– Ты бы его еще в чашку налил, – просипела я, хотя вообще-то вино было не таким уж крепким. Просто голос и так не слушался.
– Извини, я не знаю, где у тебя стоят правильные бокалы для красного вина, – в своей обычной манере фыркнул Маркус. – Тебе бы сейчас чего покрепче, но никакого другого алкоголя я не нашел.
– Я его не люблю, – всхлипнула я. – Я и вино-то покупаю раз в сто лет по праздникам.
Однако вопреки своим словам я тут же снова сделала большой глоток. И не один. Как ни странно, дышать сразу стало легче, хотя не могу сказать, что мне стало лучше. Я посмотрела на опустевший наполовину стакан и покачала головой.
– Это я виновата. Почему я не подумала о ней раньше? Нельзя было вообще допускать, чтобы она осталась сама по себе.
– Ты слишком строга к себе, – возразил Маркус. – Не думай, что могла что-то решать. Корпус порой дает иллюзию, но не сам выбор. Поверь мне. Начни ты спорить и сопротивляться, сделала бы только хуже себе. А возможно, и ей.
Я удивленно посмотрела на него. Его спокойный голос снова звучал точно так же, как прежде. Как у того, другого. И взгляд был прежним. Как будто все эти месяцы настоящий Маркус просто притворялся кем-то другим, а сейчас раскрыл себя.
– Иногда ты так похож на него, – вырвалось у меня.
Я тут же прикусила язык, понимая, что сейчас он взбесится, но этого к моему удивлению не произошло. Маркус только горько усмехнулся, на мгновение отвел взгляд, как будто думая о чем-то своем или просто вспоминая что-то. Потом снова посмотрел на меня.
– Иногда ты тоже на нее очень похожа. А иногда вы словно два разных человека.
Я удивленно приподняла брови, только сейчас понимая, что все это время его мучил такой же диссонанс, как и меня. Такие же противоречивые чувства. Как он напоминал мне Маркуса, так и я напоминала ему Лину. Им запретили видеться, и, возможно, отчасти он искал ее во мне, потому что так долго в его мире не было никого, кроме нее. Не знаю, можно ли назвать это любовью, но такая связь может быть куда прочнее.
И вот теперь остались только мы.
– Так ведь мы и есть два разных человека, – напомнила я его же утверждение. И почувствовала, как в груди что-то кольнуло. – То есть, были.
Маркус кивнул. Потом неожиданно коснулся моей головы, едва ощутимо погладил по волосам, как ребенка. Я непроизвольно закусила губу, прикрывая глаза. Темнота и тишина создавали иллюзию конца времен. Как будто мы остались одни, и больше не существуют ни Корпус, ни таинственные заказчики эксперимента, ни шпион среди друзей, который бы на них работал.
– Знаешь, она всегда справлялась с этим лучше, – заметил Маркус, скользя пальцами по моим волосам. – Может быть, потому что у нее было свое имя. Она воспринимала тебя как старшую сестру. И рассказывала о тебе так, называя «моя Нелл». Ты была ее связью с прошлым. С той жизнью, которую она помнила и которой лишилась. Наверное, еще поэтому она тогда решила остаться и дождаться Корпус. Чтобы встретиться с тобой и соединиться с тем, кем она была.
– Но я ее предала. Сначала обещала защитить и помочь, а потом отправила на аборт и оставила одну. Знаешь, почему? – Мне было стыдно говорить об этом, но я все равно заставила себя смотреть ему в глаза. – Потому что ревновала. Тебя. К ней. К вашему ребенку. Я успела подумать, что ты мой второй шанс. Даже когда узнала, кто ты на самом деле, в глубине души продолжала так думать. А она мешала мне. – С каждым словом говорить становилось все труднее, но я все равно выталкивала из себя признание, сама не зная зачем. Мне казалось, что если слова останутся внутри, то задушат меня. – Я хотела, чтобы ее не было. И ребенка не было. Поэтому согласилась уговорить ее на это. Это я монстр, Маркус. Я, а не вы.
Я даже не заметила, когда снова заплакала. Он сел рядом, обнимая за плечи, прижимая к себе. Я уткнулась лицом в его плечо, позволяя себе полностью расслабиться и только сейчас понимая, что до этого момента я подсознательно ждала, что все это скажет мне он. Маркус-химера обвинит меня и Корпус в гибели Лины. Но вместо этого наполовину человек, наполовину хамелеон предпочел меня утешить.
Он перебирал пальцами мои волосы, бормоча бессмысленную ложь о том, что все наладится и будет хорошо. Что мы разберемся и неизвестные «они» за все ответят. И что он не позволит «им» причинить вред мне. Я слушала его голос, не особо вникая в слова, и чувствуя, как тяжелая гранитная плита, упавшая на грудь в тот момент, когда в доме Лины я поняла, что случилось, потихоньку приподнимается. Болеть, конечно, еще будет, но, по крайней мере, она больше не грозила раздавить меня.
Стакан постепенно опустел, а слезы кончились. Я не знала, сколько прошло времени, но Маркус как будто больше никуда не торопился. Он сидел рядом, обнимая меня, и теперь уже молчал. Лишь его рука продолжала скользить по волосам. Я почти задремала, устав от всех волнений, переживаний и слез.
Или даже задремала? Иначе я не могла объяснить, как следующим воспоминание оказалось то, что он кладет меня на кровать в темной спальне. Я окончательно проснулась в тот момент, когда он выпрямился, собираясь уйти. Я схватила его за руку, не желая отпускать.
