Дверь в комнату открылась со скрипом. Сквозь шум и музыку Грейс услышала звук тяжёлых шагов.
Иванка увидела гостей первой.
– Зейн, – прошептала она одними губами, побледнела и, закусив губу, принялась ковырять покрытие на ногтях.
Грейс встала с дивана, схватила телефон и остановила запись. Крепко сжав телефон в ладони, она набрала номер Джеймса.
Зейн, за чьей спиной стояли двое вышибал, внушал страх. Грейс запаниковала, без оружия она чувствовала себя до смешного беззащитной.
– Здравствуй, детектив. – Зейн указал на стену, где висело зеркало.
Грейс подошла ближе, присмотрелась и увидела глазок скрытой камеры, замаскированный под одно из креплений.
– Безопасность моих девочек прежде всего. – Он улыбнулся и жестом попросил Иванку выйти. Она неуверенно взглянула на Грейс, но всё же выбежала из комнаты. – Дело вот в чём, детектив Грейс Келлер: мне нужен твой телефон.
– А мне ордер на твой арест. Пожалуй, придётся разбудить прокурора. – Грейс тяжело сглотнула и попыталась выйти из комнаты.
– Нет, нет, нет. – Зейн обхватил ладонью предплечье Грейс и покачал головой. – Сотри запись – и можешь идти.
– Советую не усугублять своё положение. Тебе и так не позавидуешь. – Грейс вырвалась и с вызовом взглянула ему в глаза.
Схватив Грейс за волосы на затылке, Зейн сжал их в кулаке и с силой ударил её об стену. В глазах потемнело, скулу и висок обожгло тупой болью. В ушах зазвенело. Грейс почувствовала во рту сладко-солёный вкус крови. Он развернул её к себе, Грейс успела только вдохнуть, и сжал её шею ладонью.
– Мне нужен твой телефон, сука. Ты поняла меня? – прошипел он.
Грейс почувствовала его дыхание и мелкие брызги слюны на своём лице. Она зажмурилась, пытаясь сконцентрироваться, но ничего не вышло: голова пульсировала, дышать становилось всё труднее, Грейс отчаянно глотала ртом воздух, чувствуя, как саднит горло. Она вдруг вспомнила Кэтрин и подумала, что та чувствовала перед смертью, как ощущается перелом щитовидного хряща и подъязычной кости.
К тому моменту, когда от недостатка кислорода перед глазами появились тёмные пятна, ноги начали слабеть, а один из охранников грубо схватил её за руку, в которой был зажат телефон, Грейс услышала голос Джеймса.
Держа глок на уровне глаз, он вошёл в комнату для приватных танцев в сопровождении нескольких суетливых офицеров в форме и, не сказав ни слова, прижал дуло пистолета к затылку Зейна. Он качнулся вперёд, самодовольно усмехнулся и поднял руки в верх.
Грейс прижала ладони к шее, закашлялась и осела на пол.
– Ты имеешь право хранить молчание. – Джеймс звучал механически, отстранённо, но Грейс видела, насколько он был зол на самом деле. – Всё, что ты скажешь, может быть и будет использовано против тебя в суде. – Нортвуд завёл руки Зейна назад, и Грейс услышала, как за его спиной щёлкнули наручники. – Ты имеешь право на адвоката. Если ты не можешь оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен тебе государством. – Джеймс развернул его лицом к себе и прижал к стене. – Твои права тебе понятны, ублюдок?
Зейн рассмеялся ему в лицо, нахально вскинув подбородок. Грейс сразу поняла, что своим поведением он пытался задеть Джеймса за живое. И если бы Джеймс был чуть более честолюбив, то набросился бы на него. Вены на шее Джеймса вздулись, губы сжались, на скулах проступили желваки, когда он скрипнул зубами.
– Давно не виделись, детектив Нортвуд. Как поживает малышка Мэдди?
Джеймс опустил взгляд в пол. Зейну всё же удалось его задеть. Грейс понятия не имела, кто такая Мэдди, но когда Джеймс ударил Зейна прикладом глока по лицу, она решила, что Мэдди многое для него значила.
8Глава
После полуночи в отделе осталось совсем мало людей. Несколько дежурных офицеров сновали по коридору, ещё двое стояли возле двери в комнату для допросов, где за зеркалом Гезелла[6] Грейс отчётливо видела Зейна: он сидел за столом, сложив руки, закованные в наручники, перед собой.
Лейтенант Мак-Куин ходил по своему кабинету, прижав телефон к уху плечом, в руках он держал записную книжку, его крики были слышны сквозь закрытую дверь: Мак-Куин уже больше часа говорил то с бывшим начальником Джеймса, то с капитаном полиции, то с окружным прокурором, выступавшим обвинителем на суде и упрятавшим Зейна за решётку в первый раз.
Грейс сидела на краю стола одного из своих коллег и прижимала к скуле лёд, завернутый в полотенце.
– Всё гораздо лучше, чем кажется. – Грейс говорила с трудом, в голосе слышалась хрипотца.
Она смотрела на Джеймса снизу вверх. Левая половина её лица была чуть заплывшей, местами синяки уже окрасились в красно-лиловый цвет, разбитая нижняя губа распухла, на полотенце появилось несколько капель крови.
– Я тебя подвёл. – Джеймс перестал метаться и посмотрел ей в глаза.
