– Разве это не так? – удивился библиотекарь.
– А ты у своих спроси, у тех, кто уже был свидетелем исполнившегося Предначертания. – Флоранс буквально из воздуха вытащила свиток с именами и швырнула ему на стол. – Напиши им письма, они тебе расскажут…
– А ты… – Договорить он не успел – Флоранс исчезла так же внезапно, как и появилась.
Эгль вздохнул и тут же уселся за письма.
И через какое-то время со всех концов земли стали приходить ответы от коллег-библиотекарей. И то, что они рассказывали о предначертанных парах, скорее пугало, чем радовало. Судьба, как и говорила Флоранс, вносила свои коррективы, и порой весьма существенные. Золушка вонзала нож в сердце Принца, оказавшегося узурпатором и насильником, Изольда изменяла Тристану в каждой таверне, а Джульетта все-таки вышла за Ромео и превратилась в сварливую злую бабу, которая активно портила мужу жизнь. В общем, хорошего и романтичного на самом деле было мало. Эглю так и не удалось найти ни одну счастливую пару из предначертанных.
Но даже это не самое страшное. Куда хуже было то, что Предначертанию нельзя сопротивляться. И где бы ни родились предначертанные, хоть на разных полюсах земли, они непременно должны были встретиться, сойтись, столкнуться. Избежать этой встречи было невозможно. Однако настоящая паника накатила на Эгля, когда в Лиссе он случайно познакомился с парой предначертанных. Мужчина, как узнал потом, принадлежал к неким «Серым осьминогам». А женщина, его жена… Ее просто не было. Эгль увидел лишь оболочку с погасшими глазами. Она двигалась, что-то даже говорила, но в ней не промелькивало и искорки жизни. Ничего более ужасающего, чем эта пустая и омертвевшая прекрасная молодая женщина, он никогда еще не встречал. Тогда же он разузнал и про свойство «осьминогов» очаровывать, притягивать, заманивать в свои сети, как паук незадачливую мушку. И так же, по-паучьи, высасывать жизненные соки, пить душу, поглощать мечты, пока не оставалась лишь обертка, фантик от прежней жизнерадостной красавицы. Но во сто крат хуже приходилось истинным парам «осьминогов». У этих несчастных просто не оставалось выбора: с одной стороны, предначертание, с другой, магнетизм самого «суженого» неуклонно влекли девушку в гибельную бездну.
И тем не менее Эгль продолжал тешить себя надеждой, что в случае с Ассоль все будет по-другому. На долю малышки и так с лихвой выпало испытаний. Еще и он подбавил страданий, когда Ассоль, уверовав в преподнесенную им сказку, стала каждый день бегать на морской берег и ждать принца.
Непосредственная и по-детски наивная, она сама выболтала, кого ждет каждый день, от рассвета до заката вглядываясь в горизонт. И дала капернцам еще один повод для постоянных насмешек.
Нет-нет, уверял себя Эгль, только не моя Ассоль. Девочка честно отработала у вселенной свое счастье.
Но так было ровно до того дня, пока библиотекарь не узнал, кто именно той дождливой ночью явился в Каперну.
В его голове упала и разлетелась на мелкие осколки хрустальная мечта. Ведь он сам накаркал, предрек, толкнул… И теперь… ему оставалось лишь наблюдать, как щупальца спрута обовьют хрупкую фигурку Ассоль и утянут в бездну. Ведь монстр уже наверняка проснулся и радостно урчит, чуя сладостную добычу.
А Ассоль? Бедняжка Ассоль словно мотылек на огонь ринется на верную гибель – к Артуру Грэю. И уж, конечно, этот мерзавец не откажется попировать ее чистой и светлой душой, ее радужными фантазиями, оставив после себя лишь безжизненную оболочку.
Эглю казалось, он видит самодовольную ухмылку судьбы: что, выдал замуж за принца свою девочку?
И старику хотелось выть, упав на колени и схватив себя за волосы.
Его раздирало отчаяние от того, что он не знал, как спасти единственное драгоценное для него создание.
…Возвращаясь домой из той бухты, он клял себя последними словами, что послушал Ассоль и ушел. Его присутствие пусть и раздражало «осьминога», но зато хоть как-то обезопасило бы воспитанницу. Вряд ли «моллюск» начал бы пускать в ход свои чары, когда поблизости есть наблюдатель. А вот заполучив Ассоль в полную свою власть, мог сделать что угодно.
Эгль спрятался под скалой и истово молился всем силам, какие только знал, прося сохранить и защитить бедную девочку.
И лишь когда тоненькая фигурка воспитанницы, живой и к тому же улыбающейся, промелькнула мимо, он немного успокоился.
Все-таки где-то там, за безупречной лазурью, за белой ватой облаков у Ассоль имелись добрые покровители, и они отвели беду и в этот раз…
Глава 20Серо-зеленая
«Тот плащ, который я нашла в лесу, точно связан с тем капитаном. Пусть он прошел тогда мимо меня, но зато потом одумался и пошел искать. Я в этом уверена! Для чего же еще ему приходить в Каперну? Вот расскажу об этом Г рэю, и дело с концом. Больше мне сказать ему нечего. Да и не до того будет – вряд ли мой капитан потерпит, что я бегаю к другому мужчине… Такого не будет никогда! Мы уедем! Уже скоро! Осталось немного подождать. После моего доклада “серый осьминог” разбудит Лонгрена, чтобы тот, как и полагается, благословил нас. Сегодняшний день я встречаю с легким сердцем…»
Его штормило: закручивались смерчи зависти, поднимались девятые валы злости, чернели буруны обиды.
