– И что только Мэри нашла в таком, как ты? – Королева бросила через плечо оценивающий презрительный взгляд, хмыкнула и двинулась дальше, пока не остановилась у темного входа в какой-то коридор. – Здесь достаточно темно, особенно для человека, – начала она, но Лонгрен перебил:
– Ты забываешь, что я моряк. Мне не раз приходилось вглядываться в ночную темень или же пытаться разглядеть ориентиры в тумане. И зрение до сих пор не подводило меня.
– Ну, раз так, не сбейся с пути, моряк, – произнесла королева.
На этот выпад он не ответил, и они вместе шагнули в темноту.
Сначала Лонгрену показалось, что он ослеп, но глаза быстро привыкли к отсутствию света и вскоре смогли рассмотреть светлое пятно, маячившее впереди. «Хорошо, что королева такая белая», – подумалось ему. Она светилась даже во тьме.
Коридор, по которому они двигались сейчас, был довольно узким. Если бы Лонгрен раскинул руки, то обе ладони уперлись бы в стены. Но делать этого не хотелось – ему хватило и пары прикосновений. Стена оказалась обжигающе холодной и при этом осклизлой. Поэтому он старался держаться центра и не выпускать из виду тонкую светлую фигуру впереди.
Его проводница вдруг резко остановилась, из-за чего Лонгрен налетел на нее, едва не сбив с ног. Он чертыхнулся, но удержал королеву. Правда, быстро отпустил – она обжигала, как здешние камни.
– Что ты творишь? – возмутился он.
– Дальше лестница, – сказала королева, – нам нужен свет. Хотя бы минимальный.
– Ну так зажги! – заявил Лонгрен, не понимая, что вызывало заминку. – Ты вон как легко перенесла нас через мост!
– Одно дело – перенести куда-либо, с этим любой справится. Но вот огонь… Тут я бессильна. Если бы наши люди умели зажигать огонь, жизнь на острове стала бы куда веселее. – Королева грустно вздохнула: – Когда мы утратили мечты, мы утратили и способность зажигать живой огонь. Тот, что ты видел в камине, лишь иллюзия, имитация. Здесь он нам не поможет. Только ты и сумеешь осветить нам путь.
– Я? – удивился Лонгрен. – Да я в этой твоей магии ничего не смыслю! Как мне зажечь огонь без огнива?
– Но ведь ты – смотритель маяка. А если есть маяк, есть и осветительные камни, не так ли? – проговорила королева.
– Безусловно, – ухмыльнулся Лонгрен, – на маяке. Но мы не там. К тому же осветительные камни нельзя уносить с собой. Они все на строгом учете.
– Так как же нам спуститься тогда? – развела руками королева. – По темной и скользкой лестнице?
– А может, ты просто перенесешь нас к Мэри, как было с мостом? – предложил Лонгрен.
– Не выйдет. – Она качнула головой. – Это место создавал Король Алхимик, оно сделано так, чтобы заключенный, особенно владеющий магией, не мог сбежать. Поэтому любое колдовство и чары здесь бессильны.
– Да ну! – раздался рядом писклявый и немного ехидный голосок. – А это что тогда? – Перед ними висело в воздухе крохотное создание с крыльями бабочки и в платье чернильных тонов. Малютку окружало яркое сияние. Сейчас она уперла руки в бока и топнула ножкой в воздухе. Ее высокую прическу пронзало серебряное перо, на кончике которого дрожала капелька чернил.
– Кто ты такая? – удивилась королева.
– Флоранс, – раскланялась малышка, – книжная фея.
– Книжная? – вскинула белесые брови королева. – Но что ты тут делаешь? Какое отношение все это имеет к книгам?
– Долго объяснять, да и не собираюсь, – отмахнулась Флоранс и задрала свой и без того вздернутый нос. – Некогда мне тут с вами, невеждами, беседы вести. Он отправил меня сюда просто как источник света! Вы хоть представляете, как это унизительно?! Поэтому давайте уже скорее покончим с этим, у меня еще дел невпроворот.
Флоранс взмахнула крылышками и полетела вперед. Света от нее исходило, как от масляного фонаря, – можно было достаточно уверенно двигаться.
Их путь все еще был опасным, но Лонгрен уже не очень-то следил за дорогой, полностью погруженный в мысль о том, что вот-вот увидит Мэри…
Глава 19Пахнет чернилами
Эгль имел серьезный резон не оставлять воспитанницу наедине с «серым осьминогом» – Предначертание.
По жестокой насмешке судьбы Ассоль Лонгрен и Артур Грэй оказались предначертанными друг другу. И он, Эгль, сам немало способствовал тому, чтобы предопределение свершилось.
Двенадцать лет назад он нашел на полке в библиотеке, которой заведовал, сколько себя помнил, феерию с красивым названием «Алые паруса» и прочел ее. Там рассказывалось о девочке по имени Ассоль. К ней приплыл принц на корабле с алыми парусами. И они были очень счастливы вместе. Эглю понравилась та сказка, и подумалось тогда: если это предначертание, то какое же замечательное! И очень захотелось увидеть, как вершится написанное в жизни. Только Эгль забыл в тот момент главное: вселенная ловит желания библиотекарей и спешит воплотить их.
…Однажды, возвращаясь с почты, где забрал партию новых книг, Эгль услышал, как один рыбак окликает свою малолетнюю дочь:
– Иди сюда, Ассоль. Скорее! Смотри, что сделал твой папа!
Мужчина протянул ребенку удивительно точно сработанную модель яхты – белоснежной, с алыми парусами.
