Можно было, конечно, пригласить девушку легкого поведения и как следует поразвлечься. Циммер не стал бы возражать. Но Грэя передергивало от одной мысли об этом. Словно он осквернит сам образ той прекрасной нимфы, которая сегодня так податливо и пылко реагировала на его касания.
Неудовлетворенность, агрессия и злость клокотали в нем. Однако он продолжал сидеть, чувствуя, как противно капли пролитой на голову воды стекают по позвоночнику. Стоило только двинуться, и он бы разнес здесь все. Остатков сознания и самоконтроля еще хватало на то, чтобы не допустить разрушений в доме друга.
Но злую темную энергию, что бурлила в нем, следовало загасить, и как можно скорее. Выход виделся только один.
– Циммер, – заорал Грэй, высовываясь в коридор, – немедленно тащи сюда лучший ром и свою магическую задницу!
Маг действительно явился на зов, заспанный и в ярости. Он ушел с танцевального вечера раньше своего гостя и уже успел отойти ко сну.
– Ты совсем ошалел! – возмутился Циммер. – Уже хозяину в собственном доме покоя не даешь!
– Не до сантиментов сейчас. – Грэй буквально за грудки вволок его в комнату. – Мне срочно нужен шторм!
– Какой еще шторм? – недоуменно заморгал Циммер.
– Желательно девятибалльный.
– Грэй! На улице полный штиль. Веточка не шевельнется.
– Я знаю, – кивнул тот, – поэтому и позвал тебя. Ты же стихийный маг. Тебе же превратить штиль в шторм – пару раз рукой махнуть.
– Грэй! Сейчас ночь! Эти танцы вымотали меня! Ты хоть представляешь, каково в моем состоянии видеть веселящиеся парочки. Едва на ногах стою. Я – спать.
– Циммер, это ты не понимаешь! Мне нужен шторм, иначе я взорвусь. Только дикая буря сможет погасить огонь, пожирающий меня! Иначе… тебе и всей Каперне придется иметь дело со взбесившимся «серым осьминогом».
Циммер жалобно простонал:
– За что мне такой друг! У всех нормальные приятели, а у меня – Грэй.
Тот горько хмыкнул: мол, какой есть, уцепил Циммера за ворот и увлек его через Незримый коридор в бухту, где мирно дремал, покачиваясь на волнах, «Секрет».
Затем послал сигнал, поднявший на ноги всю команду. Чертыхаясь, «серые осьминоги» выскакивали из Незримого коридора, не понимая, чем вызвана подобная спешка в такой час.
Вскоре все матросы, капитан и маг поднялись на борт.
Грэй тут же добрался до своих запасов рома (ведь Циммер его так и не угостил), основательно приложился к бутылке, на ходу раздавая распоряжения, а затем направился к штурвалу.
– Ну же, – скомандовал он Циммеру, – покажи, на что способен! Взбаламуть эту лужу как следует!
Циммер фыркнул, вскинул нос и сказал:
– Потом не проси пощады!
Грэй отхлебнул приличный глоток рома прямо из горлышка и рассмеялся.
– Давай! Сам не сдрейфь!
Циммер забормотал заклинания, активно чертя в воздухе магические формулы, и вот море заволновалось, вспенилось, пошло бурунами. Вот-вот закипит, взметнет вверх водные массы и погребет под ними глупцов, осмелившихся бросить вызов стихии.
Ветер посвежел, ударил косой дождь, заметались молнии.
Зарождалась славная буря, и Грэй радостно и ликующе улыбался ей, словно нетерпеливой любовнице.
И даже «Секрет», почуяв настроение хозяина, довольно скрипел, желая потягаться силами со злящейся водой.
Их с Грэем ждала долгая беспокойная ночь.
Огромный, как стена, водяной вал, увенчанный пенной гривой, несся прямо на них. Или они неслись прямо на него.
Грэй торжествовал, хлестал ром из горлышка и только одной рукой держался за штурвал. Одежда его давно уже вымокла до нитки, липла к телу и хорошо охлаждала бы, если бы внутри не пылал огонь. То был азарт, то бурлил адреналин. Его темное монструозное нутро сейчас утробно урчало от удовольствия. Не так часто внутренняя тьма Грэя получала главную роль. Но сейчас, наполнив его обычно светлые глаза концентрированным мраком, второе «я» оплетало капитана призрачными щупальцами, проникало в сердце и душу, подчиняло себе рассудок.
Впервые за долгое время Грэй не противился тьме, а наслаждался ею, как наслаждаются, вкушая запретный плод, прикасаясь к невозможному, овладевая недоступным.
И лишь одно существо понимало его и разделяло это безумное веселье – галиот «Секрет». То был особенный корабль, живой, наделенный волей и разумом. Водный родственник Летучих Голландцев, которые строил древний народ – нибелунги. С той поры, как «Секрет» едва не погиб у своих прежних хозяев, а Грэй не просто купил его, а выручил из плена, спас жизнь, они чувствовали друг друга как родные. А может, и сильнее. Как единое целое. И настроение капитана всегда передавалось кораблю, стоило ему лишь коснуться штурвала.
– Взгляни, какая буря, дружище! – радостно прокричал Грэй, направляя «Секрет» в самый эпицентр шторма. – Славная девка! Машет волнами! Дразнится! Давай обуздаем ее! Покажем, кто здесь главный!
Окончание фразы утонуло в диком смехе капитана и вое ветра.
