– Дай мне список. – Я оставил без внимания его вступительную речь. Был не в настроении слушать его выступления. Если для того, чтобы понять, что его брак – сплошная фикция, ему нужно сесть и составить список всех женщин, с которыми он спал, будучи женатым, то коэффициент его умственного развития был сильно ниже среднего.
Джеральд неохотно выдвинул ящик стола, с опаской на меня поглядывая. Прижал бумаги – все три гребаных листа – к груди, будто дева, защищающая свою добродетель.
– В нем есть несколько имен, которые могут быть тебе знакомы. Надеюсь, все, что происходит в этом кабинете, не будет разглашаться.
– Конечно, – отрезал я.
Да, я профессионал, но этот человек трахал мою мать. А потом убил моего нерожденного брата. А после убедил ее бросить меня.
Я профессионал, а не тупица.
Он пододвинул ко мне список, и я, выхватив его, пробежался по нему взглядом в поисках имени, которое ожидал там увидеть.
Некоторые из женщин были мне знакомы. Ведущая новостей, конгрессменша, жена бывшего госсекретаря и дочь легенды бейсбола.
Но я не увидел в нем Каталины Грейстоун.
Просмотрел снова. И снова. И, мать его, снова.
Все равно. Ничего.
Я оторвался от списка и молча уставился на Джеральда, чувствуя, как закипает кровь. Гнев – сильная приправа. Слишком большое ее количество притупляет чувства. Но я никак не мог сдержать свою иррациональную злость. Почему он не внес ее имя в список? О, ну я уже знал ответ. Должно быть, он уже в курсе, что Кэт не так давно умерла, и решил, что она не может стоять за разразившимся в прессе секс-скандалом и отравлением, ведь было бы непросто третировать человека с того света.
Правда в том, что теперь Каталина не представляла для него угрозы, а я не мог обличить его во лжи, не выдав при этом себя и все, что мне о нем известно. Мне нужно приложить больше усилий, если я хочу добиться от него признаний.
Я сложил бумаги и встал, улыбаясь.
– Я взгляну.
– Дай знать, если что-то всплывет. – Джеральд потер лоб, выглядя мертвее мертвого. – Хочу, чтобы этот кошмар поскорее закончился. Я установил дополнительные камеры в доме, чтобы обеспечить себе безопасность. Мне хочется верить, что это сделала не Джейн, но учитывая наше прошлое… – Он тяжело вздохнул, качая головой.
По пути из кабинета я задавался вопросом, какого черта я так упорно стараюсь превратить жизнь Джеральда в ад. Мне ведь совершенно плевать на Кэт. Конечно, Джеральд жесточайшим образом меня обманул, возможно, даже убил моего сводного брата, но разве он, в самом деле, изменил мою жизнь к худшему? Скорее наоборот, мне стоит благодарить свою счастливую звезду за то, что Кэт в свое время оставила меня Бреннанам. Черт его знает, где бы я сейчас был, если бы она решила остаться и «воспитывать» меня.
Шагая по сверкающим мраморным полам поместья Эйвбери-корт на пути к выходу, я впервые задумался, что, возможно, у моей отрадной ненависти к Джеральду была другая причина. Возможно, было слишком заманчиво оправдывать свою ненависть к Фитцпатрикам и всему, что они олицетворяли. А может, мне всегда хотелось одурачить Киллиана и Хантера – двух вечных мальчишек, которым с самого рождения все подавали на блюдечке с голубой каемочкой.
Я остановился возле двери, покачал головой, а затем развернулся и пошел обратно в дом. Поднялся по лестнице в комнату Джеральда и Джейн. Джейн крепко спала в своей постели прямо посреди дня. И говоря «спала», я имею в виду – была в полной отключке.
Я прошел в гардеробную, достал английскую булавку из кармана, вскрыл шкатулку с драгоценностями и сразу же нацелился на главный приз. Вещь, которую, как мне было известно, Джеральд ценил больше всего.
Запонки Фитцпатриков, которые он получил в наследство от отца. Достояние семи поколений Фитцпатриков, созданное из золота и дополненное гравировкой еще в Ирландии, где у семейства не было за душой ничего, кроме этих запонок.
Его ненаглядная фамильная ценность. Он любил эти запонки так сильно, что отказался передать их местному музею в Бостоне. Я с улыбкой спрятал их в карман.
Я установил дополнительные камеры в доме, чтобы обеспечить себе безопасность.
Теперь он точно решит, что предатель – кто-то из домочадцев.
По пути к выходу я заметил, как Эшлинг паркует свой скромный синий «Приус» возле фонтана. Снежинки собрались над ее головой, словно корона.
Я мог без труда избежать встречи с ней, сесть в свой «Порше» и уехать, но как же веселье?
Она вышла из машины в медицинской форме, одним плавным движением показала мне средний палец, умудряясь при этом не утратить изящества, и пошла к дому.
– Симпатичная форма. Жаль, что ты надеваешь ее только ради того, чтобы семья поверила в твою байку про работу в больнице, – ухмыльнулся я.
Она замерла на долю секунды и пошла дальше к парадной двери.
Пускай мне не были известны все подробности ее тайны, но я знал достаточно, чтобы сделать ее жизнь по-настоящему несчастной.
Немудрено, что я взял за правило не желать того, что не отвечало взаимностью. Это было само собой разумеющимся, учитывая мой жизненный опыт и прошлое.
