Она просто стояла столбом и хлопала глазами, бормоча, как заведенная:
– Нет-нет-нет…
А мерзкие, осклизло-прозрачные ложноножки ползли к ней, вытягивались, как канаты, норовили оплести.
Черная тень метнулась так быстро, что Ассоль едва смогла заметить, но гадкое щупальце не коснулось ее. Как только явился нежданный спаситель, вернулась способность двигаться и пугаться по-настоящему. Девушка увидела, как ложноножка, отделенная от студенистого тела, забилась, заметалась по полу пещеры. Вскоре за ней упали другая и третья, а после раздался разрывающий перепонки визг.
Ассоль зажала уши и юркнула за ближайший выступ скалы. Несколько мгновений она сидела неподвижно, пока в ее сознание не ворвался холодный и злой голос, потребовавший:
– Убирайтесь отсюда немедленно, нереида!
Но там, в своей голове, она осмелилась возражать ему:
«Нет!» – будто чувствовала, что нужна здесь. Без нее он погибнет!
Ассоль набралась духу и высунулась из-за камня.
В битве образовалась временная передышка, и Грэй сейчас стоял, привалившись спиной к ближайшему сталактиту, прикрыв глаза. Девушка заметила, как тяжело вздымается его грудь, а на плече, окрашивая одежду кровью, зияет рваная рана. Ассоль сразу догадалась, каким образом она была получена, и охнула, закрыв рот рукой. Они с Эглем наложили специальное заклятие на тот гарпун, оно как раз реагировало на магию «серых осьминогов». А значит, Грэй переживал о ней, прибежал на маяк, и…
Додумать она не успела: пещеру сотряс странный, будто глубинная вибрация, рев. Задрожали стены, посыпались мелкие камни, затрепетала и Ассоль. Ибо на свет, пробивавшийся через узкую расщелину входа, выползло чудовище, которое невозможно было представить даже в самом кошмарном сне.
Оно было воистину громадным. И хотя весь пол пещеры оказался заляпан слизью (в нее, должно быть, превратились отрубленные ложноножки), на теле монстра не виднелось существенных повреждений. В то время как ее спаситель Грэй истекал кровью и был на пределе сил.
«Серый осьминог» распахнул глаза, их взгляды пересеклись. В его глазах клубились мрак и злость.
«Убирайтесь! – прорычал голос в голове. – Немедленно! Иначе я за себя не ручаюсь».
В этот раз она подчинилась. Не споря, попятилась к выходу, уже намеревалась бежать, но решила оглянуться, и от того, что увидела, к горлу подкатила тошнота. По пещере, сцепившись в прочный клубок, катались гигантский морской слизень и не менее огромный серый осьминог. Зрелище было отвратительным и завораживающим одновременно. И Ассоль уже не могла сдвинуться с места, наблюдая за схваткой двух монстров.
Разобрать, кто побеждает, а кто проигрывает, было сложно. Первое время чудовища просто катались змеиным клубком, круша и ломая красивейшие сталактиты. Но потом осьминог стал сдавать. Ассоль замечала, с каким трудом он поднимает щупальца, как быстро слабеет после каждого броска.
И тогда она взмолилась. Неизвестно кому – Ассоль не верила в бога, но сейчас, глядя вверх, туда, где за каменным сводом пещеры лежало небо, она сжимала кулаки и просила:
– Пожалуйста! Ты же там, такой могучий и сильный! Помоги ему! Пожалуйста, пощади! И тогда… – Ассоль зажмурилась: что она может пообещать? – …я сделаю тебя богом всех богов. Я буду тебя очень сильно любить. И если ты заблудишься, я всегда-всегда буду зажигать для тебя маяк!
Наверное, то была самая необычная молитва, которую доводилось слышать Небу, но настолько искренняя, шедшая из самого сердца, что оно усмехнулось, вняло и помогло.
Раздался душераздирающий визг, а потом ошметки слизи заляпали все вокруг, в том числе и ее. Стерев склизкие разводы с лица, Ассоль оглянулась, ища того, ради которого молилась сейчас. А когда нашла, обомлела. Одежда на Грэе висела клочьями, волосы прилипли ко лбу, а в прорехах виднелись жуткие раны, от которых разбегались по телу, словно чернила от кляксы, темные ручейки.
Ассоль кинулась к нему, отрывая на ходу край платья, чтобы перевязать раны. Но Грэй, заметив ее, начал отползать, непрестанно бормоча при этом:
– По… че… му… по… че… му…
И в глазах его на сей раз плескался неподдельный ужас.
Глава 30Серая с вишнево-зеленым маревом…
«…А-а-а-а»
Когда Грэй добежал до маяка Каперны, то понял, что опоздал. Рванул дверь и тут же вздрогнул от боли: в плечо вонзилось нечто острое и большое. Гарпун? Да еще и с магией распознающего заклинания?
О моя нереида, вы полны сюрпризов!
Выдрал рыболовную снасть с мясом, кое-как остановил кровь и заорал:
– Ассоль! – Ответом были только бьющая по ушам тишина и храп смотрителя маяка.
Вот же идиот! Давно надо было разбудить ее отца! Тогда бы и половины того, что случилось, не произошло. Погружать Лонгрена в Непробудный Сон – нелепо и даже жестоко.
Вернется – разбудит. А сейчас наверх по винтовой лестнице, чтобы осмотреться, чтобы понять, куда…
Добрался.
