- Я не могу удерживать тебя там следующие девять месяцев, - сказала она. - Нам нужно, чтобы ты была здорова и полна сил для этого ребёнка, - её тон полностью изменился.
Многоликая женщина...
Она подошла ко мне и приставила нож к верёвке, удерживающей меня к кровати.
- Эндрю! - позвала она.
Громкие, тяжёлые шаги неслись по коридору, и дверь распахнулась. В дверях стоял её сын. Он начал возиться со своими брюками, без сомнения, ожидая почти ежедневного выполнения того, о чём его просили.
- Нет-нет, глупый мальчик. Мне нужно, чтобы ты стоял там и присматривал за ней. Она беременна! Ты собираешься стать отцом!
Он начал раскачиваться из стороны в сторону, возбуждённо сопя. Я не верю, что он её понял; просто его реакция на тон её голоса.
- Мы не можем оставить её здесь. Нам нужно начать наращивать её силы в ближайшие месяцы! - она начала рубить верёвки.
Вот оно!
- Ничего не пытайся сделать, - сказала она мне. Тон её голоса снова изменился. Суровая старуxа вернулась. Взволнованная, счастливая ушла. - Ты же не хочешь, чтобы у меня дрогнула рука?
Нож перерезал первую верёвку. Я уронила руку на бок. Она кажется такой тяжёлой, такой бесполезной. Старушка приступила ко второй верёвке.
- Раньше ты была сильнее, когда правильно питалась, но сейчас твоё тело ослабло. Помни это. Но не волнуйся - я помогу тебе набраться сил, и я помогу тебе родить моего внука... Если ты не вздумаешь ничего дурного.
Моё тело было слабым. Она позволяла мне вставать с кровати только через день, чтобы размять мышцы... Конечно, моё тело было слабым.
- Я ничего не сделаю.
Моя вторая рука была освобождена, и я, как и другую руку, опустила её на бок. Старушка положила нож на пол и помогла мне подняться на кровати, чтобы я села; моя спина была прижата к стене. Всё тело болело, каждый сустав словно кричал о помощи. Она залезла под кровать и вытащила тонкую грязную простыню, которой затем накрыла моё обнажённое, покрытое синяками тело.
- Ты не выйдешь из этой комнаты без сопровождения, - сказала она. - Либо я, либо Эндрю всегда будем рядом, а дверь останется на замке. Я позволю тебе пользоваться душем и ванной, когда захочешь, но - опять же - всё будет под присмотром. Что касается еды - мы можем избавиться от капельницы, когда ты начнёшь есть. Я буду готовить тебе здоровую пищу. Если есть что-то, что тебе нужно, ты можешь просить это по выходным, иначе будешь есть то, что едим мы. Ты понимаешь?
Я кивнула.
- И? - она приподняла бровь.
- Спасибо? - сказала я, не понимая, чего она ждала.
- Пожалуйста. И добро пожаловать в семью.
- Когда я смогу увидеть свою семью? - спросила я, несмотря на то, что уже знала, какой ответ будет наиболее вероятным.
- Теперь мы твоя семья.
- У меня есть дочь.
- У тебя была дочь. Мы говорили об этом.
Я не стала с ней спорить. Не было смысла злить её.
- А теперь, - продолжила она, - хочешь бутерброд? Я собираюсь приготовить для нас с Эндрю с тунцом и огурцом. Может, ты тоже хочешь?
- Да, пожалуйста, - сказала я.
Я не собиралась его есть. Мне просто нужно было побыть одной, чтобы всё обдумать.
Старуxа кивнула и собрала всё, что принесла с собой в комнату, в том числе, к сожалению, и нож. Она пошла к выходу и остановилась возле сына.
- Ты останешься с ней или пойдёшь с мамой? - спросила она.
Он указал на меня.
- Оденься. И не выпускай её из комнаты.
Старуxа прошла мимо своего сына, оставив нас двоих одних. Он ничего не говорил (конечно, не говорил). Он просто стоял и смотрел на меня. Я беспокойно поёрзала, гадая, смогу ли я обойти его и - если бы смогла - насколько легко было бы найти выход.
Он хмыкнул и указал на меня.
Успокой его. Сделай его счастливым.
- Привет, - сказала я.
Чем больше я проводила с ним времени - даже после того, что он со мной делал - тем больше понимала, что не он здесь монстр. Он ни в чём не виноват. Он был просто продуктом своего воспитания. Настоящим монстром была его мать. Его отец тоже, когда он был жив.
- Как у тебя сегодня дела? - спросила я его, стараясь сохранять спокойствие.
Он хмыкнул.
- Ты понял, что твоя мама сказала о том, что ты будешь папой?
Я не знала, понимал ли он мои слова. Часть меня так не думала. Но я была уверена, что он понимает тон, который используют люди. Если они хорошо с ним разговаривали, он хорошо реагировал. Если они расстраивались, он тоже. Я намеренно сохраняла дружелюбный голос.
- Мы собираемся стать семьёй, - продолжила я. - Ты и я с маленьким ребёнком. Ребёнок!
Он снова хмыкнул и покачнулся из стороны в сторону, прежде чем перейти к стулу. Он сел и снова указал на меня. Я не была уверена, чего он хочет, поэтому продолжила говорить.
- Надеюсь, на этот раз будет мальчик. У меня дома девочка. Было бы хорошо, если бы у неё был брат, с которым можно было бы играть, не так ли?