«Секрет» задорно скрипел, желая оседлать волну, подчинить ее, усмирить. Он рвался вперед, и было не ясно, кто кем управляет – Грэй кораблем или наоборот.
– Грэй, ты спятил! – орал несчастный Циммер, успевший привязать себя заклинанием к рее. – И твой корабль тоже!
Ответом ему был лишь демонический хохот «серого осьминога». Наверное, и магу, и матросам, которые сейчас попрятались кто куда, не мешало бы взмолиться Небу о милосердии. Но они не знали молитв, а здешнее Небо не ведало милосердия.
– Мы погибнем! – выл Циммер, глядя, как громадные злые волны швыряют корабль, будто щепку. – Нас по дощечкам разберет!
Но Грэй был уже не способен его услышать и тем более внять, пьяный от рома и бешеной энергии, подобно нынешнему шторму бурлившей в нем.
Буря не сдавалась, не покорялась, но капитан и корабль тоже не собирались отступать. «Секрет» опасно кренился, почти ложился то на левый, то на правый бок. Но поднимался, вновь и вновь мчался на волны, будто они – лишь бесшабашный аттракцион, «сумасшедшие горки», а он сам – не большой важный корабль, а беспечный ребенок, который ищет острых ощущений. Он скрипел, стонал, громыхал, но не собирался разваливаться. Будто бросал вызов, будто говорил всем своим видом: «И не из таких штормов выбирались».
Вот только Циммер устал от творящегося безумия, вымок и замерз.
– Все, пора заканчивать это нелепое представление! – пробормотал он, сообразив, что до набравшегося и сбрендившего Грэя не докричаться, и решил действовать сам, спешно зашептав заклинания. Но не только полоумный капитан этого судна смеялся над ним, издевалась сама магия, не желая подчиняться. А шторм между тем все набирал силу и затихать не собирался. Словно сам океан обиделся, что его потревожили в такой час, и намеревался как следует проучить беспокойных людишек.
И тогда маг испугался не на шутку.
– Грэй, мать твою, Грэй! Услышь меня! – закричал он во всю глотку.
Тот лишь недовольно огрызнулся в ответ:
– Не говори под руку! Особенно когда я выполняю опасный маневр!
– Грэй! – Циммер сходил с ума от отчаяния и невозможности достучаться до «серого осьминога». – Это уже настоящий шторм! Я не контролирую его! Игры кончились!
Слова врезались в спину вместе с осколками стекол разбитых вдребезги иллюминаторов. Вода пробила обшивку и ринулась в трюмы, мачты выли и качались, будто деревца на ветру.
«Секрету» тоже стало не до веселья. Он послал своему другу капитану сигнал бедствия. И если Циммера Грэй слушал вполуха, то собственный корабль не услышать просто не мог.
Бутылка полетела за борт, Грэй мгновенно протрезвел, посерьезнел, обеими руками схватился за штурвал и заорал:
– Все сюда, ленивые ублюдки! Кто собирается отсидеться, лучше сразу сами прыгайте за борт!
Впрочем, команда и не собиралась увиливать от обязанностей. Они выполняли команды капитана четко и выверенно, никому не приходило в голову оспаривать какой-либо приказ. Ведь от того, как правильно будут исполнены распоряжения, зависела их жизнь.
Даже Циммер, охваченный всеобщей деловитостью, не остался в стороне. Он стоял рядом с Грэем и по мере сил старался утихомирить бурю и удержать на плаву раненый корабль.
Непогодь улеглась к утру, но рассвета мореходы не увидели – все вокруг застилали клубы густого зеленоватого тумана, в котором то тут, то там вспыхивали и гасли ярко-зеленые и фиолетовые огоньки. Туман имел сладковатый дурманящий запах, вызывавший легкое головокружение и совершенно неуместную эйфорию. Хотелось петь, танцевать, смеяться и совершать глупости, что и сделали несколько матросов, с песнями и прибаутками выпрыгнувшие за борт. Найти их не представлялось возможным, туман все густел, теперь Грэй даже не видел собственных рук, лежащих на колесе штурвала.
Только его и Циммера не коснулась ненормальная веселость.
Голос Грэя, и без того низкий, с бархатистыми нотками, сейчас и вовсе звучал как сквозь вату:
– Сохрани команду! Запри их в трюме! Делай что хочешь! Но больше ни одной смерти!
Циммер понял и моментально кинулся выполнять: навел на матросов колдовскую дремоту, те попадали там, где их застало заклинание, и тотчас же уснули. Сам маг отошел подальше и постарался не мешать капитану.
Грэй же во все глаза высматривал среди призрачных недобрых звезд одну – главную, путеводную. Он знал: ее свет пройдет через любой туман, победит даже самый густой мрак, прорвется сквозь любую завесу.
И свет дошел. Сначала неяркий, едва заметный, но с каждой минутой он все креп, набирал мощь, разгонял призраков и чудовищ.
Там, далеко, его нереида, его единственная, зажгла огонь на маяке. Звала его, ждала его, волновалась о нем.
И теперь сердце наполнялось чистой благодарностью и спокойной светлой любовью, той, которой не нужны штормы и бури, потому что она не терзает, а утешает истосковавшуюся душу.
Грэю показалось, что теплые ладошки легли на плечи и ласковый голосок попросил:
– Вернись ко мне!
Он улыбнулся, зажмурился от щемящего чувства нужности и прошептал, задыхаясь от нежности: