Merde.
Пригнув голову, я провела пальцем по экрану в сторону зеленого кружка и ответила.
– Да?
Именно этого звонка я и боялась. Не хотела, чтобы он мне поступил.
О пациенте, который был в крайне тяжелом состоянии.
– Да. Разумеется. Нет, время вполне подходящее. Уже еду. Спасибо.
Я повесила трубку, одарив всех присутствующих за столом ослепительной улыбкой, и внезапно осознала, что звонок привлек всеобщее внимание. Сэм лениво остановил на мне взгляд, вращая в руке бокал с виски и наблюдая за мной с легким весельем, которое мне захотелось стереть с его лица.
Он весь вечер смотрел на меня так, будто не мог решить: то ли хотел снова переспать со мной, то ли убить. Мне хотелось, чтобы он, наконец, определился и избавил меня от страданий.
– Прошу прощения, но мне нужно бежать. Возникло важное дело на работе. – Я резко встала и похлопала маму по плечу. От прикованного ко мне внимания у меня начали гореть уши и дрожать пальцы. – Передайте от меня комплименты нашему шеф-повару. Завтра отправлю ей цветы в знак благодарности за хлопоты. Всем спасибо. Хорошего вечера.
С этими словами я выскочила из-за стола и побежала прямиком к своему «Приусу», даже не утруждаясь прихватить по пути пальто. Села в машину и помчалась по адресу, который вбила в телефоне.
Мне потребовался час, чтобы добраться до жилого дома в Уэстфорде, недавно построенного многоквартирного комплекса с теннисным кортом, бассейном и крытым тренажерным залом. Однако на ресепшене не было ни охранника, ни кого-то еще, о чем я на всякий случай поинтересовалась заранее.
Я поднялась в квартиру своего пациента, сделала то, что должна была сделать, и вышла оттуда три часа спустя. Все мысли о праздничном ужине развеялись и исчезли. Я думала только о своей работе, пациентах и о ней.
Oui, mon cheri. Нелегко делать то, что делаешь ты.
Колени дрожали, а дыхание сбилось, пока я шла к заправочной станции через дорогу, еле волоча ноги по талому грязному снегу. Открыла дверь небольшого магазинчика. Купила себе колу и пирожок с напитком для старика за кассой, на что он ответил благодарностью. Я выползла в холодную массачусетскую зиму, прижалась затылком к стене и сделала глоток кока-колы.
Порой я ненавидела то, чем занималась.
Честно говоря, большую часть времени.
Но потом вспоминала о мисс Би и о том, как подвела ее, и убеждала себя, что заслужила все это. Свой род занятий. Сделанный мной выбор.
Я посмотрела на банку колы в руке, прислушалась к тихому шипению напитка и внезапно расплакалась. Безудержно рыдая, я сползла вдоль стены, села на корточки и уткнулась лицом в атласное платье Givenchy.
– Это несправедливо. – Я покачала головой, видя сквозь пелену слез черные пятна от туши на платье. – Все это несправедливо.
– И не говори, – резкий тон, которым впору резать стекло, заставил меня поднять голову.
Сэм.
На нем было короткое пальто, в котором он был похож на блистательного графа восемнадцатого века. Он прислонился к стене напротив меня, зажав незажженную сигарету между великолепными губами. Слава богу, он не стал строить из себя образцового самца и курить рядом с заправочной станцией.
– Справедливость бывает только в сказках. Она не имеет никакого отношения к реальной жизни. А теперь скажи мне, как ты оказалась в Уэстфорде вместо больницы Бригэма, в которой должна была находиться сегодня вечером.
Он следил за мной.
Но как?
И, что еще важнее… почему?
Потому что ты привлекла его внимание, и теперь он хочет посмотреть, что ты станешь с этим делать. Ты сожгла его деньги прямо перед его заведением, занималась с ним анальным сексом в парике и костюме проститутки, а еще оперировала его солдат в подпольной клинике. Он только что выяснил, что ты тоже монстр, и теперь хочет узнать, насколько глубоко пустила корни твоя тьма.
Я спешно вытерла слезы, расправила плечи и встала.
– Разве ты сейчас не должен играть в карты с моими братьями в «Пустошах»? Или ты пропустил знаменитый яблочный пирог от шеф-повара ради того, чтобы сюда приехать?
– Разве ты не должна отвечать на мой гребаный вопрос? – парировал он.
– Отвечаю: это не твое дело, – огрызнулась я.
– Опять завела старую пластинку. – Он усмехнулся и посмотрел в сторону, качая головой. – Ты – мое дело. Ты дочь моего босса. Я и раньше должен был приглядывать за тобой и установить слежку, но не стал этого делать. Вот такие дела. А теперь, может, прекратишь пороть чушь? Я проверил все, на что стоило обратить внимание, и перепроверил свои источники. Ты не проходишь ординатуру в Женской больнице Бригэма.
Merde, merde, merde.
Трижды merde с вишенкой сверху.
Он раскусил меня.
– Наводил обо мне справки, Бреннан? – Я нацепила на лицо дразнящую, как я надеялась, улыбку. – Я польщена, но не удивлена. И все равно это ничего не значит.
