– О, боги… – Лаз потёр затылок. Короткий ёжик, который ему обновляли ежемесячно для облегчения веса головы, зашуршал и приятно заколол ладонь. – Мне следовало догадаться, что магия не может быть лишь благословением этого мира.
Это было естественно. Там, где было что-то хорошее, неизменно находилось и что-то плохое. Магия подарила Кристории и всему Люпсу процветание: всегда богатые урожаи, чистые города, безопасность. Вот только, давая людям всё это, магия забрала у них нечто иное, не менее важное. Изобретательность и приспособляемость.
Да, каждый день совершались открытия… но снова в области магии. Человечество до сих пор пользовалось довольно примитивными сельскими инструментами и даже не задумывалось о том, есть ли смысл придумать что-то сложнее плуга и бороны. Человечество вдыхало чистый воздух, в котором не было вони сточных вод, протухшей еды и потных тел и даже не думало заботиться сложными системами подачи и отвода воды. Человечество жило в спокойствии, зная, что любых опасных тварей тут же убьют маги и даже не помышляло о новых типах вооружения. Никто не знал об ирригации, с этим отлично справлялась магия воды, о бурильных установках – чары земли справлялись куда эффективнее, о порохе, который не шёл ни в какое сравнение с магией огня…
– Они даже не знают, что такое червячная передача! – тихий рык разнёсся по комнате, разбудив Принцессу и напугав проходящую мимо двери прачку. Ещё пару дней в доме будут виться сплетни о том, что молодой господин говорит на непонятных языках: Лазарис, чтобы выразить несуществующие в языке Кристории понятия, переходил на русский.
С того дня, как он прошёл тест родства, прошло больше полугода. Деревья стояли в прекрасных красно-жёлтых одеяниях, воздух с каждым днём становился холоднее, а Лаз всё громче и громче ругал кристорских учёных.
Ему было шесть с половиной и, как большому мальчику, ему было позволено пользоваться библиотекой дома. Поначалу он просто сгорал от предвкушения и азарта, уже фантазируя, какие уникальные научные труды сможет прочесть. Всё-таки человеку новейшего времени стоило повторить «пройдённый материал». Вот только, отбросив беллетристику, исторические труды, геральдические списки и магические хроники, Лаз осознал, что почти ничего не осталось.
Они с Дамией, понятно, не занимались проектированием протезов на профессиональном уровне. Вот только ни в одном мало-мальски серьёзном томе он не нашёл ничего такого, что бы они не создавали. Разница была лишь в размерах и КПД системы, но никак не в концепции. А это означало, что вместе с разработкой абсолютно нового типа магии ему придётся ещё и создавать заново простейшую механику.
Лаз тяжело откинулся на спинку своей каталки. За последнее время он довольно сильно подрос, так что инвалидное кресло пришлось сменить. Разум был пуст, как и последняя книга из тех, что подавали хотя бы минимальные надежды. Полгода, если не считать практики контроля души и окончательного избавления от заиканий, не привели фактически ни к чему. А он-то до последнего надеялся, что хоть кто-то в этом магическом мире захочет заняться простой наукой. Похоже, зря.
– Ну и черт с ними… – месяцы сидения в одиночестве библиотеки выработали у него привычку говорить вслух с самим собой. Иначе тишина становилась просто невыносимой. – Не буду тешить себя надеждами, что где-нибудь в содружестве магии скрыты великие труды по физике. – Коллекция его деда была достаточно обширной, чтобы можно было представить себе масштаб невежества местного человечества. – Значит сам… Но для начала, – он с ненавистью посмотрел на осточертевшее инвалидное кресло, – я избавлюсь от этой хреновины.
– Наконец-то, я закончил… – на столе лежала вещь… странная и довольно нелепо выглядящая, однако Лаз всё равно гордился своей работой. В конце концов, он сделал всё меньше чем за месяц, один, ребёнок шести лет. – Хех… – поймал он себя на слове. – Шесть лет, ага…
– Лаз, ты тут? – в дверь лаборатории аккуратно постучали. С какого-то момента Дамия перестала быть обязательным свидетелем всех его занятий тут, чем мальчик активно пользовался, покрывая криво сделанные детали слоями великого и могучего.
– Заходи! – от сестры у него было никаких секретов. Ну, может, кроме того, что включал в себя знание иномирского мата. Щелчком пальцев, так ему было проще сфокусироваться, Лаз откинул крючок. Тот, жалобно звякнув, застрял в косяке двери. Занятия по контролю магии давали свои плоды, но ему ещё определенно было куда стремиться.
– Чем занимаешься? – девочка, осторожно лавируя между коробками с обрезками металла, пробралась к брату. Лаз не умел поддерживать тот порядок, что хранила тут Дамия.
Лани ростом пошла в деда по отцу – Кратидас Морфей славился тем, что умел смотреть на людей сверху-вниз, будучи на голову ниже. А Лаз унаследовал гены Торуса, так что десятилетняя сестра и шестилетний брат смотрели друг на друга с одной высоты. Лаз работал в особом кресле, поддерживающем его тело в вертикальном положении несколькими ремнями.
