– Так хорошо, что ты даже нанял меня в качестве прислуги.
– Нет, в качестве человека, который решает мои проблемы, – поправил Джеральд. – Грамотного бизнесмена, в чьих профессиональных навыках я нуждался и которому был готов щедро платить. Признаться, я не был удивлен, когда увидел тебя у меня на пороге. Мы с Троем составили план насчет Сейлор и Хантера, ведь укрепление связей с Бреннанами всегда входило в мои замыслы. Ваша семья слишком известна в Бостоне, чтобы я мог обойти вас вниманием. Но я нанял тебя потому, что ты лучший в своем деле, и только по этой причине.
Наступило молчание. Я понимал, что нужно сказать что-то еще, но не знал, что именно. Я поверил Джеральду, и этого должно быть достаточно. Я должен испытывать некоторое облегчение и удовлетворение от того, что узнал.
Джеральд осторожно продолжил, водя указательным пальцем вокруг бокала с виски.
– Но что-то подсказывает мне, что все это не имеет к нам с Каталиной никакого отношения. Ты хотел, чтобы у меня появилась причина стать твоим врагом. В противном случае ты бы сразу пришел с этими письмами прямо ко мне. В чем дело, Сэм?
И вот так просто он попал не в бровь, а в глаз.
Я учинил этот хаос.
Трой был прав.
И Джеральд тоже.
Хаос был важен мне, необходим, и я спланировал его на следующий же день после того, как переспал с Эшлинг, чтобы отвлечь себя от нелегкой правды.
Эшлинг Фитцпатрик не может быть моей.
Она слишком невинна, слишком изысканна, слишком аристократична для такого, как я.
Я не мог заполучить ее, и не только потому, что мне за это платила ее семья.
Дополнительные деньги не имели для меня особого значения. Но еще потому, что я не мог дать ей все то, что она заслуживала – моногамные отношения, свадьбу, семью, детей. А самое главное, потому, что знал: будучи с ней, я подвергну ее жизнь опасности.
Она и так рискует своей жизнью из-за того, чем занимается. Уже завтра она может оказаться за решеткой, а значит, ты напрасно разыгрывал из себя спасителя.
Правда сразила меня.
Я хотел Эшлинг Фитцпатрик.
Больше нет никаких помех.
Никаких отговорок.
Никаких причин держаться в стороне.
Особенно теперь, когда мы с Джеральдом держали друг друга за горло.
Пришло время заключить сделку.
– Ты лишил меня матери, Джеральд, а я на несколько недель лишил тебя рассудка. Думаю, самое время прийти к соглашению. – Я сел поудобнее и пригвоздил его взглядом.
– Не переводи на меня стрелки, Бреннан. Ты был пойман с поличным, когда вмешивался в мой бизнес и разрушал мои отношения с близкими. Я знаю, кажется, что у нас с Джейн масса проблем, которые предстоит решить, и, сказать по правде, наш брак далек от идеала, и все же мне дорога моя жена. Я по-своему люблю ее и, мягко говоря, не в восторге от того, как ты вмешался в наш брак.
– Что бы ты ни говорил, правда в том, что у меня предостаточно компромата на тебя, малыш Джерри, и я намерен обнародовать его, если не получу то, что хочу. Письма все еще существуют. Как и тест на беременность. Все то, чего ты избегал с Кэт, теперь в моих руках, и поверь, в сравнении со мной моя родная мать сойдет за котеночка.
Джеральд со стоном устало потер лицо.
– И чего же ты хочешь?
– Твою дочь, – просто ответил я.
Он рассмеялся. На сей раз смех вышел резким и скрипучим. Он всем телом отвергал эту мысль, как неудачно пересаженный орган.
– После всего, что ты натворил, у тебя никогда не будет и шанса с моей дочерью. Ты совершил величайшее предательство. Она с большим трепетом относится к матери, и в ее глазах ты виновен в разрушении ее семьи. Кстати, я встречаюсь с ней за завтраком… – он повернул запястье и глянул на свои Rolex, – примерно через два часа, чтобы рассказать ей об этой небольшой беседе. Я не могу дать тебе то, что не подлежит предложению.
– Уговоры оставь мне, – отрезал я. – Дай ей свое благословение быть со мной.
– Мое благословение? – выпалил он, вытаращив глаза. – Ты пытался разрушить мою жизнь!
– Ты первым разрушил мою. – Я нетерпеливо махнул на него рукой, затем встал и собрал свои вещи.
– Я доплачиваю тебе, чтобы ты держался от Эшлинг подальше! – Он вскочил на ноги, тыча в меня пальцем.
Я пожал плечами.
– Не беспокойся о моем банковском счете. Обойдусь и без доплат.
– Я беспокоюсь не о твоем банковском счете. А о своей дочери. – Он замолчал, и на его лице промелькнул интерес. – И кстати, насколько ты обеспечен?
– На сотни миллионов. Твоя дочь ни в чем не будет нуждаться.
– Ты ее не получишь! – свирепо взревел он. – Эшлинг красива, умна, изысканна и воспитана. Она…
– Чертовски одинока, потому что единственный мужчина, которого она хочет, для нее под запретом, – перебил я, протолкнувшись мимо Джеральда в ванную, где достал из кармана его пистолет и полотенцем стер с него свои отпечатки пальцев. – Своим вмешательством в ее личную жизнь ты оказываешь ей дурную услугу. Она знает, чего хочет.
