От внезапного проникновения у меня вырвался стон, и я почувствовала себя настолько наполненной, что поняла: меня ждет мощный оргазм.
– Чушь про отсутствие страховки и врачей-без-границ, которые лечат бедных, не прокатит, милая. – Сэм вскинул бровь и искоса взглянул на жилой дом позади меня, все сильнее трахая меня пальцами и добавив третий, чем едва не довел меня до оргазма. – Тот, кто живет в этом здании, не получает ежемесячные продуктовые талоны. Уж поверь тому, кто смотрел бедности прямо в глаза. Мне бы не хотелось разоблачать тебя и выбивать все двери в этом жилом комплексе, чтобы найти ублюдка, к которому ты ходила, и выпытывать твою тайну у него. Но я сделаю это, если придется. Так что спрашиваю в последний раз, Эшлинг: чем ты, черт возьми, занимаешься?
Я помотала головой, плотно поджав губы и зажмурив глаза. Оргазм был уже близко, заставляя каждый волосок на теле встать дыбом. Поняв, что я не стану отвечать, Сэм отпустил меня. А затем внезапно отстранился.
Я так ослабла от желания и удовольствия, что чуть не упала прямо на задницу, но успела схватиться за стену в попытке восстановить равновесие.
Сэм не сводил с меня прищуренных и полных ярости глаз. Он взял свой указательный палец в рот и вынул его с громким хлопком, слизав все соки, которые покрыли его, пока он меня ласкал.
– Я уже почти кончила, – возмутилась я.
– Ну не повезло, черт возьми. За дополнительной информацией переходи по ссылке www.жизньнесправедлива, номыэтоужепроходили. com.
– Да какого ж черта!
– Такого, что ты – гребаная головная боль, и тебе нужно преподать урок. Так или иначе, я вытяну из тебя правду, Эшлинг, а до тех пор ты лишаешься привилегии кончать. Во всяком случае, от моих рук, и давай признаем: твоя единственная цель в жизни – добиться, чтобы я тебя трахнул.
Сэм знал, как сильно я хотела его, и это убивало меня. Я была слишком открытой, слишком наивной, полной готовности показать ему, как много он значил для меня все эти годы. А теперь он использовал это против меня, и я ничего не могла с этим поделать.
Ничего, кроме как доказать ему, что я отдельная личность. Что во мне есть нечто большее, чем одна только любовь к нему.
– Почему тебя вообще заботит, чем я занимаюсь? – Я, как могла, прикрыла ноги порванным платьем, чтобы защититься от резкого ветра. – Ты предельно ясно дал понять, что тебе на меня плевать. Ты целых десять лет отвергал мои знаки внимания.
Хотя не могу сказать, что их было много. Но всякий раз, когда я набиралась смелости обратиться к нему, он эффектно меня отвергал. Правда в том, что я слишком сильно боялась расстроить родителей, чтобы бегать за мужчиной, с которым они не хотели меня видеть. А Сэм был слишком сосредоточен на своей карьере, чтобы позволить кому-то вроде меня стать проблемой для его бизнеса.
Он достал ключи от машины из кармана пальто.
– Обстоятельства меняются, – отрезал он.
– Да, меняются, – согласилась я. – Так что мой тебе совет: прекращай думать, что я всегда буду в твоем распоряжении. Я уже не та девушка, с которой ты познакомился в парке аттракционов, Сэм. Я уже взрослая и не позволю, чтобы со мной обращались, как с игрушкой.
Он наклонился ко мне с дразнящей ухмылкой.
– Поспорим?
– И как ты собираешься разрешить этот спор? В игральном зале «Пустошей»? – Я приподняла бровь. Моя инфантильная сторона отчаянно хотела дать ему понять, что мне известно, как именно он вел дела.
– Нет. Тебе запрещено появляться в «Пустошах», – грозно напомнил он.
– А Сейлор и Перси разрешено. – Я горько рассмеялась.
– Сейлор и Перси не ищут повсюду неприятностей. Они сидят дома с детьми. Советую тебе сделать то же самое.
– У меня нет детей. – Я указала на очевидное. – О, и на дворе не девятнадцатый век.
– Ты надоедливая, но уверен, что найдешь болвана, который будет готов сделать тебе ребенка.
– А как же Белль? Почему ей разрешено приходить в «Пустоши»? Она постоянно напрашивается на неприятности. Гораздо больше, чем я.
– Белль – паршивая овца, и к тому же мне нет до нее никакого дела. Если подхватишь сифилис в туалете «Пустошей», твоя семья прибежит плакаться ко мне.
– Ты сексистская свинья.
– А ты все равно заинтересована. Что это говорит о тебе, Рут Бейдер Гинзбург[27]-младшая?
Я собиралась сказать в ответ что-то язвительное, но, по всей видимости, Сэму уже надоело пререкаться. Он резко развернулся и неспешно направился к своей машине, которая была припаркована прямо позади меня.
– Оберегай свои маленькие тайны, Никс. Потому что я отлично развлекусь, пока буду их раскрывать. – Он сел в машину и умчался прочь.
Оставив меня с чувством неудовлетворенности, мокрыми от слез щеками и путаницей в голове.
Я поняла, что что-то не так, как только припарковала машину возле фонтана перед парадной дверью. Поместье Эйвбери-корт было похоже на тело. У него были кости, сердце и душа. Я могла уловить его пульс за несколько километров, и сейчас он изменился. Стал беспорядочным.
