– Да. Защити свое сердце. – Сейлор неловко улыбнулась. – Понимаешь? Потому что любовь…
– Да, понимаю, – огрызнулась я, отпрянув от Белль. – Любовь твой брат дать не может. Ты уже говорила. Полагаю, мне нет никакого толку в третий раз повторять, что я с ним не сплю?
В принципе так оно и было. Мы спали в прошлом, но я положила этому конец, когда пришла к тому же выводу, что и мои подруги, но только спустя десять лет после того, как отдала ему свое сердце на чудовищном аттракционе.
Белль бросила на меня сочувственный взгляд.
– Ох, милая.
Ну, вот и все.
Я не выдержала.
Вскочила на ноги, отчего тарелка полетела в сторону.
– Позвольте прояснить, вы устроили целое выступление, потому что думали, будто у меня интрижка с Сэмом и мне с ним не справиться? – Я рассмеялась, не веря своим ушам, и стиснула зубы от злости.
Сейлор поморщилась.
– Я бы не сказала, что не справиться…
Я сжала переносицу пальцами, заставляя себя сделать глубокий, очищающий вдох.
Вдох. Выдох. Вот так.
Нет. Не помогло.
– Ладно, может, лучше на себя посмотрите? – Я театрально развела руками. – Начнем с тебя, всемогущая Сейлор, которая вышла замуж первой из нас. Могу я напомнить, что твои отношения начались с того, что ты была нянькой Хантера? Потому что так и было. Ты должна была держать его в узде, потому что его член и на пять минут нельзя было оставить без присмотра. Я встречала детей ясельного возраста, у которых и то самообладания больше, чем было у Хантера по части его причиндалов, пока он не встретил тебя. Едва ли он был создан для семейной жизни. Но это не помешало тебе вступить с ним в серьезные отношения. А ты… – Я повернулась к Перси, и та заметно съежилась.
Среди моих подруг она была меньше всех склонна к резким оценочным суждениям, но вовсе не была безупречной и безвинной.
– Мой брат в буквальном смысле слова купил тебя, как корову. Хотя нет, забудь, к покупке рогатого скота он подходит более обстоятельно. Он месяцами ужасно с тобой обращался. А ты укрощала его, как укрощают непослушного коня. Путем испытаний и страданий. Тебе лучше прочих должно быть известно, что самые упрямые кобылы становятся лучшими напарниками в верховой езде, как только их приручишь. И, конечно, ты, Белль… – Я повернулась к Белль и нежно ей улыбнулась.
Из всей нашей компании мы с Белль были самыми неподходящими друг другу, но в то же время самыми близкими подругами. Возможно, потому, что единственные до сих пор были одиноки.
– Ты не можешь даже произнести слово «отношения», не говоря уже о том, чтобы успешно в них состоять. По какой-то причине ты до смерти боишься любви и, сколько я тебя знаю, ни разу никого не впустила в свое сердце. Да кто вы такие, чтобы говорить мне, к чему ведут мои отношения – или их отсутствие? Вы, как никто другой, знаете, что тернистое начало не означает, что все путешествие будет ужасным. И вообще, с самых грязных троп открывается самый красивый вид.
К концу моей тирады я тяжело дышала и вся вспотела под фланелевой пижамой.
У меня окончательно пропал аппетит, и даже просмотр рождественских фильмов уже не казался таким заманчивым.
– А теперь я хочу, чтобы вы ушли. – Я сложила руки на груди, переминаясь с ноги на ногу. – Пожалуйста.
Перси первой пошла навстречу. Разгладила пижаму, а ее глаза до краев наполнились слезами.
– Ты права, – прошептала она. – Мы даже не имеем представления о том, что происходит между тобой и Сэмом. В своем стремлении защитить мы помыкали тобой, недооценивали тебя. – Она огляделась вокруг в поисках поддержки и нашла ее у Сейлор и Белль, которые кивнули и тоже поднялись на ноги.
– Похоже, исправление плохих мужчин – любимое занятие нашей девчачьей банды. – Сейлор хитро улыбнулась, и в этот миг я была готова поклясться: пускай они с Сэмом не приходились друг другу кровными родственниками, она была как две капли воды на него похожа. Те же манеры Сэма, та же кривая улыбка. – Так что я затрудняюсь ответить, почему мы вообще за тебя беспокоимся.
– А еще оказалось, что ты досадным образом права. – Белль раздраженно закатила глаза. – У нас у всех неподъемный груз прошлого на плечах. Наши темные страхи. Все то, что сделало нас теми, кто мы есть. Что с того, что ты однолюб? По крайней мере, этот мужик умеет носить бушлат, чертовски высокий и непростительно богат.
– Давай начнем с начала, – нерешительно предложила Сейлор. – На этот раз без осуждения. Эш, ты бы хотела провести с нами вечер? Есть фастфуд, напиваться, смотреть телевизор и наслаждаться дурью, которая не имеет никакого отношения к тому, что творится у нас в головах?
Я мягко улыбнулась, чувствуя, будто камень упал с души, и все благодаря совместным усилиям моих подруг.
– С удовольствием, спасибо.
И тогда я поняла, что больше не стану выслушивать упреки за то, что случилось (или не случилось) у нас с Сэмом.
