– Не надо считать нас монстрами, – мягко попросил Антуан. – Будь Маркус и Лина нашим проектом, все закончилось бы после моего первого отчета высшему руководству. Никого из них не стали бы пытаться изменить и уж тем более не отпустили бы. Они бы просто исчезли вместе с документацией. Мне казалось, ты достаточно умна, чтобы додумать это.
Я смутилась. Наверное, даже покраснела. Антуан был прав: ни отпускать, ни долго возиться с химерами нам не позволили бы. Как я сразу не подумала об этом? Видимо, все-таки правило, запрещающее вести расследование сотрудникам, лично и эмоционально вовлеченным в происходящее, появилось не зря.
– Однако кто-то в Корпусе определенно причастен к происходящему, – внезапно заметил директор уже совсем другим тоном. Я снова посмотрела на него, поймав взгляд с прищуром. На лице Антуана читалось сомнение: говорить или нет? И он все-таки решил сказать: – Но это не высшее руководство. Хотя бы потому, что в ту ночь, когда документация Рантор пропала, руководство еще ничего о ней не знало. Как не знало оно о штурме особняка и о том, что мы нашли Лину.
Вот это оказалось для меня неожиданностью. Я так удивилась, что не нашла слов, лишь недоверчиво посмотрела на директора. Он кивнул.
– Да-да, все казалось таким непонятным и опасным, что я не стал торопиться с докладом. Двое суток о случившемся знали только мы. Я, ты, Берт, Давид, Маль. И Фрай, которого привлекла ты.
Мне показалось, что он не просто так выделил Фрая. Снова кольнула неприятная мысль: в ту ночь, когда стреляли в настоящего Маркуса, Фрай и команда его магов находились в штаб-квартире Корпуса. А генетические эксперименты Рантор завязаны на магию. Если она была генетиком, то значит ли это, что ее сообщник – маг?
Я покачала головой. Фрай? Милаха с оттопыренными ушами, вечно позитивный и добродушный? Зачем ему это? Магам уж точно нет надобности укреплять армию Федерации неуязвимыми солдатами.
Разве что он старается для другой армии… Все равно странно.
– Ты предвзято к нему относишься, потому что он маг, – возразила я.
– Возможно, – кивнул Антуан. – Но мне очень не хочется думать, что в это втянуты ты, Берт или Давид. Тебя я подозреваю меньше всего, потому что… Мне кажется, надо быть гениальной актрисой, чтобы разыгрывать такое отношение к Лине. Да и слишком мало ты проработала в Корпусе на момент возникновения проекта, чтобы иметь к этому непосредственное отношение. А вот Берт, Давид, Фрай и даже Маль вполне могут оказаться сообщником Рантор. Каждый из них имел возможность проникнуть в кабинет вашей группы и забрать документы. Сложнее всего было бы Маль, но не невозможно. Зато Фрай больше всех настаивал на том, чтобы отпустить Маркуса. Я специально занял такую позицию в отношении него, чтобы посмотреть, кто наиболее отчаянно будет отстаивать его право на жизнь. В него и Лину вложено много времени и средств, но Лину мы изменили, она уже «порченный» с их точки зрения товар. Зато Маркус по-прежнему прекрасный образец. Поэтому официально я закрываю расследование, чтобы сообщник Рантор успокоился. Со временем он себя выдаст. И попытается вернуть Маркуса себе, уже в другую лабораторию.
– Вы собираетесь использовать его как наживку?
Антуан пожал плечами и виновато развел руками.
– А что еще я могу? По крайней мере, он достаточно силен, умен и неуязвим, чтобы не пострадать в процессе.
Мне пришлось согласиться. Если подумать, то план был не так уж плох. Смущало только одно.
– Почему вы мне обо всем рассказали? Если я тоже в списке подозреваемых? Пусть на последнем месте, но в списке же?
– Я не собирался, – признал Антуан. – Потому что это рискованно… по многим причинам. Но твой вопрос и искреннее негодование дают мне надежду, что я не ошибаюсь в тебе. Ты единственная, кому я могу более или менее доверять. И я надеюсь, что, находясь внутри группы, ты поможешь мне вычислить того, кто работал с Рантор. До того, как он или она решится вернуть себе Маркуса.
Внутри что-то перевернулось и опрокинулось, показалось, что я падаю вниз, и меня слегка замутило.
– Вы хотите, чтобы я шпионила за Бертом, Маль и Фраем? Давид для меня почти недосягаем, поэтому, полагаю, в отношении него вы на меня не рассчитываете?
Антуан кивнул.
– За ним я сам присмотрю. Что скажешь? Ты поможешь мне? Я понимаю, что это неприятно, но один из них замешан. И мы должны узнать, кто именно.
Во рту пересохло. Вот уж кем никогда не хотела быть, так это шпионом. Придется притворяться, что у меня не очень хорошо получается. Это противно и… страшно, ведь меня наверняка раскусят! Но подумав о Лине, которой столько пришлось пережить, и о Маркусе, которому продолжала грозить опасность, я кивнула. Действительно ведь не хотела, чтобы подобное случилось с кем-нибудь еще.
– Прекрасно, – облегченно выдохнул Антуан. – Только будь очень осторожна, заклинаю тебя. Потому что настоящий Маркус, скорее всего, уже пытался вычислить сообщника. Сама знаешь, чем все закончилось.