Он хмыкнул.
Осторожно и медленно я встала. Мои ноги дрожали. Мне пришлось держаться за кровать, чтобы не упасть на пол. Мои мышцы такие слабые. Он тоже встал, внезапно насторожившись.
- Ничего страшного, - заверила я его, - я никуда не пойду. Я просто встаю. Надоело лежать на кровати, - улыбнулась я ему.
Он улыбнулся в ответ, но не отступил.
Это нормально. Ты ещё никуда не сможешь пойти.
Даже если бы я всё-таки смогла выйти - мышцы на моих ногах настолько слабые, что далеко бы я не ушла. Мне нужно быть разумной. Мне нужно выжидать.
- Приступим, - сказала старуxа из коридора. Она вошла в комнату с подносом с едой; три тарелки бутербродов. По одному на каждого из нас. Она поставила поднос и протянула мне тарелку. - Рада тебя видеть такой, - сказала она. - Как ноги?
- Болят.
- Вполне ожидаемо, - она протянула Эндрю тарелку.
Он схватил её и начал есть бутерброд, прижав тарелку ко рту. Она села на край кровати и начала есть свой бутерброд. Я посмотрела на свой с подозрением.
Ты беременна. Тебя не отравят.
Я вспомнила, как её сын так охотно ел человеческое мясо. Я понюхала бутерброд. Пахло тунцом.
- Что случилось? - старуxа заметила, как я нюхала бутерброд. - Ты мне не доверяешь?
- Можете ли вы обвинять меня в этом?
- Могу тебя заверить, что с бутербродом всё в порядке, - сказала она.
Я сменила тему:
- А что, если беременность прервётся? Иногда - особенно когда кто-то пережил стрессовый период - у женщин могут быть выкидыши на ранних сроках.
- Тогда мы попробуем ещё раз, - сказала она.
Она откусила ещё кусок бутерброда. Я не спрашивала, означает ли это, что меня снова нужно держать привязанной. Мне не нужно это знать. Я не задержусь здесь надолго. Я не буду здесь. Пока не знаю, как выберусь, но - при первой возможности - сбегу. А что, если он меня догонит и убьёт? Я не знаю, что будет, когда я рожу. Я не уверена, будут ли они желать, чтобы я всё ещё была рядом, или они просто убьют меня, счастливые, что у них родился ребёнок. Мне плевать. Я не хочу носить их ребёнка. Я не хочу ребёнка от этого монстра. Я хочу его убить - и если я хочу сделать аборт, то мне нужно убираться отсюда как можно раньше.
- Нечего сказать? - спросила она.
Я сыграла необходимую роль:
- Надеюсь, до этого не дойдёт, - сказала я ей.
Она улыбнулась.
Дверь со скрипом открылась, и за ней оказалась старуxа. В руках у неё было полотенце. Я не уверена, сколько времени я оставалась одна после того, как разделила с ними обед, но - предположительно - я бы сказала, что это было около тридцати минут. Может, меньше.
- Я подумала, что тебе может понадобиться душ, - сказала она.
- Я с удовольствием.
Это была правда. Я воняла. Пот, кал, моча. Клянусь, я в нём погрязла!
- Помни...
Я остановила её:
- Я не буду ничего устраивать.
- Ну вот и хорошо, - она улыбнулась и протянула полотенце.
Я взяла его.
- Ты можешь ходить или хочешь, чтобы я прикатила инвалидное кресло?
Мои ноги болели. Они чувствовали себя слабыми. Мне нужно было заставить их снова двигаться. Мне нужно было снова задействовать мышцы. Пройдёт немного времени, и я попытаюсь сбежать. Если я выйду из помещения - мне придётся пройти много миль, прежде чем я найду цивилизацию. От одной мысли о преодолении стольких миль теперь меня тошнило. Я знала, что это будет борьба.
Ты бы предпочла остаться?
- Я попробую пройтись, спасибо.
Она извлекла внутривенную капельницу из моей руки после нашего перекуса бутербродами. Было так приятно вытащить инородное тело из моей вены, что я могла бы обнять её. Я на мгновение чуть не потеряла сознание. С полотенцем в руке я вышла из комнаты в коридор. Кажется, мы всё ещё были наверху.
Это хорошо. Тебе не нужно будет искать выход из лабиринта внизу.
- Куда нам идти? - спросила я её.
Она указала мне дальше по коридору в комнату в дальнем конце.
- Туда.
Я пошла. Она шла рядом со мной - её руки были протянуты ко мне. Я не была уверена, собирается ли она попытаться схватить меня, если я побегу, или она держала руки рядом, чтобы поймать меня, если я упаду.
- Где Эндрю? - спросила я.
- О, он везде.
Я знала, что она не хотела давать мне ответ. И снова она замолчала. Вместе мы прошли до конца коридора и вошли в душевую. Не знаю, для чего раньше использовалось это большое помещение, но в длинной комнате вдоль стены располагалась линия душевых. В комнате не было окон.
- Выбирай, - сказала она.
Она стояла у двери и смотрела, как я смотрю на душевые лейки, каждая из которых отделена перегородкой из кирпичной стены для небольшого уединения.
- О, может, тебе это понадобится? - она полезла в карман и вытащила небольшой кусок мыла.
Я поблагодарила её, когда отнесла его к одной из перегородок посреди комнаты.
Лучший вариант для уединения, - подумала я.