Четырнадцатая
В этом году Бреннаны и Фитцпатрики впервые за десять лет не праздновали Рождество вместе.
Сейлор изящно затронула эту тему, когда пришло приглашение от Джейн и Джеральда, в котором не были упомянуты наши с Троем и Спэрроу имена.
Дело было во время рождественского ужина, и Хантер сидел с таким унылым видом, что мог составить конкуренцию тому придурку из Panic! At The Disco.
– Что ты натворил, первоклассная ты кобелина? – Сейлор через весь стол метала в меня ядовитые стрелы взглядом темно-зеленых глаз.
Не имея ни малейшего желания обсуждать эту тему во всеуслышание, я засунул в рот чуть теплый ямс[43].
– А тебе какое дело? Спас тебя от вечера смертельной скуки у Фитцпатриков.
– Во-первых, ты говоришь о моей семье. – Хантер как всегда констатировал очевидное. – А во-вторых, я с нетерпением ждал встречи с Киллианом и Эш.
– Можешь смело к ним присоединиться, Хантер. Тебя здесь силой никто не держит, – невозмутимо ответил Трой, хотя я знал, что он все еще злится на меня за то, что я провалил всю операцию с Джеральдом.
Я дал Никс несколько дней, чтобы она смирилась с тем, что произошло между мной и ее отцом, и успокоилась. Она была расстроена. Это факт. Но она справится.
Я представлял, как она будет прыгать от радости, когда я скажу ей, что примирился с мыслью о том, чтобы быть с ней.
Сегодня я был твердо намерен положить конец этому абсурду и заявить на нее права.
К концу вечера, когда Хантер хлестал эгг-ног[44], будто винтажный виски, Сейлор следила, чтобы дети не лезли к камину, а Трой и Спэрроу раздевали друг друга глазами, я уловил намек и со всеми попрощался. Но вместо того, чтобы возвращаться в свою квартиру, я поехал прямиком в поместье Эйвбери-корт.
Я был не настолько глуп, чтобы думать, будто Джеральд и Джейн Фитцпатрик разделят восторг своей дочери, когда увидят меня на пороге. Меня это вполне устраивало. Я легко мог забраться в окна, что, судя по всем тем фильмам и сериалам, которые я вовсе не смотрел с Сейлор и Спэрроу, считалось проявлением безнадежной романтики.
Никс романтик.
А я в своей лучшей форме.
Плевое дело, черт возьми.
Остановившись перед особняком, я заметил, что свет в нем уже не горит. Фитцпатрики рано закончили праздновать Рождество. Я обошел дом и вычислил окно Никс. В нем свет тоже уже был выключен.
Пробраться к ней в комнату оказалось проще простого. Особняк в Эйвбери-корт был приземистым и обширным, а не высоким и узким. А еще тут повсюду были чертовы колонны. Но снег не к месту. Впрочем, мне удавалось забираться на здания и в худших условиях.
Я перекинул веревку через ограду между окном Никс и одной из колонн, а как только она свесилась с другой стороны, завязал тугой узел и дернул за нее, чтобы убедиться, что она держится крепко. А затем, держась за веревку, начал взбираться по колонне, как скалолаз.
Добравшись до окна, я несколько раз постучал, заглядывая внутрь через двойные стекла. Эшлинг крепко спала, неподвижно лежа в своей постели. Ее волосы цвета полуночи разметались по плечам и лицу. Темный ангел.
Я постучал снова, наблюдая, как она просыпается, затрепетав ресницами, а затем спускает длинные, стройные ноги с кровати и идет к двери.
Я постучал в окно в третий раз, начиная раздражаться. Уверен, что Ромео не приходилось иметь дела с женщиной, у которой слух не лучше, чем у чертова аэрогриля.
Она подскочила от удивления, обернулась и встретилась со мной взглядом через всю комнату. Поняв, что это я, она подбежала к окну.
Умница.
Никс возвращается в объятья своего любимого монстра.
Она открыла окно, а потом одним ловким движением опустила руки мне на плечи и со всей силы толкнула меня обратно вниз. Быстро вскочив на ноги, я ухватился за водосточную трубу и отчаянно вцепился в нее, оставив ноги болтаться в воздухе.
– И тебя тоже с Рождеством. Вижу, в этом году ты решила подарить мне чокнутую стерву. Я принимаю ее.
– А ты ждал подарка? – процедила она где-то у меня над головой, и, судя по голосу… что ж, она была и вполовину не так рада меня видеть, как я ожидал. – Что ты вообще здесь делаешь, Бреннан?
К счастью, я уделял много внимания укреплению верхней части тела. Четырежды в неделю выполнял упражнения на весу и подтягивания вместе с Митчеллом, а потому знал, что долго смогу провисеть на водосточной трубе, если, конечно, она не треснет пополам.
Разве что между делом могу остаться без пальцев из-за гребаного обморожения.
– Скажем так, я подумал, что будет самое время поговорить с тобой, как только ты осмыслишь случившееся.
Я, мать его, был просто одержим ей. Какая-то бессмыслица. Невозможно вожделеть то, что тебе и так преподносили в избытке.
– Ты о том, как предал мою семью и меня, превратил мою жизнь в настоящий ад, чуть не разрушил брак моих родителей, а еще навлек на нас такое разорение, пос