– Это неправда, Джей. – Его имя Грейс произнесла мягче, чем рассчитывала, нежнее, чем должна была. – Я сама себя подвела. Моя самоуверенность… – Грейс поджала губы: «… стоила Эвану жизни», – подумала она, но вслух фразу так и не закончила, вместо этого Грейс покачала головой и сделала несколько глотков холодной воды, чтобы облегчить боль в горле.
– Мне стоило пойти с тобой.
– Если тебе интересно, то я очень благодарна тебе за то, что ты прислушался и позволил мне быть полицейским. – Грейс криво улыбнулась.
Джеймс только покачал головой.
– Кто такая Мэдди? – неожиданно для них обоих спросила Грейс.
Она не планировала лезть к нему в душу и в голову, не планировала сближаться с ним, потому что боялась привязаться, но вопрос вырвался против её воли.
Джеймс вздрогнул. Его взгляд заволокло стыдом и болью. Он выглядел таким подавленным, что Грейс вдруг захотелось забрать свои слова назад, притвориться, что ничего не было, но Джеймс заговорил:
– Мэдди…
Закончить он не успел. Дверь кабинета Мак-Куина распахнулась, жалюзи на ней взметнулись вверх и с громким шелестящим звуком столкнулись со стеклом.
– Вы собираетесь допрашивать подозреваемого или планируете мариновать его до утра? – Его высокий лоб был покрыт испариной, брови сдвинуты на переносице, а глаза воспалились и покраснели от недосыпа.
В комнате для допросов был неприятный холодный свет. Лейтенант Мак-Куин и Джеймс сидели за столом напротив Зейна. Грейс стояла у выхода: на ней всё ещё были бельевой топ и брюки. Пиджак, испачканный кровью, Грейс оставила в кабинете. Её слегка морозило после пережитого стресса, в допросной было прохладно: под тонкой тканью топа отчётливо проступали очертания сосков.
Зейн взглянул на неё и усмехнулся. Грейс инстинктивно сложила руки на груди, стараясь избегать его тяжёлого, маслянистого взгляда, ей не нравилось, когда на неё смотрели как на кусок мяса. Горло саднило, а ушибы на лице горели.
– Вы осознаёте, почему вы здесь? – поправив очки на переносице, спросил Мак-Куин. – Прежде всего, вас задержали за нападение на полицейского.
– Нападение? На эту куколку? Держать её здесь – преступление. Она бы замечательно смотрелась на моих коленях. Без трусиков.
– Оскорбляя детектива Келлер, вы лишь усугубляете своё положение. – Голос Мак-Куина оставался спокойным и жёстким. Таким полагалось быть настоящему лейтенанту: беспристрастным, уверенным и уравновешенным.
Грейс поняла, что она совсем не соответствует этим характеристикам. Она всегда была чересчур эмоциональной и вспыльчивой. Чувствуя, что злость превратила её внутренности в огонь и раскалённое железо, Грейс едва удержалась на месте. Хотелось броситься на Зейна, её даже дёрнуло в его сторону.
Когда Джеймс подался вперед, схватил Зейна за ворот футболки и приложил лицом о стол, Грейс решила, что они похожи больше, чем ей бы хотелось.
– Кэтрин Донован, девушку, которая работала на вас, нашли мёртвой, – продолжил Мак-Куин. Он прокашлялся и стёр полоску пота над губой бумажной салфеткой. – И это ещё одна причина, почему вы находитесь здесь.
– Мы хотим знать, что ты делал в ночь с пятницы на субботу после закрытия бара. И, прежде чем ты начнёшь говорить, помни, что нам нужна правда. Мы знаем, что произошло. Нам нужно знать, почему это случилось. – Джеймс говорил холодно и безэмоционально. Он взял себя в руки после того, как выпустил пар.
– Я тут пытаюсь понять, в чём вы меня обвиняете. – От самоуверенности Зейна ничего не осталось: он держался настороженно и заметно нервничал.
– По словам свидетельницы, вы с Кэтрин постоянно конфликтовали. Мы понимаем: она была американкой, знающей свои права. С ней было сложнее, чем с этими дурочками, которых ты привозил из Восточной Европы, представившись рекрутом модельного агентства. Расскажи, что случилось.
– Я всё ещё не понимаю…
– Расскажи нам о том, что ты сделал, а мы разберёмся, что произошло на самом деле. Как уже сказал лейтенант Мак-Куин, тебя задержали по подозрению в убийстве Кэтрин Донован. И это не случайность. Расскажи нам о ней.
– Я понятия не имею, что я сделал. И хочу знать, в чём вы пытаетесь меня обвинить.
– Брось. – Джеймс натянуто улыбнулся и пожал плечами. Он работал лучше всех, кого Грейс знала. Ей даже стало неловко из-за того, что она сомневалась в его способностях и думала, что он будет её тормозить. – Вы повздорили, она вела себя вызывающе. Взяла больше денег, чем полагалось, верно? Ты просто вышел из себя. Я должен знать, что произошло, когда Кэтрин вышла через заднюю дверь бара после смены.
– Откуда мне знать? Я сел в машину и уехал домой.
– Кто может это подтвердить?
– Чёртовы камеры видеонаблюдения. Я не убиваю девушек, детектив. Они приносят мне деньги.
– Конечно нет, но… Кэтрин. Она была такой своенравной, правда? Может быть, это произошло случайно? В порыве ярости. Может быть даже, ты этого не хотел.
– Адвоката. У меня есть право на адвоката.
– Чтобы ты знал… – Джеймс наклонился над столом и облокотился на его край. – Мне плевать на твои права.