А конкретно сейчас его и вовсе интересовал лишь один человек.
– Мама! – разглядев между мельтешащих фигур лёгкое салатовое платье Фелиции, он с удвоенным усилием принялся проталкивать своё тело через толпу. Хотя, в принципе, этого уже и не требовалось: его услышали.
– Лаз, какой ты красивый! – вихрь зелёного и темно-каштанового мелькнул перед глазами, и тонкое тело оказалось сжато в крепких объятьях. С самого утра Фелиция была занята приёмом гостей и даже не успела пожелать детям доброго утра. Побочные эффекты дня рождения такого масштаба.
– Спасибо, – он говорил урывками, изо всех сил стараясь не заикаться. – Это тебе. С Днём Рождения.
Большая сумка, висящая у мальчика на плече, была бережно опущена на пол. Дамия предлагала помочь донести подарок, но Лаз наотрез отказался.
– Ох, спасибо… – Фелиция аккуратно подняла сумку. Для взрослого в ней не было ничего тяжёлого, так что развязать тесёмочки было несложно. На свет показалась аккуратная шестигранная шкатулка из тёмного дерева, покрытая сложной вязью узоров. Разговоры вокруг начали стихать, всем тоже было интересно, что мальчик подарил своей маме.
– Надо н-… – Лазу захотелось грязно выругаться, но снаружи он лишь улыбнулся. – Нажать сюда.
Если не приглядываться, то в хитросплетении линий было почти невозможно заметить маленький выступающий элемент. Под заинтересованными взглядами Фелиция ногтем вдавила деталь в корпус. Пару секунд ничего не происходило, особо едкие натуры уже собрались выразить своё разочарование, но тут внутри шкатулки что-то мягко щёлкнуло.
За щелчком последовал ещё один, потом ещё и ещё. В конце концов, коробочка начала тихо трещать, как будто внутри спрятался кузнечик. А потом крышка откинулась назад, раскрывая поражённым зрителям внутренности таинственного подарка. Они поднимались из небольшого постамента, словно памятник всему изящному, что есть в мире. Пара маленьких крыльев из посеребрённого металла была исполнена настолько детально, что, казалось, можно было разглядеть каждый волосок в каждом пёрышке. Словно готовые сорваться с места в любое мгновение, они выглядели настолько живыми, насколько это вообще было возможно.
А потом шкатулка щёлкнула снова. Пьедестал, служащий основой для композиции, медленно поехал вверх и одновременно крылья стали раскрываться, лишь укрепляя впечатление готовности к полёту. Полностью выдвинувшись из шкатулки, подставка замерла, а крылья, теперь уже полностью распахнутые навстречу несуществующему ветру, сделали ещё два взмаха и только потом затихли.
Лаз очень жалел, что не смог добавить к этой игрушке музыку. Но даже для него впихнуть в такой маленький объём ещё и аппарат наподобие шарманки было невероятно сложно. А увеличивать размер корпуса он не хотел, чтобы не делать шкатулку слишком громоздкой. Из-за несовершенства технологий она и так получилась почти вдвое больше, чем он рассчитывал.
Однако, даже так, заводные крылья произвели настоящий фурор. Гости подходили к Фелиции, чтобы узнать, где купить такие, а получая ответ: «Не могу вам сказать», – раздражались и уходили. Никому и в голову не могло прийти, что идею и большую часть механизма придумал пятилетний мальчик. Нет, конечно, в этом мире были подобные игрушки, были даже куда более сложные. Вот только при отсутствии нормальных инструментов, создавать нечто подобное могли лишь сильные маги, и было несложно понять, что продукты их производства стоили бешеных денег. Цены на подобные предметы взлетали до небес сразу после того, как мастер становился хоть немного известен, и возможность купить нечто похожее подешевле или просто познакомиться со способным магом многого стоила.
Но, естественно, все, кто покусился на автора шкатулки, ушли, не солона хлебавши. Фелиция ни за что бы не выдала своего сына этим стервятникам. Поправив чуть выбившийся воротник Лаза, она отвела его в отдельную комнату и уже там, наедине, выразила всё своё восхищение. В отличие от Дамии, женщина не особенно понимала тонкости процесса и не могла в полной мере осознать всю ту работу, что проделал пятилетний ребёнок. Однако, для неё, как для матери, куда важнее было другое. И это была не шкатулка.
Да, Лаз мог с относительным успехом скрывать от окружающих свой взрослый рассудок, всё-таки это так и так была работа мозга. Но вот чувств своих он скрыть не мог, да и не хотел. А главным чувством между этими двумя людьми была, определенно, любовь. И Фелиция прекрасно почувствовала её, даже не столько в заводной игрушке, сколько в самом Лазе. Именно это было самым ценным. Шкатулка с крыльями заняла почётное место в комнате подарков, и потом – в комнате Фелиции, но Лаз занял своё место в её сердце уже давно.
Глава 8
Календарь Кристории, как и земной, делился на четыре сезона – зиму, весну, лето и осень. Однако, в отличие от привычного для старой жизни Лаза празднования Нового года в середине зимы, тут Новый год наступал с первым днём весны, когда зарождался новый цикл жизни, и природа начинала своё обновление.