Я на мгновение прикрыла глаза. Да уж, цена ошибки выглядела очень высокой. А ведь я надеялась, что для меня жизнь станет немного легче, когда Маркуса освободят.
Но если посмотреть на это с другой стороны, то все было не так плохо. Ловить «крысу» опасно, но реальнее, чем противостоять целому Корпусу Либертад. По крайней мере, теперь задача казалась мне решаемой. И я собиралась сделать все возможное, чтобы ее решить.
Глава 20
Говорят, в одну реку не войти дважды, но за полтора месяца, которые гибрид Маркуса Фроста и безымянного хамелеона работал с нами, я начала верить, что нам это удастся. Конечно, все изменилось. Старшим следователем теперь был Берт, а Маркус фактически занял в команде то место, которое раньше принадлежало ему. Он больше не носил форму и позволял себе бриться через раз, его волосы чаще выглядели растрепанными, чем причесанными, и он не упускал возможности съязвить, порой выводя Берта из себя. Но он по-прежнему помнил про наш любимый кофе и чай, полностью погружался в расследование и ни разу за это время не подвел кого-либо из команды.
Первые две недели Маркус вел себя настороженно, да и я сама постоянно ждала от него подвоха. Резкого слова, двусмысленного поведения. Побега, в конце концов. Да и тот факт, что я теперь присматривалась к Берту, гадая, может ли он оказаться сообщником Рантор, заставлял вести себя сдержаннее. Возможно, от того мне казалось, что Берт тоже ведет себя как-то не так.
Однако вскоре лед постепенно начал таять. Маркус все чаще устраивал шутливые словесные перепалки с Бертом, улыбался мне как когда-то: вежливо, но отстраненно, вел себя все спокойнее. Мрачнел только тогда, когда речь заходила о его прототипе.
Корпус организовал ему новый паспорт и номер социального страхования. Он остался Маркусом Фростом, хотя я предлагала ему взять другое имя. Ради конспирации он согласился изменить только часть: раньше был Маркусом Андрэ Фростом, а теперь стал Маркусом Кайлом Фростом. Дату рождения для верности тоже изменили. Новую Маркус назвал сразу и без колебаний. Я не знала, что именно она для него значит.
Конечно, его появление в наших рядах вызывало вопросы. Прошло всего два года, и сотрудников, которые помнили прежнего Маркуса, хватало. Но работа в Корпусе Либертад быстро учила людей, какие вопросы задавать можно, а какие – нельзя. Несколько раз со мной пытались заговорить на эту тему. С Бертом, наверняка, тоже. Нам обоим Антуан велел отвечать уклончивое: «Каких только совпадений ни бывает в жизни». И каждый понимал, что за появлением Маркуса Кайла Фроста что-то кроется, но знать об этом вредно для карьеры.
Я ждала, когда те, кто создал Маркуса, как-то себя проявят, но все было тихо. Фрай снова полностью погрузился в проект с Аркой и, наверное, какие-то другие эксперименты. С Давидом Грегсоном я за все время пересеклась по работе от силы два раза, а вне рабочего процесса он не демонстрировал ни к кому из нас интереса.
С Маль мы общались чаще, но она Маркуса заметно сторонилась. Или мне так казалось? Раньше я просто не приглядывалась, а теперь постоянно вспоминала ее слова о том, что армия Федерации крайне жестоко присоединяла к себе земли каори. Не с этим ли была связана та «темная история» в жизни Маркуса Фроста, из-за которой он оставил службу? Говорили, что она касалась магов, но каори до присоединения тоже практиковали магию. Правда, у них магов называли шаманами.
Я не решалась спросить, потому что все вопросы о Маркусе Фросте вызывали у его двойника резкое отторжение. Но не всем это было так же очевидно, как и мне.
В тот вечер мы возвращались из очередной командировки и уже приближались к городской черте, огни окраины Даркона виднелись впереди. Расследование проходило всего в восьми часах езды от города, поэтому мы предпочли отправиться своим ходом, а не связываться с поездами и арендой автомобилей на месте. Маркус вел машину все восемь часов, но мы уже выяснили, что он практически не устает. Ему и сна-то требовалось около трех часов в сутки, поэтому он оказался незаменим для ночных дежурств.
Закончив диктовать отчет, чем Берт ради экономии времени предпочитал заниматься в пути, он расслабленно выдохнул и покосился на Маркуса.
– Все забываю спросить, как у тебя дела с квартирой? – внезапно поинтересовался он. – Ты уже переехал?
Маркус так торопился вырваться из Корпуса Либертад, что съехал в первую подвернувшуюся конуру, как только ему сделали документы. Это даже квартирой назвать было сложно, потому что и по размеру, и по содержанию она мало отличалась от его камеры в подземном хранилище. Но, конечно, там были окна. Маркус поначалу заявил, что ему все равно, где иногда спать между командировками, но через месяц начал искать новое жилье. Уж не знаю почему: то ли квартирка слишком сильно напоминала камеру, то ли с соседями не ужился. То ли, увидев размер зарплаты, понял, что может позволить себе больше. В этот раз на поиски и выбор ушло почти две недели.
– Да, как раз успел перевезти вещи перед тем, как мы уехали, – отозвался он, не отрываясь от дороги. – Эт