щем затащить Лаза в одно из подобных мест. Пока он не сможет решать сам, хочет ли он того, или нет, я не позволю использовать моего ребёнка в качестве подопытного кролика. Вам всё ясно?
– Да, я понимаю.
На представителя Дома Магии было жалко смотреть. Прибыв в ореоле внушительности и, может, даже пафоса, сейчас он был практически уничтожен короткой речью Фелиции, переживая целый веер самых различных оттенков стыда.
– Тогда, думаю, вам лучше уйти.
– Мы совершенно точно не хотим, чтобы наш сын становился каким-то оружием правительства. Это даже не подлежит обсуждению, – когда Фелиция Морфей хотела, она с лёгкостью пренебрегала этикетом и жёстко вмешивалась в разговор мужчин. И по выражению лица Санктуса, гость в синей мантии понял, что ни одёргивать супругу, ни спорить с ней тот не собирается.
– Предоставить этому ребёнку образование, достойное его способностей, без частного обучения будет очень сложно.
– Мы это понимаем, – Санктус, похоже, окончательно отдал право голоса жене. – Но мы и не хотели, чтобы Лаз рос один, с пелёнок настроенный только на учёбу. У него должны быть друзья, должны быть интересы помимо магии, должно быть детство, в конце концов!
Голос женщины, эхом отдававшийся в совершенно тихом доме, был твёрд и строг, но знающие её люди могли бы услышать где-то там, в глубине, настоящую мольбу.
– Ну что же, в таком случае так и будет.
– То есть как? – похоже, даже Фелиция не ожидала такой быстрой капитуляции собеседника.
– Я сейчас объясню, – поднял руки Павос. – Прежде всего, я должен сказать, что юные дарования вроде Лазариса очень редко когда игнорируются правительством. И будь всё иначе, даже влияния вашего отца не хватило бы, чтобы избавить мальчика от столь нежеланной вами участи. Но с учётом его физического состояния всё значительно меняется. Прошу простить мне мою прямоту, но, насколько я смог выяснить, до сих пор довольно велика вероятность его внезапной смерти.
– Да, это так, – чуть дрожащим голосом подтвердила Фелиция.
– Как бы цинично это не звучало, но это может стать для вас спасением. Во-первых, Кристории нет смысла тратить столько ресурсов на того, кто, возможно, погибнет через пару лет. – Маг аж вспотел, настолько ему было неприятно говорить все эти вещи. Но сказать было необходимо. – Во-вторых, на его обучение наверняка придётся потратить куда больше средств, чем на подготовку здорового ребёнка. А в-третьих, ваш отец достаточно влиятелен, чтобы, в случае принятия решения в обход вас, устроить небольшой ураган в правительстве. Про той же причине я говорю вам всё это сейчас, я просто не имею права скрывать от сына и невестки министра такую информацию. Как я и говорил, при иных обстоятельствах его власти бы не хватило, чтобы уберечь Лазариса. Но с учётом всего вышесказанного, Кристории просто невыгодно настаивать на частном обучении мальчика против вашей воли. В результате было решено, что, если вы будете настаивать на запрете частного обучения, правительство полностью проигнорирует дар Лазариса.
– То есть к нему не будет проявлено никакого излишнего интереса? Никем?
– По сути, да. Естественно, за мальчиком будут наблюдать, надеюсь, вы понимаете, что это неизбежно. Но пока вы не решите изменить своё решение, для всего мира он останется совершенно обычным, пусть и очень одарённым ребёнком. Официально его потенциал будет определён в соответствии с правилами, по достижении шестилетнего возраста. Информация же о проведённых мной измерениях и факте применения магии годовалым ребёнком не будет известна никому кроме тех, кто её уже знает. Вы, я, ваш отец, мой непосредственный начальник, человек, определённо заслуживающий доверия, а ещё…
– Кто?
– Кто… король Кристории, конечно. Также я, как и те, от чьего имени я говорю, настоятельно рекомендуем вам провести с няней, обнаружившей дар мальчика, разъяснительную беседу. Скажите ей, что она ошиблась, можете сослаться на меня. – Мы понимаем… – кивнул Санктус, всё ещё прибывающий в шоке от сказанного.
– Хорошо, – на щеке высокого гостя уже образовалось красное пятно от постоянных волнений. – Ладно, я продолжу. Лазарис будет ходить в обычную школу, потом поступит в академию, я надеюсь заведёт друзей. Если он сам захочет стать на путь магии, я надеюсь, вы не станете ему препятствовать?
– Конечно, нет, – Санктус всё-таки вставил своё слово. – Мы только не хотим, чтобы его подвергали излишней опасности.
– Ну, тогда на этом всё. Позвольте откланяться и ещё раз прошу прощения за то, что мне пришлось сказать.
Трое, тихо обсуждающие в гостиной детали этой задумки, не могли даже представить, что в то же самое время виновник происходящего думал ровно о том же.
Конечно, этого разговора Лаз не слышал и не мог слышать, но вот процесс измерения потенциала, естественно, не прошёл мимо него. В конце концов, огромная воронка, направленная тебе прямо в грудь – вещь достаточно заметная. И суть дальнейших объяснений он понял, пусть и не полностью.