– Не уходи. Пожалуйста.
Меня хватило только на эту лаконичную просьбу. Я не знала, как объяснить. Было страшно отпустить его. Вдруг пока я буду спать, с ним что-то случится? Но вино и стресс так сильно ударили по голове, что я не могла бодрствовать. Глаза сами собой закрывались, сознание гасло, и даже бешено бьющееся сердце не могло бороться с навалившейся слабостью. Пальцы, цепляющиеся за его руку, почти не гнулись.
Не говоря ни слова, не задавая вопросов и не озвучивая возражений, Маркус лег рядом, снова обнял и прижал к себе. Его губы коснулись моего лба.
– Спи, Нелл. Ничего не бойся. Завтра во всем разберемся. А пока спи.
Я знала, что нужно о многом подумать. О том, почему Антуан соврал нам и почему позволил Лине родить. Как она успела родить, ведь по срокам еще не должна была. О том, кто ее убил и куда делся ребенок. И что нам со всем этим делать. Но едва прозвучали слова Маркуса, я буквально отключилась.
Глава 27
Единственным безоговорочным плюсом своего «перерождения» Маркус искренне считал способность высыпаться за три часа. В сложившейся ситуации ему хватило для отдыха и двух, после чего он аккуратно выпутался из объятий Нелл. Ему удалось не разбудить ее при этом.
За окном все еще было темно, лишь фонари и рекламные щиты освещали пустые улицы Даркона, омываемые мелким дождем. Но эту глубокую ночь Маркус ощущал как раннее-ранее утро. Пока с разных карт на планшет Нелл копировались записи видеокамер, он сварил себе кофе и сделал пару бутербродов. Вяленое мясо, купленное Нелл накануне, пришлось очень кстати. Особой потребности в кофеине Маркус на самом деле не испытывал, но некоторые привычки прочно укоренились в его сознании. Подобные ритуалы дарили чувство покоя и комфорта, которых и ему, и Нелл сейчас не хватало.
Свет он включать не стал, чтобы не привлекать внимание наблюдателей. Маркус неплохо видел в темноте, а экран планшета все равно подсвечивался. Чтобы разобраться с файлами и просмотреть бегло несколько часов записей с трех точек, потребовалось немало времени, но к тому моменту, как за окном начало светать, картина произошедшего была Маркусу ясна.
Неизвестный мужчина пришел к Лине прошлым утром, после девяти. Как Маркус ни старался, он не смог поймать ни одного кадра, на котором было бы видно его лицо. Мешала кепка с длинным козырьком, и он все время держал голову так, словно знал, в каких местах камеры, и нарочно старался не попасться им.
Странно было то, что Лина спокойно впустила его, хоть и не особо обрадовалась визиту. Но она не ждала от него подвоха, спокойно позволила пройти за ней в кухню, где продолжила готовить завтрак, поворачивалась к нему спиной.
За что и поплатилась. Мужчина дождался очередного момента, когда она отвернулась, и выстрелил Лине в затылок. Она ничего не успела понять. И скорее всего, не успела почувствовать. Это было единственное утешение, на которое Маркус мог рассчитывать.
В момент выстрела он непроизвольно отвел взгляд от экрана, чувствуя, как внутри вскипает злость, смешанная с горечью. От первой внутри все клокотало, от второй – щипало глаза. Он отмотал запись назад. Туда, где Лина была просто женщиной, молодой матерью за утренними заботами. Камеры не записывали звук, но по тому, как она передвигалась по первому этажу, слегка пританцовывая, Маркус догадывался, что она слушала радио и, возможно, даже подпевала ему.
В памяти против воли всплыл их разговор, состоявшийся еще в лаборатории незадолго до его побега. Они тогда уже знали и о ребенке, и о меняющейся природе Лины, и о том, что Рантор собиралась сделать. Лина была так же подавлена, как Нелл сегодня. И он точно так же обнимал ее, прижимая к себе. Уткнувшись в его плечо, она тихо фантазировала:
– Если бы мы могли вырваться отсюда… Убежать далеко-далеко, где никто бы нас не знал. И никто нас не нашел. Может быть, в Верту или в Свободные земли Темных. Куда-нибудь, где никого не испугала бы парочка гибридов, где ты смог бы применять свои знания в магии для работы… Я бы готовила тебе завтрак по утрам и оставалась с ребенком, а ты бы возвращался ко мне вечером…
Такая простая мечта им обоим казалась фантастической, но именно те ее слова вдохновили его на побег.
Маркус остановил запись незадолго до того момента, когда Лина пошла открывать своему последнему гостю. Ее лицо как раз попало в кадр. Она выглядела счастливой и спокойной. Пусть она получила не всю мечту и ненадолго, но, как и он, несколько месяцев она чувствовала себя свободной. Хотя бы относительно. И это тоже отчасти утешало.
– Надо было бежать со мной, как я предлагал, глупая ты девчонка, – пробормотал Маркус, одновременно улыбаясь и чувствуя, как поперек горла встает ком.
Не желая поддаваться эмоциям, он погасил экран планшета, встал из-за кухонного стола, распахнул окно, на короткое время забывая об осторожности. С улицы ворвался холодный осенний ветер. Он пах сожженным бензином, мокрым асфальтом, прелой листвой и даже свежим хлебом. Кажется, небольшая пекарня неподалеку уже готовится к открытию. Небо посветлело, а горизонт, частично скрытый другими зданиями, уже вовсю алел. Начинался новый день.