На этот раз я улыбнулась, зная, что в этом нет ничего личного.
– Разве ты не рад, что бросил?
– Нет. – Он медленно вышел из меня, разминая руками мои ягодицы. – Но я рад, что ты попалась на крючок, и мне удалось снова заманить тебя в «Пустоши». Еще пара недель воздержания, и на кладбищах Бостона не осталось бы места. А теперь иди попрощайся с подругой. У тебя ровно пять минут, после чего мы поедем домой и я трахну тебя снова. – Он сжал мою задницу и игриво подтолкнул к двери. – Давай быстрее и не трать время зря, Никс.
Я выхожу замуж за ублюдка. Но он мой ублюдок.
– Я слышала новость. – Белль ждала меня возле вышибал, опершись на пятки, прямо у карточных залов. Внутрь ее не пускали. Судя по взглядам, которые она бросала на ребят, между ними уже зародилась неприязнь. – По шкале от одного до Линдси Лохан[47] в две тысячи десятом, как сильно ты напилась, когда согласилась на это пари? – бушевала она.
Я бросилась в ее объятья, хотя, строго говоря, она их не раскрывала, и крепко прижала к себе.
– Я вообще не была пьяна, Белль. Все по-настоящему. Я не хотела говорить тебе, потому что не знала наверняка, к чему все приведет, но… мы теперь вроде как вместе.
– Вроде как? Да неужели? – Белль бросила на меня язвительный взгляд, все еще пребывая в шоке. Затем отстранилась и похлопала меня по плечу, давая понять, что не злится. – Нам всем известно, к чему это приведет, и позволь сказать: люди позвонили твоим братьям, а те рассказали своим женам, которые сообщили твоим родителям. Стоит ли говорить, что все не в восторге, что ты держала это в тайне. Подозревают, что вы все это время были любовниками. Все те десять лет, что знакомы друг с другом.
«Пусть так и думают», – подумала я.
В каком-то смысле это было правдой.
Мы с Сэмом всегда были возлюбленными.
Даже когда вовсе не разговаривали и не прикасались друг к другу.
Тем вечером я уехала домой вместе с Сэмом. И только когда мы вошли в квартиру, я осознала, что чувствовала себя здесь, как дома. В какой-то момент его квартира и впрямь стала для меня домом. Здесь хранилась мои одежда, обувь и косметические принадлежности, а еще жил мой любимый мужчина.
Все еще пребывая в оцепенении, я расхаживала по гостиной, касаясь пальцами минималистичной мебели и голых стен. Знала, что, скорее всего, в нашем доме никогда не появится никаких произведений искусства, картин, любимых винтажных безделушек, которые наполняют пространство теплом и придают ему индивидуальность. Но, как ни странно, я была не против пожертвовать искусством во имя любви.
Я стояла возле окна, из которого открывался вид на Бостон, сверкающий в ночи, словно россыпь крошечных звезд, как вдруг услышала голос Сэма за спиной.
– Не оборачивайся. Стой там.
Я не шелохнулась.
Всю дорогу от «Пустошей» наши телефоны разрывались от звонков.
Сначала мы засунули их в мою сумочку, но когда это не помогло и они продолжили досаждать нам жужжанием и горящими экранами, решили их выключить. Я почти не сомневалась, что мои братья и родители были готовы в любую минуту вышибить дверь, вот только не могли, потому что не знали адрес Сэма.
Я нашла в этом маленьком обстоятельстве странное чувство свободы.
Как иронично, что я живу там, где родители не могут меня найти, после того, как долгое время жила в их власти.
Послышался звук его шагов. Я почувствовала, что Сэм остановился позади меня. Он взял мою левую руку, пока я продолжала стоять лицом к окну, и надел мне на безымянный палец кольцо. У меня перехватило дыхание, а сердце, этот ненадежный монстр, екнуло в груди.
– Пока не смотри, – прошептал он мне на ухо.
Я кивнула в ожидании.
Он поцеловал меня в макушку, и у меня закружилась голова от удовольствия.
– Сэм, – выдохнула я.
– Да? – спросил он, взявшись за молнию моего платья, и принялся соблазнительно ее расстегивать.
Я прокашлялась.
– Я хочу детей.
Он замер. А я вновь совладала с голосом – не могла не поговорить с ним об этом.
– Я знаю, что ты не большой их любитель, но я очень хочу детей. Это станет для нас проблемой?
Я ждала, затаив дыхание. Через несколько мгновений Сэм продолжил раздевать меня и расстегнул молнию до конца. Платье собралось вокруг моих ног, словно искрящееся озеро из бордовой крови и блесток.
– Нет. – Он провел губами вдоль впадинки у основания шеи. – Я подарю тебе детей, если ты бросишь работу. Займись законным делом, Эшлинг. Мне невыносимо думать о том, что с тобой может что-то случиться.
Я с трудом сглотнула и закрыла глаза.
Мне были очень дороги мои пациенты.
Их благополучие и возможность поддерживать их значили для меня все.
Но он прав. Если меня поймают, я на всю жизнь попаду за решетку.
Стать матерью и при этом заниматься чем-то настолько опасным было попросту невозможно. Тем более, что будущий отец моих детей тоже занимался отнюдь не добропорядочным делом. Кому-то придется стать для них якорем. Надежным родителем, который ходит на работу и каждый день несмотря ни на что возвращается домой.
Я почувствовала, как опускаются веки.