Он – маг, причём потенциально очень сильный маг. Кто-то, кто сможет встать в один ряд с сильнейшими людьми континента. Кого благодарить за такое? Богиню или слепой случай? Почему-то во второе верилось слабо. А вот то, что пославшая его в этот мир всесильная баба кроме семьи аристократов обеспечила ему недюжинный талант к магии, казалось даже закономерным. Правда, если говорить откровенно, Лаз предпочёл бы нормально работающее тело, а не магию. Но, похоже, всего и сразу не бывает.
А что бывает? В прошлой жизни он магическими талантами вроде как не отличался. По крайней мере даже в тридцать бить людей потоками воздуха не умел. Так что же изменилось? Во-первых, что-то, и правда, могла нахимичить сама богиня. Но почему-то ему эта версия казалась маловероятной. Слишком уж велико было пренебрежение в глазах той женщины.
Вторая же причина выглядела куда проще, а потому – вероятней. Лаз не знал, был ли на этой планете свой Оккам, но принцип его должен был работать в любом мире. Дело просто было в том, что его душа была старше. Как взрослый человек весит больше новорождённого, так и душа тридцатилетнего должна была быть больше души младенца. Банально из-за прожитых лет.
А из этого рождался неутешительный вывод: вопреки мнению его матери, отца и того мага, Лаз не был гением или избранным. Он просто получил фору. Да, фору очень большую, но никто не мог сказать, что будет дальше. У всех свои таланты, и с учётом всего вышесказанного могло легко оказаться, что в магии у него не окажется таланта. Всё-таки тут вступала в силу некоторая закостенелость взрослого разума, построенного в определённых условиях и определёнными способами, не подходящими для мира меча и магии.
И тогда, даже приложи он уйму усилий, в итоге его всё равно обгонят, рано или поздно. Решай всё в мире тяжесть твоей дубины – и человечество состояло бы сейчас из сборища перекачанных горилл. Также и здесь, как и говорил тот маг, нужно было не только иметь много магии, но и уметь её применять.
Потому зазнаваться было ещё слишком рано. Строить радужные замки Лаз не думал. Да, магия – вещь, безусловно, крайне занимательная. А в качестве мечты и некоего способа убить время, лёжа в кроватке без возможности даже поднять голову – вообще незаменимая. Но когда это превращается в потенциальное дело всей жизни, и от тебя ещё будут ждать поистине великих свершений, всё сразу переходит в разряд чистой прагматики. Возможно ли это? Сможет ли он это? Нужно ли ему это?
Он прекрасно знал, что разговоры типа: «Нет никакого «не смогу»!» – бред. Паралитик не заберётся на Эверест, а глухонемой не споёт арии, и никакие самовнушения не помогут. Трезво оценивать свои силы – залог успеха. Другой вопрос, что нельзя недооценивать собственные лимиты. Тот факт, что Лаз был до сих пор жив, показывал, что этим грехом он не страдает.
А потому сейчас было жизненно важно решить для себя: действительно ли магия – та вещь, которой он был готов посвятить всю жизнь. Потому что с учётом всего, сойти с этого пути уже вряд ли будет невозможно.
К счастью, дать ответ на этот вопрос ему было невероятно просто.
Глава 4
– Вот, внук, мы и на месте.
– Д-д-да, д-дед-душка, с-сс-спасибо. Тут и…интер-ррр-ресно, – его голос был похож на звук заедающего граммофона, но это в любом случае было лучше, чем ничего. А главное, теперь Лаз мог спросить у других людей что угодно, и это было невероятно приятно.
Благодаря этой возможности и состоялась сегодняшняя поездка, от которой четырёхлетний мальчик ждал очень и очень многого. Началось всё пару недель назад. С того, что он, наконец, добрался в списке своих вопросов до очередного пункта.
Первый дед Лаза, папа его отца, был министром при дворе короля. Однако, это не означало, что другие члены семьи не были влиятельными людьми. Один из дядей мальчика тоже служил в правительстве и сейчас активно пробивался наверх по карьерной лестнице, чем очень радовал Кратидаса Морфея. Прабабка просто была богата на грани неприличного, получив по завещанию от мужа огромные земли на побережье Пустого океана. А второй дедушка Лазариса, отец его мамы, в молодости дослужился до довольно высокого военного чина и теперь являлся одним из самых важных людей в гвардии столицы.
Именно он стал объектом интереса ребёнка. Вернее, не он сам, а странного вида механизм, заменявший старику левую руку. Даже на Земле технологии протезирования не успели достичь таких высот. Мужчина пользовался искусственной конечностью с полной непринуждённостью, словно настоящим живым органом. Семён Лебедев, всё ещё живущий где-то в закоулках памяти, как профессиональный инженер, не мог не восхититься такой тонкой работой.
Этот интерес и стал причиной первого выезда Лаза в город. Мама долго сопротивлялась идее деда, раз за разом повторяя слова о слабом здоровье, риске травм и «этих твоих железяках». Они, по её мнению, только и ждали удобного случая, чтобы упасть сверху на сына. В общем, вполне нормальные материнские опасения, тем более, с учётом состояния Лаза. Однако, аргументы отставного военного, строгие и непоколебимые, как войска на марше, за четыре дня сумели-таки победить инстинктивные страхи. За что мальчик был невероятно благодарен.