Возможно, сама Эшлинг хотела меня, но ее семья любой ценой будет стоять между нами. Впрочем, если бы я, в самом деле, хотел Эшлинг, у них бы все равно ничего не получилось. Но так уж вышло, что я отвергал тех, кто считал меня недостойным их.
– Приятного вечера, мисс Фитцпатрик. – Я приподнял воображаемую шляпу.
– Гори в аду, Бреннан.
– Если Бог существует, то у него на меня именно такие планы. – Я пригнул голову и сел в машину.
– О, он существует, и поверь, когда он доберется до тебя, я буду тут как тут с пакетом попкорна.
– Дядя Шэм! Покатаешь меня?
Руни, дочь Сейлор и Хантера, которой не исполнилось еще и трех лет, распахнула дверь дома Троя и Спэрроу и бросилась ко мне, словно ракета. Обхватила меня пухлыми ручками за ногу, а потом стала карабкаться выше, как маленький солдатик, пока я не подхватил ее на руки и не взял под мышку, будто мотоциклетный шлем. Я вошел в дом, в котором провел свои подростковые годы, и поцеловал в щеку Сейлор, а потом и Спэрроу.
– Я хочу на тебе поскакать. – Руни хихикала, болтаясь у меня под мышкой, пока я обменивался любезностями со своей приемной матерью и сестрой. – Пожа-аста.
– После ужина, Рун-Лун, – сказал я, взлохматив копну ее спутанных рыжих волос.
Она была точной копией Сейлор, а та – точной копией Спэрроу. Три поколения озорных банши. Трой похлопал меня по плечу, а Хантер передал мне пиво, которое я прихватил свободной рукой.
– Тетя Эммабелль говорит, что девочки в твоем клубе постоянно на тебе скачут, – продолжила Руни из-под моей руки, с удивлением на меня глядя.
– Тете Эммабелль надо бы зашить рот. – Я бросил на Сейлор грозный взгляд.
– А я думала, что только мне можно на тебе скакать. – Руни вырвалась из моих рук и встала передо мной.
Я потянулся к столу, чтобы взять закуску, и как раз в этот момент Сейлор сунула мне малыша Ксандера, чтобы завязать волосы Руни в хвост. В последнее время в доме Бреннанов было никуда не деться от детей.
– Сэмюэл, ты не мог бы определиться, что будешь держать в руках: ребенка или пиво? Вместе это не сочетается. Оставь что-то одно и помоги мне накрыть на стол. – Спэрроу вытерла руки полотенцем и пошла на кухню проверить воскресное жаркое, которое по традиции готовила каждую неделю.
– Да, мэм, – сказал я, положил Ксандера в коляску возле двери и пошел за ней.
Я услышал, как Сейлор тихо пробормотала у меня за спиной:
– Г…нюк.
– Я все слышал.
– Ты и должен был услышать! – сказала она и от досады дернула Руни за хвостик.
Я прислонился к кухонному столу и стал наблюдать, как Спэрроу достала бутылки каберне из винного шкафа, чтобы подать их к жаркому, а затем стала раскладывать горы йоркширского пудинга, картофельное пюре и грибы в бальзамическом соусе в красивые сервировочные тарелки.
– Ты как будто изменился, – заметила она, изучая меня проницательным взглядом зеленых глаз.
– В чем именно? – я отпил пива.
– Стал каким-то… задумчивым. – Она сунула мне в руки поднос с йоркширским пудингом. – Поставь на стол.
Я сделал, как она велела. Пускай я убийца, главарь преступной банды и дикарь, напрочь лишенный моральных принципов, но когда дело касается моей приемной матери, я под каблуком.
– Я все такой же отбитый, как и всегда, – протянул я, вернувшись на кухню.
Однако она не заблуждалась. У меня было полно проблем вкупе со всевозможными напастями и мелкие неприятности на закуску.
Русские в Бруклайне слетели с катушек в отчаянной попытке вырваться из моей хватки. Операция «Погуби Джеральда» шла полным ходом, да еще эта его дочурка-монстр все никак не выходила у меня из головы. Я не мог перестать думать о Дне благодарения. О тайне, окружавшей Эшлинг.
Разумеется, я мог получить ответы на все вопросы, если бы установил за ней слежку, как и за многими другими жителями этого города, но тем самым я бы признал поражение и уступил мысли о том, что мне и впрямь было не наплевать, а это, мать его, не так.
Черт, мне не плевать.
Ну, отчасти.
Уж точно не до такой степени, чтобы испортить чертовы рабочие отношения с Фитцпатриками.
Спэрроу сунула мне в руки тарелки с брюссельской капустой в дижонской горчице и пюре из батата. Я вернулся в столовую и расставил еду на столе. Когда снова зашел на кухню, она приперла меня к стенке между холодильником и кухонным островком.
– Ты уверен, что это не из-за Кэт?
– Абсолютно. Кстати, ты купила ей надгробие? Плохая идея. Покажи уже характер, Спэр.
– У меня есть характер. А еще сын, который так упорно отказывается признавать очевидное, что даже не может трезво соображать. Ты когда-нибудь слышал о селихе? – Она попыталась – но тщетно – заправить свои бешеные рыжие кудри за ухо.
– Нет. – Я потянулся и помог ей убрать выбившуюся прядь.