Они были похожи и непохожи одновременно. Любой, кто видел их вместе, легко мог признать брата и сестру. Но при этом Ланирис дышала жизнью: несмотря на то, что, с головой уходя в учёбу, девочка иногда забывала поспать и поесть, она всё равно была румяной и пухлощёкой, с красивыми, чуть вьющимися волосами цвета ржи и глазами, похожими на окна в море. Лаз же… в семье Морфеев уже очень давно ходила шутка, что брат отдал сестре свою порцию здоровья. Шутка не слишком уместная, но полностью отражающая действительность.
Как бы хорошо он не питался, его тело оставалось больше похожим на мешок с костями, рёбра можно было пересчитать с закрытыми глазами, с бёдер сваливались любые брюки, а рубашки и пиджаки висели как мешки на огородном пугале. Короткий ёжик не мог скрыть абсолютной белизны волос, а всегда полуприкрытые веки – красноты глаз. В Кристории это называлось снежным проклятьем, на Земле – альбинизмом, но суть от этого не менялась. На солнце, даже зимнем, ему можно было находиться считанные минуты, иначе мертвенно-бледную кожу ждал неизбежный ожог.
Сестру, впрочем, это нисколько не смущало, Лани давным-давно перестала замечать изъяны внешности брата, сосредотачиваясь лишь на его достоинствах. И для Лаза такое отношение было дороже любой другой помощи.
С интересом девочка посмотрела на разложенную на верстаке конструкцию.
– Всё свои куриные лапки мастеришь? – Лаз помнил, как его работа обрела это прозвище. В общем-то, он был сам виноват. Когда только чертил наброски, Лани вот также подошла и спросила, что он рисует. Немного раздражённый тем, что его отвлекают, он и выдал: «Куриные лапки». Теперь работа, наконец, завершена, но это название к ним настолько прикипело, что Лаз уже даже не мечтал от него избавиться. Впрочем, со временем он понял, что в этом и нет особого смысла. Как говорится: «Хоть розой назови её, хоть нет…»
– Ага. Только закончил. Будешь первым свидетелем испытания.
В глазах Лани зажегся огонёк искреннего интереса.
– Давай-давай! Здорово! – Лаз усмехнулся. Всё-таки она была ещё ребёнком.
– Помоги мне тогда. Надо сесть на верстак, – стульев в лаборатории не было, мальчик испытывал боль каждый раз, когда его лопатки касались твёрдой спинки, а на табуретке усидеть долго ему было нереально.
Сестра с энтузиазмом его подсадила. Опасности не было: Лани занималась магией уже четвёртый год и в случае чего легко могла наколдовать что-нибудь, что смягчило бы падение с метровой высоты.
– Что дальше?
– А дальше мне надо это на себя надеть, – с некоторым усилием Лаз положил на колени «куриные лапки». Несмотря на то, что он постарался сделать их насколько возможно лёгкими, из-за кучи деталей они всё равно весили килограмм семь. Чуть ли не половина его самого.
– Тебе помочь? – Лани со скепсисом оглядела покрытые непонятными металлическими штуковинами штаны.
– Не надо. Я должен быть в состоянии справляться с этим сам, иначе нет смысла.
Конечно, творение Лаза рядом не стояло по тонкости исполнения с работами той же Дамии, он ещё не так хорошо контролировал магию. Однако, мальчик наотрез отказался от помощи своего учителя, ноги он должен был вернуть себе сам.
С приятным скрипом новой кожи обе штанины раскрылись, давая возможность влезть в них прямо в одежде и без лишней возни. Положив «лапки» на стол, Лаз парой движений сел на них сверху, после чего принялся сосредоточенно затягивать многочисленные ремешки. Он снимал с себя мерки столько раз, что помнил все параметры наизусть, а потому всё село, как влитое. Первая часть была завершена без сучка и задоринки.
Следом шёл пояс, вернее сложное его подобие, прочно крепившееся вокруг талии и на бёдрах, само по себе занимавшее едва ли не треть всей конструкции. Тут всё тоже сошлось почти идеально, «лапки» всё полнее сливались с его телом. Остался последний пункт. С усилием согнув ногу, стараясь всё делать без применения магии, Лаз принялся фиксировать правую стопу в своеобразном ботинке. Для этой части он не ограничился ремешками, просверлив в подошве своих туфлей несколько отверстий под соответственные штифты в «лапках».
Наконец, всё было готово. Ощущение было странным. Больше всего было похоже на то, когда Семён Лебедев ради спортивного интереса надел на себя полную сбрую водолазного костюма, весившего тридцать кило. Тут, правда, всё было немного проще: сделанный ровно под него и отлично смазанный примитивный экзоскелет чувствовался как обволакивающая ноги вода, лишь замедляя каждое движение.
– Помоги встать, – схватившись за протянутую руку Лани, мальчик сполз с верстака и впервые встал на свои новые ноги. Из-за толщины подошв он стал даже выше сестры, но на данный момент Лаза это не особо интересовало.
Сосредоточив всё своё внимание, он потянулся душой ко множеству небольших деталей, расположенных по всему аппарату. Суть была в том, что Лаз пока далеко не идеально контролировал свои силы. Технически, он мог с помощью магии управлять напрямую своими ногами и телом. Таким образом, к примеру, в Кристории работал целый тайный отдел магов-палачей, чьей задачей было пытать неугодных, магией выуживая из них нужную информацию. Однако крайне велик был риск того, что с непривычки он просто переломает себе все кости.