В дополнение к этим двум крайне важным событиям, в первую полную неделю весны по всей стране дети, достигшие возраста шести лет, проходили тест на определение магических способностей. В прошлом, когда Кристория только устанавливала свой авторитет и расширяла границы, детей начинали обучать магии уже с трёх, чтобы в будущем они смогли быстрее научиться использовать свой дар на войне. И очень часты были случаи спонтанных возгораний, удушений, смертельных падений и множества других серьёзных увечий.
Позже, когда страна стала одной из сильнейших держав континента и воинствующие короли уступили место более либеральным и дипломатичным, одной из реформ был как раз запрет на магию для маленьких детей. Закономерно, количество смертей резко сократилось. С шестого дня рождения наступала третья триада в жизни ребёнка, и считалось, что в этом возрасте малыш уже может осваивать свои силы с минимальным риском навредить себе и окружающим.
И именно поэтому Лаз так ждал этого Нового года. Его собственный день рождения приходился на самый конец зимы, а значит, к назначенному сроку ему уже будет шесть, и он сможет начать погружаться в этот дивный новый мир магии.
В официальной проверке, такой же, как та, в которой участвовала Лани, он участвовать не должен был. Во-первых, потому, что из-за его недуга отстаивание длиннющей очереди для него было сродни настоящей пытке. Во-вторых, потому что его результат уже был давным-давно известен и тратить на него заряд кристалла-определителя было бы расточительно. Да, в отличие от портативных устройств эти большие и громоздкие кристаллы не разрушались после первого же применения. Но всё равно, их зарядка требовала слишком больших усилий, чтобы использовать вхолостую. И, в-третьих, его родители всё ещё не хотели начала шумихи вокруг Лаза. Не высший потенциал, конечно, но всё равно он был уникумом. Сложно представить, какой ажиотаж возникнет после его оценки. И опять же, его состояние скорее всего лишь ухудшит ситуацию.
Однако, кое-что проверить всё-таки нужно было. Родство к элементам. Насколько Лаз смог понять всё ещё достаточно сумбурные объяснения Лани, у каждого мага могло быть родство к одному из четырёх изначальных элементов. Известные в земной истории и культуре вода, земля, огонь и воздух были актуальны и в ином мире. Правда, здесь у одного человека могло быть родство сразу к нескольким и даже ко всем элементам сразу. И вторая часть проверки была нацелена именно это самое родство.
Лаз очень надеялся, что ему достанется элемент воздуха, и у него были причины так думать. Всё-таки его самое первое заклинание было именно воздушным ударом, и было бы здорово развить тот успех. После случая с сестрой Таракис он ещё не раз пытался повторить свой маленький триумф. Старался воспроизвести в мозгу то же состояние, тот же настрой, те же мысли. Но максимум, на что он был способен – слабые и неконтролируемые удары по пустоте, вряд ли хоть немного превосходящие тот, первый.
Он чувствовал себя первоклассником, открывшим учебник по высшей математике: узнавались циферки, буковки, знаки сложения и вычитания, вот только всё это было совершенно бесполезно на фоне десятков других неизвестных символов и указаний. Между ним и магией лежала непреодолимая пропасть непонимания, перебраться через которую в одиночку было просто нереально.
Тем сильнее Лаз ждал судьбоносного дня и начала своих уроков. Его тест был назначен на первый день первой недели нового года, третий день весны. Проснувшись в четыре часа ночи, он так и не смог заснуть, молча глядя в потолок, слушая тихое шуршание снега за окнами и мерное дыхание Принцессы.
Да, даже после того, как её крыло вновь стало полностью рабочим, леди-ястреб не улетела, а осталась с мальчиком и жила в этой клетке уже почти год. Каждый день Лаз выпускал её полетать и каждый раз, вдоволь нарезвившись, птица возвращалась обратно. Он не знал, было ли это простой благодарностью за спасение или же чем-то иным, но его сердце каждый раз радостно сжималось, видя в небе растущую чёрную точку.
В семь часов его пришли будить, но застали уже одевающимся, когда он медленно и вдумчиво, по-другому руки начинали слишком сильно дрожать, вдевал пуговицы в петельки подготовленного с вечера выходного костюма. Через полчаса он уже сидел за столом в окружении семьи и чувствовал на себе любящие и внимательные взгляды. В другой день это было бы очень приятно, но сегодня Лаз в принципе не мог переключить внимание с предстоящего события и магии.
В путь отправились вчетвером: он, родители и Лани. Сестру Лаз не видел несколько недель – в прошлом, теперь уже, году она поступила в элитную академию для девочек, ту самую, в которой работала Фелиция, и приезжала домой только раз в месяц. Ланирис сильно изменилась за последнее время: стала серьёзнее, собраннее, такой, какой в её понимании должна была быть старшая сестра. К сожалению, Лаз никак не мог донести до неё, что для него куда важнее её смех, чем пунктуальность и знание этикета. А детское: «Я не хочу, чтобы ты менялась», воспринималось Лани скорее, как новый стимул к действию и развитию. Для неё желание помогать Лазу стало смыслом жизни.