталась вовлечь меня в разговор. Она часто так делала. Втягивала меня в бессодержательную болтовню, чтобы спасти себя от неловкого молчания. Говорила, что общение ее утомляет, но все равно постоянно устраивала мероприятия, рассчитывая, что я буду вести все беседы и сборы средств от ее имени.
– Мне так повезло, что у меня есть Эшлинг. – Мама тяжело вздохнула и промокнула слезы салфеткой. – Не знаю, что бы я без нее делала. Она мой якорь. Неудивительно, что она трудится для того, чтобы привести в этот мир новую жизнь. Она мой безупречный ангелочек.
– Она просто святая, мэм. – Эммабель приподняла бровь, бросив на меня презрительный взгляд. Я знала, что Белль больше всего хотелось, чтобы я чуть чаще показывала свою озорную сторону. – Такая хорошая, что даже не верится. Почти.
– Сейчас она трудится день и ночь, чтобы помочь мне организовать благотворительное мероприятие в этом месяце, – начала мама, и я увидела, что остальные мои подруги уже придали своим лицам непоколебимо любезное выражение, зная, что она будет трещать об этом часами.
Я почувствовала, как завибрировал телефон, лежащий у меня на коленях, и опустила взгляд под стол. Судя по номеру на экране, звонили из клиники.