– А ты? – Он с сомнением глядел на меня в зеркало в ванной. – Ты знаешь, чего хочешь?
Да.
Я хочу Эшлинг.
Я встретился с ним взглядом в отражении.
– Ты скажешь ей, что даешь свое благословение встречаться со мной. Быть со мной. Выйти за меня, – отчетливо произнес я. – Понятно?
Похоже, он был готов меня ударить. Меня удивило и обрадовало, что Джеральд так сильно заботился о своей дочери.
– Она моя кровь и плоть, – процедил он.
– Даже не напоминай. – Я сделал вид, будто меня тошнит. – Слушай, мне не нужны твои грязные деньги. Я намерен ухаживать за ней и прикасаться к ней – часто и самым неприятным для тебя способом, – и я хотел бы делать это открыто. Она заслуживает, чтобы ее водили на ужины в рестораны и возили в отпуска. Всего того, что я не могу дать ей втайне. Следуй плану, или тебе же хуже. Выбор за тобой.
– У меня тоже есть условия.
Я положил пистолет на край раковины, повернулся и сложил руки на груди.
– Давай послушаем.
– В скором времени я вернусь в поместье Эйвбери-корт, чтобы вкратце рассказать Джейн и Эшлинг обо всем, что мы с тобой обсудили. Все факты. Ты не станешь отрицать случившееся. Признаешься, что вмешивался в нашу жизнь. Отравил меня. Обнародовал эти мерзкие снимки.
Это показалось мне вполне справедливым.
– А еще вернешь мне мои запонки. Мою фамильную ценность.
Я ответил коротким кивком.
– Это все?
– Нет. Еще кое-что. Если обидишь ее… – Он замолчал и покачал головой, прогоняя ужасные образы, возникшие в его голове.
– Я не причиню вреда твоей дочери.
– Уже жалею об этой сделке.
Я развернулся и ушел, оставив его одного.
Теперь нужно решить только один небольшой вопрос.
Добиться того, чтобы ненависть Эшлинг, сравнимая с жаром миллиона чертовых солнц, исчезла.
Тринадцатая
– Как думаешь, с ним все хорошо? Может, стоит вызвать полицию? – Мама разорвала лежащий на цветастой тарелке круассан на малюсенькие кусочки, полностью уничтожив несчастную выпечку. – Моя прическа нормально выглядит?
Я сидела напротив нее и смотрела в тарелку с овсянкой так, будто та чем-то страшно меня обидела. Я не хотела, чтобы athair сам разбирался с Сэмом, но он настоял. А притом, что он был главной жертвой жестокого плана Сэма – плана, за которым я пристально следила втайне от всей семьи, – я была склонна с ним согласиться.
К тому же мне больше нечего сказать Сэму.
Я призналась ему в любви, отдала ему свое тело, предложила душу, снова и снова искала с ним встречи.
Мне нужно собрать остатки гордости и жить дальше.
– С папой все будет нормально, – неубедительно ответила я, сделав глоток свежевыжатого апельсинового сока. – А твоя прическа выглядит отлично.
– А вдруг он его убьет? – Мама прижала ладонь к груди. – Не пойми меня неправильно, Эшлинг, я ценю все, что ты для нас сделала, проливая свет на происходящее, но, возможно, этим должна заниматься полиция.
– Сэмюэл Бреннан прирезал бы па, если бы тот привел к нему в клуб полицейских, и мы обе это знаем.
Мама поиграла пальцами по ожерелью Swarovski, издав то ли вопль, то ли стон. Дверь позади меня распахнулась. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто пришел. Отец тяжелой нетвердой поступью вошел в комнату. Он впервые за несколько недель увидел маму.
Когда я придумала использовать Барбару, чтобы уготовить Сэму ловушку, и привела план в действие, я уговорила родителей немного пообщаться по телефону, но не смогла заставить их встретиться лично. Они оба относились друг к другу настороженно, даже когда я четко установила, что единственным негодяем в этой ситуации был Сэм.
– Здравствуй, Джейн. – Па замер и посмотрел на маму.
За минувшие недели они оба так сильно похудели, что стали похожи на призраков.
И тут меня сразила одна мысль. О том, что любовь похожа на Леди Маскарад. Она могла принимать множество обличий. Мои родители изменяли друг другу. Обманывали, предавали и не умели общаться. И все же не могли расстаться.
Они любили друг друга как-то по-своему, наперекосяк, и, быть может, любовь вовсе не была прекрасной. В конце концов, в жизни мало прекрасного.
Мама встала. Родители неотрывно смотрели друг на друга, и никто из них не хотел неосторожным словом разрушить это важное хрупкое мгновение.
– Хорошо выглядишь, – сказал па, наконец.
Мама прижала ладонь к щеке и в самом деле покраснела.
– Обманщик. Я выгляжу ужасно. Как и ты.
– Чувствую я себя тоже ужасно. Ты была в больнице.
– Была.
– Я скучал по тебе, – сказал он.
Мама указала на обеденный стол, ломящийся от выпечки, овсянки и свежих фруктов.
– Присоединишься к нам за завтраком?
– Не возражаю. – Он сел на свое привычное место и нагрузил тарелку выпечкой.
Я не стала спрашивать, как прошла встреча с Сэмом. Один только папин аппетит сказал мне все, что нужно было знать. Мои худшие страхи и подозрения о моем личном монстре оказались правдой.