Грэю до боли, до сбитого дыхания, до сумасшедшего стука сердца хотелось быть на месте того, о ком так вдохновенно и с такой нежностью рассказывала Ассоль. Капитаном корабля из ее мечты.
Потому что она сама, маленькая хозяйка старого маяка, была его сладостной грезой, той единственной, чье имя он носил в своем сердце, предначертанной ему.
Когда Грэй, прочитав ту сказку о девушке и ее принце под алыми парусами, понял, что на самом деле узнал собственное предначертание, он твердо решил – этому никогда не бывать. «Серый осьминог» не способен сделать женщину счастливой, он может только брать, пользоваться и разрушать…
Грэй наблюдал это воочию, а еще видел, каково быть предначертанной «серого осьминога». Десять лет назад, когда его только назначили главой «Серых осьминогов», Грэй прибыл в Лисс, дабы принять полномочия у своего предшественника.
Он встретил еще достаточно молодого человека, тому не было и сорока (впрочем, «серые осьминоги» редко доживали до старости), но совсем седого и какого-то издерганного, с ввалившимися глазами и нездорово бледным лицом. Дэвид Красс, так звали прежнего главу подразделения, вводил Грэя в курс дела лихорадочно и спешно. Словно желал побыстрее разделаться с ненавистными обязанностями. Красс был первым, кто добровольно подал рапорт и чью отставку одобрили. Он выкладывал на стол папки с отчетами, наваливал кипы бумаг, доставал печати с осьминогом, звенел связками ключей и даже подвинул Грэю свое пресс-папье.
– Вот и все, – сухо сказал экс-глава «Серых осьминогов», – принимайте. По ходу дела разберетесь. И сами знаете, это не самая сложная часть нашей работы. – Он махнул рукой в сторону заставленного стола. Грэй заметил, что у Красса дрожат пальцы, и подумал: «Да, такому только гуингаров ловить! Правильно, что ушел!»
Красс явственно торопился, будто его что-то тяготило и он хотел, чтобы его тайну не узнал чужак. Но вселенная в тот день не была благосклонна к нему. В кабинет ворвался запыхавшийся матрос и пробормотал, держась за бок:
– Там… ваша жена…
Красс побелел, как стена.
Торопливо извинился перед Грэем, схватил плащ и, на ходу накидывая его, рванул к двери.
Грэй кинулся следом.
– Простите, – говорил он, поспевая за Крассом, – но как старший принц Ангелонии я должен присутствовать при вашей встрече с женой. Мне необходимо знать, что в семьях моих подданных царят здоровые отношения.
Грэю только минуло восемнадцать, и, как любой юноша, он мечтал о счастливой семье, построенной на любви и взаимопонимании, трепетно относился к этому и желал, чтобы и в других семьях королевства главенствовали те же благородные принципы.
Красс кивнул. Он не мог позволить себе спорить с принцем крови.
Вскоре они примчались на причал. Там, на скамье, глядя на водную гладь – вернее, так казалось издали, – сидела женщина. Ветер играл ее золотистыми локонами и сиреневым шелком платья.
– Маргарит! – окликнул ее Красс.
Женщина вздрогнула, как от удара, и вся съежилась, будто хотела уменьшиться в размерах и провалиться сквозь землю.
Красс сжал кулаки и скрипнул зубами.
– Маргарит, – повторил он, уже куда теплее и тише, – дорогая, пойдем домой.
Женщина обернулась. Грэй отметил, что она очень молода, немногим старше его самого, и невероятно красива, но… Лицо ее напоминало маску, столь застывшим и безэмоциональным оно было. А глаза… С нежного девичьего личика смотрели глаза мертвеца.
Никогда Грэю не приходилось видеть столь ужасающей картины. Ему уже довелось пару раз обследовать «оболочки». И не шевелись сейчас эта женщина, не подавай она признаков жизни, он бы решил, что перед ним одна из них.
– Как вам будет угодно, мой господин, – произнесла Маргарит пустым и бесцветным голосом. Она встала и медленно, понуро, глядя себе под ноги, подошла к Крассу.
Он осторожно взял ее за руку и сказал Грэю:
– Я отвезу жену домой, ждите меня в кабинете.
Чета Крассов вскоре уехала в первом пойманном экипаже. А Грэй, возвращаясь в управу «Серых осьминогов», кипел праведным гневом: это как же нужно обращаться с красивой молодой женщиной, чтобы та превратилась в бездушную выпотрошенную куклу?! Ожидая Красса, он мерил шагами его кабинет и готовился устроить тому разнос.
Красс явился еще более бледный и издерганный.
Прошел мимо, открыл бар, налил себе полный бокал виски и осушил его залпом. Потом поднял на Грэя совершенно больные глаза и сказал со злостью, но злость та была обращена на себя:
– Хотите спросить, что я с ней сделал?