Эгль замер тогда, глядя на идиллическую картину детской радости. И понял, что ему довелось воочию лицезреть, как – будто раскручиваются витки спирали – начинает исполняться Предначертанное. Так уж устроен этот мир: если имена реальных людей совпадут с именами персонажей какой-либо книги – то есть будут записаны чернилами вечности, – то с теми людьми обязательно повторится описанное в произведении. Потому что не все писатели даром марали бумагу, случались среди них настоящие Слышащие. Они улавливали шепот Скрижалей Предначертания и переплавляли то знание в свои истории. Вот и история Ассоль оказалось такой – ведь книга о ней уже была написана.
Малышка весело хохотала, любуясь краснопарусной яхтой, и целовала отца. А рыбак выглядел счастливейшим из смертных.
В тот же день Эгль разузнал все о семье Лонгрен, состоявшей из рыбака, его жены-белошвейки Мэри и их милой дочурки, той самой девочки со сказочным именем Ассоль. А потом в лесу встретил и ее саму, рассказав малышке о предначертанном. Конечно же, девчушка легко поверила ему: дети охотно верят в чудеса, потому что знают, что многие из них – правда, которую забыли взрослые. Да и как было не поверить, если он вышел к ней из книги сказок. Библиотекари умеют ходить по Межстрочью. Книгу со сказками Эгль всегда носил с собой, уменьшая или увеличивая ее в зависимости от ситуации. В этом тоже крылась сила библиотекаря.
Но он узнал, что в тот день случилась с семьей Лонгренов большая беда – пропала прекрасная Мэри. И сколько дочь ни плакала и ни звала маму, та не вернулась назад.
Так и стали жить они вдвоем – отец и дочь.
Эгль заметил, что Лонгрены в Каперне изгои. Удалось ему даже разузнать причину такого их положения – между Лонгреном и трактирщиком Меннерсом-старшим произошла какая-то темная и неприятная история, в результате которой последний помер, а за первым закрепилась дурная слава убийцы и человека, продавшего душу дьяволу. Говаривали, встала между ними женщина, жена Лонгрена, но вот что именно произошло, никто не знал.
Однако же никто не щадил и маленькую Ассоль, перекладывая на нее вину отца. Ровесники даже прозвали ее «висельницей» и не принимали в свои игры. Девочка подрастала, и Эгль все чаще заставал малышку в слезах.
Девочке исполнилось восемь. Она все больше дичала и уходила в себя. Стараниями нескольких доброхотов ее выгнали из местной школы, и Ассоль грозило вырасти безграмотной и неразвитой.
А Лонгрен все чаще убегал от проблем в общество кружки и вовсе забросил заниматься дочерью.
Ассоль росла, предоставленная сама себе.
Вернее, ему, Эглю. Ведь если Ассоль не посещала школу, то из библиотеки ее было не выманить. Она читала много и охотно, все подряд, из-за чего волшебные истории в ее светлой головке путались с подлинными, вымысел сливался с реальностью. Впрочем, ему ли, библиотекарю, не знать, что все так и есть. Наш мир – это просто книга, Скрижаль Предначертанного. Не зря же говорят: что написано пером – не вырубишь топором.
Книжная девочка Ассоль росла романтичной, нежной и доброй. Книги хорошо научили ее отличать добро от зла. И ей совсем не хотелось творить последнее…
– Если когда-то обо мне напишут книгу, – мечтательно говорила Ассоль, сидя с очередной историей на коленях у печки в библиотеке, – то пусть я буду положительным персонажем. Только хорошей. И никакой больше! – И глазенки ее светились уверенностью и счастьем.
В такие моменты Эгль готов был расцеловать мироздание за его придумку с предначертанием. Ведь такая чудесная девочка, какой росла его Ассоль, достойна только самого лучшего, и хорошо, что судьба уготовила ей именно тот сценарий, который написан в книге…
– Ну-ну! – услышал он как-то над ухом, когда вслух высказывал свои измышления. – А поправку на форс-мажор кто делать будет? Предначертанное – не аксиома, а лишь одна из вероятностей…
– Флоранс! – воскликнул Эгль, поняв, что к нему на огонек залетела старая знакомая – книжная фея.
Та дала круг по залу библиотеки, пропетляла между стеллажами и наконец спикировала на стол, усевшись на стопку книг. Закинула ногу за ногу, обхватила коленку ладошками и чуть склонила голову, рассматривая человека перед собой.
– Да-да, – чуть ворчливо отозвалась она, – я уже триста лет как Флоранс. Тебе ли не знать, друг мой?
– Разве я могу спрашивать столь прекрасную особу о возрасте? – показательно расшаркался библиотекарь.
– Перестань. – Она махнула крохотной ладошкой. – Все ты можешь. Знаешь и сам.
Эгль знал, поэтому и сказал:
– Но ты ведь явилась сюда не для того, чтобы вести светские разговоры?
Фея щелкнула пальцами:
– Верно. Меня привлек запах Предначертанного. Ты же знаешь, для нас, книжных фей, он как дурман. – Ее черно-сиреневые крылышки с яркими белыми пятнами затрепетали, а заколка в виде пера с капелькой чернил на конце задрожала. В отблесках свечей темно-фиолетовые волосы феи казались охваченными пламенем, будто она и впрямь горела от восторга. – Так вот, значит, – продолжала крылатая гостья Эгля, – прилетаю я и что вижу? Мой друг, многоопытный библиотекарь, рассуждает о том, что Предначертание сбывается слово в слово. Ну что за абсурд!