– Конечно, значит. Во-первых, это значит, что ты чертова обманщица. А это моя самая нелюбимая человеческая черта. Но потом я подумал: возможно, ложь не так уж велика. Возможно, это вопрос престижа. Безупречная маленькая Эшлинг не хотела, чтобы родители знали, что ее не взяли в одну из самых уважаемых больниц страны. – Он сделал еще один шаг в мою сторону, раздувая ноздри и напрягая челюсть так сильно, что казалось, будто она высечена из мрамора. – Поэтому я проверил все больницы Бостона, все до единой. И угадай, что я выяснил?
Мне не нужно было гадать. Я знала.
– Ты нигде не зарегистрирована в качестве врача. Ты всем отказала. Отвергла все чертовы предложения. Тут-то у меня закрались подозрения. Ты вообще заканчивала медицинскую школу? – наигранно поинтересовался он и сделал еще один шаг в мою сторону, подбираясь ближе, оттесняя меня и прижимая к стене. – Поэтому об этом я тоже разузнал. Ты в самом деле окончила Гарвардскую медицинскую школу. Так что дело не в том, что ты не врач. – Сэм сделал последний шаг, и теперь мы стояли так близко, что его запах, смешиваясь с воздухом и чувством опасности, просачивался в мое тело, задевая за живое, подавляя меня. – Чем бы ты ни занималась, ты делаешь это тайком. Во что ты, черт возьми, играешь, Никс?
Его большое, сильное, грозное тело прижалось вплотную к моему. Я сдвинула бедра, ощущая между ними пустоту и неутоленное желание. Сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить сердцебиение. Мне с трудом удалось совладать с голосом.
– Ты правда хочешь знать?
Он смотрел на меня бесстрастно. А как иначе. Сэм Бреннан знал обо всех все, что только можно, и я пробудила в нем интерес.
Я поманила его указательным пальцем, велев наклониться, чтобы я могла прошептать ему на ухо. Он подчинился, еще сильнее нахмурившись от раздражения. Я прижалась губами к его уху и почувствовала, как мне в живот уперся его толстый, возбужденный член.
– Не. Твое. Дело, – выдохнула я.
Сэм резко отстранился, его грозные глаза вмиг стали темными и порочными, а у меня вдруг возникло чувство, что я совершила страшную глупость, провоцируя этого мужчину, и дорого за это заплачу.
– Не стоит играть со мной в игры, Эшлинг. Я выиграю. С легкостью. Я плохой парень, к тому же ужасно несправедливый, как и твоя несчастная жизнь.
Я посмотрела на него с вызовом, но промолчала. Зубы стучали. Все тело гудело от энергии, но я не отступила.
– Хочешь испытать унижение? – ухмыльнулся он, начиная получать удовольствие от этой игры.
– Нет. Я хочу, чтобы ты определился с тем, что хочешь со мной сделать, – тихо сказала я.
– Ты бегала за мной, задрав юбку и умоляя, чтобы тебя трахнули, еще до того, как у тебя начались первые месячные.
Сэм усмехнулся, достал из кармана швейцарский нож, а потом прошелся лезвием вдоль моего платья, оставив длинный разрез посередине прямо между моих бедер. Ткань с треском разошлась. Он убрал нож обратно в карман, опустил руку и провел пальцем между моих ног поверх белья.
– Ты… ты… ты… – Я задохнулась от ярости и желания, разрастающихся внутри. Я знала, что все это опасно и ненормально, и все же хотела этого так сильно, что становилось больно дышать.
– Порвал твое красивое дизайнерское платье? Не волнуйся. Папочка купит тебе еще сотню таких. Вся печаль в том, что ты мне не откажешь, потому что мы оба знаем: я могу трахать тебя, когда захочу, как захочу и сколько захочу. Нагнуть тебя – жемчужину короны Фитцпатриков, принцессу Эшлинг поместья Эйвбери-корт, – и вонзить член так глубоко в твою задницу, что у тебя полетят искры из глаз.
Я отвернулась от него и крепко зажмурилась. Я ненавидела его в это мгновение. Ненавидела непостижимо. Но он был прав. Это не помешало мне позволить ему запустить руку мне в трусики прямо здесь, посреди улицы за грязной заправочной станцией. Он ввел в меня два пальца и обнаружил, что я полностью возбуждена и готова. Когда он заговорил, его губы оказались возле моих, но я знала, что он не станет меня целовать.
Это не прелюдия. А наказание.
– Чем ты занимаешься, Никс?
– Повторяю: иди ты в з-задницу, – пролепетала я, чувствуя, как бедра сами подались вперед, жаждая еще больше его прикосновений.
– Я бы не назвал это полноценной работой. Обычно партнерши наскучивают мне после нескольких встреч. – Он двигал пальцами, проникая ими глубоко, наполняя меня и в то же время выводя круги подушечкой большого на моем клиторе. Кожу обдавало жаром и покалывало. Ноги стали ватными. Я застыла на пороге катастрофы, готовая прыгнуть прямиком в пламя, которое он разжег, чтобы уничтожить меня.
Не раскрывай свои карты, mon cheri. Ты сама слышала его maman[26]. Он хороший игрок в блек-джек.
– Запрещенными экспериментальными лекарствами? – не отставал он, быстрее кружа большим пальцем по клитору.
Я отчаянно мотала головой, отказываясь подчиняться. Свободной рукой он схватил меня за задницу и просунул палец между ягодиц через ткань платья.