На маленьком столике лежал открытый журнал смотрителя, мерцали, затухая, осветительные камни…
Через Незримый коридор Грэй отправил журнал на «Секрет», а сам приник к окну и увидел…
Чудовище уводило его нереиду в катакомбы!
Вниз почти слетел, успел послать в Лонгрена заклинание пробуждения – тому потребуется время, чтобы прийти в себя, – и бросился к выходу. Нужно спешить! Кажется, гуингар, мерзкая осклизлая тварь, собирается выпить до дна его сладкую нереиду.
Не позволит!
Больше ни одной смерти в Каперне! Ни одна женщина больше не лишится жизни из-за мечты…
Из Незримого коридора он выскочил прямо в пещеру, где заметил, как гуингар тянется к его Ассоль. Злость и гнев вспыхнули так ярко, что должны были сжечь все вокруг, и наверняка бы сожгли, будь Грэй стихийным магом, как Циммер, но…
Его бумеранги тоже грозное и опасное оружие. И вот уже комок слизи с противным чавканьем падает наземь…
– Убирайтесь! – прошипел он замершей и хлопающей глазами нереиде.
– Нет! – упрямилась маленькая заноза. Спорить некогда, пришлось принять суровый вид и добавить в голос побольше острой стали:
– Убирайтесь немедленно! Иначе я за себя не ручаюсь!
На самом деле он оценил шансы – его собственные были ничтожно малы. Силы стремительно оставляли его. Оставалось последнее – обратиться в осьминога. И Грэй не желал, чтобы Ассоль видела его таким. Что угодно, только не это…
Кажется, она послушалась и все-таки направилась к выходу.
Умничка!
Теперь можно было отбросить сомнения и превратиться… И… Кажется, он все-таки победил…
…и даже сумел превратиться в человека…
Хорошо. Теперь можно сдохнуть.
Но только вот перед глазами возникла хрупкая фигурка Ассоль: испуганные глазища, ладошка, прижатая к груди, щеки, мокрые от слез…
Она не ушла? Она видела! Что именно?
– По… че… му… – пробормотал он, отползая, пятясь от сладостного видения.
Нет… нет…
Она не могла видеть. А ее образ – просто бред, игра воспаленного сознания, которым прочно овладела маленькая, тоненькая, как веточка, нереида.
Ее нет, она ушла…
Хорошая, послушная девочка…
Никогда… нельзя… слишком мерзко…
Разум мутился, мысли путались, мир плыл и расходился цветными кругами. Девичий силуэт то появлялся среди вишневого с зеленью марева, то исчезал вновь.
Грэй желал, чтобы Ассоль оказалась здесь, и страшился того, что она не ушла.
В себя привело прикосновение – тоненькие дрожащие пальчики бережно оттирали кровь с раны на плече.
Грэй схватил ее ладонь и отбросил от себя, словно это была ложноножка гуингара. Брезгливо сморщился, зло и сердито взглянул на девушку:
– Почему… вы… не… ушли?.. – выговорил он. Слова скребли нёбо. Грэй едва осознавал их смысл.
– Я… простите… – растерянно залепетала она, в глазах заблестели слезы обиды – немудрено, вон, оборвала конец платья, где-то намочила, заботится, а он! – …у вас кровь… раны… хочу помочь…
Милая нереида всхлипнула, а у Грэя в душе все оборвалось и ухнуло вниз. Он и в нормальном-то состоянии едва выносил ее слезы, а теперь…
Сердце сжалось, пальцы свело от желания обнять, коснуться…
– Вы… простите… вы очень добры…
Какая разница теперь, видела ли она его в истинном обличье или нет? Он скоро умрет. Слизь гуингара уже проникла в кровь и теперь жгла, корежила его изнутри. Ему было дико больно и невероятно хорошо, потому что глупая маленькая нереида верила, что его можно спасти, просто промокая раны влажной тряпочкой.
– Я… малодушный… трус…
Она упрямая. Помотала головой, взяла его руку, приложила к своей щеке.
– Нисколечко! Вы самый смелый из всех, кого я видела. Настоящий герой. Мой герой.
И посмотрела на него со звездами в глазах.
Грэй горестно усмехнулся. Судьба всегда любила веселиться за его счет. Вот и теперь, перед смертью, подарила приязнь той, о ком он столько грезил.
Ассоль расплывалась, таяла в золотом сиянии, исчезала, как сон поутру. И чтобы удержать чудесное и желанное видение, он чуть подался вперед, обнял ее и спрятал лицо в волосах. От нее пахло цветами, летом и морским ветром. Пахло жизнью. Она была неуместна здесь.
Грэй с трудом отстранился, легко обвел рукой нежный абрис лица, улыбнулся с трудом и прошептал:
– Идите, нереида. Вы сделали все, что могли, и даже больше. Уж точно больше, чем я заслужил.
Сам не знал, откуда взялись силы на такую длинную тираду. Милая нереида словно оживляла его, исцеляла даже не прикосновением, одним своим благоуханным присутствием.
Она мотнула головой, давая понять, что не подчинится и никуда не пойдет. Наоборот, подползла на коленях ближе, положила голову ему на плечо, переплела их пальцы.
Грэй не сопротивлялся, не грозил и не злился больше. Не на что было. Не каждому «серому осьминогу» выпадает возможность умереть рядом с той, для которой бьется сердце. Ему – выпала, и он счастлив. Слишком. До неприличия.