Во всем доме горел свет, а слуги, которые уже давно должны были уйти, метались из стороны в сторону возле окон, словно марионетки. Царила суматоха. Машины моих братьев тоже стояли возле входа. Они уже должны были уехать по домам.
Что-то случилось.
Спешно выйдя из машины, я сжала ключи мертвой хваткой.
Лишь бы с мамой все было хорошо.
Едва я открыла дверь, из дома выскочили Киллиан с Хантером, держа отца под руки. Мой отец, весь позеленевший и мокрый от пота, повис между ними без чувств. Его голова болталась на шее, словно маятник.
– Куда вы его ведете? – завизжала я.
Киллиан протолкнулся мимо меня и направился к своей машине. Я пошла за ними на дрожащих после пережитой безумной ночи ногах.
– В Disney World, – угрюмо протянул старший брат. – Сама как думаешь? В больницу.
– В больницу! – повторила я, а во рту пересохло. – Зачем? Что случилось? Где мама?
– Прячется в комнате и рыдает оттого, что па отвлек все внимание на себя – словом, как обычно, ведет себя по-взрослому. – Хантер ввел меня в курс дела. Его голос, как и всегда, был весел, хотя сказанные им слова прозвучали пылко и сердито.
– А что касается athair, после того, как ты ушла, его безостановочно рвет, у него расстройство желудка, сухость во рту, сыпь, проблемы с дыханием, а еще он дважды терял сознание после десерта.
Киллиан пристегнул отца ремнем безопасности, усадив его в салон «Астон Мартина».
– Какой диагноз поставишь, док?
– Ну, мне, конечно, нужно провести больше обследований, но по первому взгляду я бы сказала, что его отравили.
– Браво-браво-браво, – похвалил Хантер. – Как только па допил кофе, то сразу рухнул на стол, как карточный домик.
Из легких разом вышел весь воздух.
– Я поеду с вами.
– Ты только вернулась из больницы, – заметил Хантер.
Лицо покраснело от стыда, и я плотнее закуталась в пальто, чтобы братья не увидели огромную дыру на моем платье. Они тоже думали, что я была в больнице Бригэма. Потому что я лгала им. Лгала всем. Всем членам моей семьи и узкому кругу друзей.
– Ничего страшного.
– Дело твое, – отрезал Киллиан. – Хантер, пусть она сядет на пассажирское сиденье. Идем, Эш. Поедем на своей машине. Нам ни к чему шумиха в прессе, которую создаст карета «Скорой помощи».
– Да здравствуют Фитцпатрики. – Хантер приложил ладонь ко лбу, шутливо отдал честь и сел рядом с отцом.
Я забралась в машину рядом с Киллианом.
– Ты точно не против оставить здесь своего ребенка? – спросил Хант с заднего сиденья, указав подбородком на особняк. Он намекал на нашу мать.
– Даже не начинай.
– Без обид. – Хантер примирительно выставил ладони. – Я лишь хочу сказать, что она, наверное, вычеркнет нас всех из завещания, потому что мы повезли отца в больницу вместо того, чтобы остаться и говорить ей, какая она красивая, – и это после того, как она его отравила.
Хантер знал лишь малую часть. У Джейн Фитцпатрик были гораздо более серьезные проблемы, чем эгоцентризм и склонность к резким перепадам настроения.
Всю дорогу до реанимации athair пробыл без сознания. Как только мы вошли в больницу, я выяснила, кого из врачей назначили заниматься отцом, и отвела его в сторону. Объяснила, что я его коллега, и пересказала события минувшего вечера, чтобы дать ему полную картину, но умолчала об отравлении, чтобы информация не попала в прессу.
Ночь мы с братьями провели у постели отца, прижавшись друг к другу, совсем как в детстве. На следующее утро пришли результаты анализов крови и мочи.
Похоже, отец принял огромную дозу антикоагулянта – препарата, разжижающего кровь, который также служил активным компонентом во многих крысиных ядах. Подобное лекарство могло запросто привести к смерти, если принять его в определенном количестве.
Моего отца отравил профессионал, который точно знал, что делает.
Подсыпал недостаточно, чтобы убить, но достаточно, чтобы передать послание.
Странность заключалась в том, что ни у кого из присутствовавших за столом не было мотива убивать отца.
Ни у кого, кроме мамы.
Позже тем же днем мы собрались в домашнем кабинете Киллиана.
– Это не мама. – Я помотала головой, наблюдая, как за окном выпало еще больше снега, который накрыл розовые сады и подстриженные кусты, окрасив все в белый цвет. – Не она.
– Да брось, Эш. Такой вариант как минимум стоит принять во внимание. Сколько себя помню, они вечно были готовы перегрызть друг другу глотки. – Хантер разминал мне плечи, стоя у меня за спиной все в том же костюме, что и прошлой ночью.
Мы приехали сюда прямиком из больницы, как только нас сменила папина секретарша.
Я резко обернулась и смахнула его руку.
– Нет, Хант. Она и мухи не обидит.
Однако это не совсем так. Единственный человек, которому мама способна причинить вред, – это она сама, что она и делала довольно часто, но я не хотела, чтобы Хантеру и Киллиану стало известно об этой ее стороне. И им без того хватало проблем с управлением «Королевскими трубопроводами» и заботой о собственных семьях. Их жены были моими лучшими подругами, и я не хотела отвлекать братьев, втягивая их в проблемы, которые возникали у нас в поместье Эйвбери-корт.