– Завтра сообщу доктору Дойлу.
– Умница. – Сэм поцеловал меня в щеку и расстегнул лифчик. – А теперь взгляни на свое кольцо.
Я повернулась к нему лицом, стоя в одном нижнем белье и с кольцом на пальце. Опустила взгляд, и у меня вырвался вздох шока и радости.
Я посмотрела на Сэма глазами, полными слез.
– Трой преподнес Спэрроу кольцо с кроваво-красным бриллиантом. Цвет камня напоминал ему ее волосы. Я хотел сделать то же самое, но, думая о тебе, я не думаю о твоих волосах. Я думаю о твоих глазах. Они дразнят меня своей бесконечной синевой.
Он взял мою руку и поцеловал кольцо с огромным венцом из бриллиантов, окружающих центральный камень – сапфир с изумрудной огранкой. Я тоже поцеловала его, смеясь и плача одновременно.
– Ты ведь с самого начала намеревался победить? – прошептала я, имея в виду нашу игру в блек-джек. – Знал, что победишь.
Он обхватил мое лицо ладонями и притянул меня к себе.
– Я даже не думал тебя терять, Эш. Такое было просто невозможно, не подлежало обсуждению, не входило в планы. Тебе всегда было суждено стать моей. Ты должна была это знать.
Восемнадцатая
– Я тебя прикончу, Бреннан. – На следующий день Киллиан Фитцпатрик ворвался в мой кабинет в «Пустошах» вместе с Хантером, который следовал за ним по пятам. – И хватило же тебе смелости загонять мою сестру в угол. Ваша с ней сделка отменяется. Мы заплатим.
Я откинулся на спинку кресла и с ухмылкой постучал себя пальцами по губам. Прошло всего три часа с тех пор, как я отвез Эшлинг в клинику, чтобы она объявила о своем уходе, но уже безумно скучал по ней… Мысль отказаться от помолвки после того, как Эшлинг на нее согласилась, казалась такой же далекой от действительности, как вероятность, что я позволю Киллиану и Хантеру засовывать мне в зад трехметровый дилдо с шипами, пока смотрю на повторе серии «Ханны Монтаны».
– Мне не нужны деньги, – протянул я.
– Очень жаль. – Киллиан остановился перед моим столом, сжав руки в кулаки. – Потому что покупать мою сестру недопустимо.
– Я ее не покупал, я ее выиграл. Это ты купил свою жену, раз уж речь зашла об этом, а ты, – я повернулся к Хантеру, пока он не успел открыть рот, – ты вообще не имеешь права голоса. Ты спишь с моей сестрой. Считай, тебе повезло, что ты вообще жив. Я до сих пор не могу понять, что она в тебе нашла.
Хантер примирительно поднял руки.
– Да я тоже, дружище. Сам понятия не имею, почему она со мной. Просто знаю, что не отпущу ее.
– Как вы вообще сюда попали? – Я нахмурился. У входа дежурили два охранника.
Киллиан сел передо мной, а Хантер занял соседнее кресло, поскольку они сами пригласили себя остаться.
Киллиан с Хантером не имели ни малейшего понятия о том, что происходило между мной, их отцом, Эшлинг и Джейн, и я намеревался так все и оставить. Не потому, что меня волновало их мнение, а потому как знал, что Эшлинг будет больно, если ее братья усомнятся в моей преданности ей. И она расстроится, когда Хантер и Киллиан расскажут обо всем Персефоне, Сейлор и Дэвону, и о моем предательстве станет известно всем.
– А, мы уже давно знакомы с Джонни и Грейсоном. – Хантер небрежно махнул рукой, имея в виду вышибал, стоящих возле двери. – Я сказал им, что мы пришли поздравить тебя с помолвкой.
– Но на самом деле пришли сказать, что не позволим тебе шантажировать нашу сестру. – Киллиан закурил.
Комнату наполнил запах горящих листьев табака, и я попытался вспомнить, что же мне так нравилось в курении. Сигары пахли, как горелые ноги, а сигареты были их дешевым эквивалентом.
Как примечательно, что и хорошие, и плохие привычки рождаются от скуки. Как они в одно мгновение становятся навязчивыми и превращаются в зависимость. А потом стремление вернуть над ними контроль само по себе входит в привычку.
– Ваша сестра уже большая девочка. – Я сцепил пальцы в замок на столе, стараясь скрыть презрение в голосе. – Она пришла ко мне по своей воле. Как вы помните, вы платили мне за то, чтобы я к ней не приближался, а это уже должно сказать вам о ее чувствах ко мне.
– А вот ты, если не забыл, наплевал на свое обещание не притрагиваться к ней, раз вы теперь помолвлены, – парировал Киллиан.
Он не заблуждался, но и доказать свои подозрения не мог, а потому я ответил ему натянутой улыбкой.
– У тебя есть доказательства?
– Нет, но…
– Тогда советую оставить свое мнение там, где ему и место: в разделе о теориях заговора на Reddit[48]. Мы с Эшлинг обручены и поженимся. Женитьба произойдет в самое ближайшее время. Я уже говорил с вашим отцом о вычете ежегодной надбавки за то, что я к ней не прикасаюсь, потому что намерен прикасаться к ней часто и очень непристойно. Я понимаю, что семейству Фитцпатриков нравится видеть в Эш драгоценную преданную дочь, которая слепо обожает Джейн и выполняет все прихоти отца, но этому пришел конец.