Структура была все такой же пористой, однако не была хаотичной. Похожая на странный витой узор, губка костного мозга придавала костям огромную прочность при том же весе. Над решением этой проблемы тоже бились многие маги. Как максимально облегчить скелет без потерь в прочности? Лаз вот уже в который раз находил в этих неизвестно откуда взявшихся тварях ответы на терзающие всех, использующих форму Зверя вопросы. И почему-то каждый раз на новые. Вначале укрепленные органы, контроль над телом и усиленные чувства, потом ускорение нервных импульсов, затем невероятную структуру мышц и вот теперь удивительный скелет.
Складывалось ощущение, что ему специально посылают этих причудливых тварей, чтобы он становился сильнее. И на вопрос: «А кто же это делает?» у него давно уже был ответ. Но сейчас ему было плевать. От этой стервы он не избавится, как бы не старался. И если она захочет расставлять у него на пути ловушки и устраивать катастрофу за катастрофой он никак не сможет этому помешать. Но если она дает ему способы разобраться со случающимися бедами, то он не может быть хоть немного привередлив.
Так что они остались на берегу еще на две недели, пока Лаз встраивал скелет водомерки в остальные формы и доводил все до ума. Теперь единственным недостающим кусочком был отстающий от слишком быстрого и сильного тела разум.
Они продолжили свой путь. Медленно, неспеша, они продвигались все дальше на юг, иногда не проходя за день и нескольких километров. Лето наступило и закончилось. Свои права объявила осень, правда тут, вблизи от экватора планеты, куда слабее и мягче. Дожди почти не шли, а если все же начинались, то очень быстро кончались. Это все же были не джунгли. Однако и флора, и фауна начала меняться. Ельника нигде уже не было видно, зато появились кипарисы и туи. Коллекция Лаза с каждым днем пополнялась новыми видами. Использовать их он даже не собирался, просто копировал и забывал. Однако парочку форм он все же взял на вооружение, усилив их, как и остальные свои любимые – физиологиями разных странных зверей. Этих самых странных тварей тоже стало встречаться куда больше. Лазарь ловил их, препарировал и запоминал их особенности. Однако ничего принципиально нового не находил. И это его удивляло еще больше.
Одно дело встретить несколько разных дополнений у нескольких разных видов. Но они встречали десятиногих зверей, чьи мышцы работали практически так же, как и мышцы той удивительной рыбы. И рыб, чьи нервы посылали импульсы в несколько раз быстрее нормального по принципам птички-веретенки. Это было слишком странно. Как будто в случайно выбранных существ запихнули несколько модификаций, а потом раскидали по миру.
Однако некие различия все же были. Все-таки тела птицы и рыбы не могли работать по совершенно одинаковым принципам. Так что Лаз вносил поправки в свои формы, меняя каждую под требуемые нужды.
В города они решили не заходить. Лазаря начинало трясти всякий раз, когда он думал о том, что может накликать беду еще на кого-нибудь. Так что они продолжали свой путь, изредка останавливаясь на ночь в деревнях, параллельно пополняя запасы приправ и необходимых мелочей. Прошло еще два месяца.
Лаз собрал уже по нескольку существ каждой из четырех физиологий и неплохо в этом разобрался. Его лимит энергии Зверя также очень быстро рос и достиг уже ста сорока килограмм. Он начал было задумываться, что никаких способов подогнать мозг под остальное нет, когда однажды ему на глаза попалась маленькая ящерка. Самая обычная, ничем не примечательная. Однако странным было то, что, не смотря на уже довольно холодную погоду рептилия продолжала энергично бегать, как будто была середина лета. Поймав подозрительную ящерицу, он невероятно удивился. Она была горячей! Не просто теплой, как тело кошки или собаки, а именно горячей. Ее температура точно была около шестидесяти, может даже семидесяти градусов по Цельсию.
Хладнокровные так уметь не должны. Так что они снова разбили долгосрочную стоянку и Лаз принялся за дело. И ничего не нашел. Ну, то есть вообще ничего. Ящерка была совершенно обыкновенной. Почему тогда ее как будто вынули из печки? Законы мира снова заработали на полную. Лаз-ящерка, появившийся через пол дня, внимательно изучал свое новое тело. Вроде ничего странного. И температура у него была вполне нормальной, как у самого обычного челов… Стоп, что? Как у хладнокровной рептилии могла быть температура в 36.6, когда на улице всего двадцать?
Он снова попытался почувствовать каждый уголок тела. Не помогло. Тогда Лаз сосредоточился на мозге. Если он думал правильно, то последняя физиология, если она все же была, увеличивала эффективность работы разума. Он мысленно пожелал стать горячее. После нескольких минут попыток, он и правда почувствовал, как тело нагревается. Вначале медленно, вскоре маленькое тельце раскалилось минимум до температуры кипения воды. Лаз мгновенно почувствовал невероятную усталость и жуткий голод. Такой фокус явно съедал кучу калорий.
Но факт был в том, что пока его тело подражало лампе накаливания, его мозг начал работать в разы быстрее, чем обычно. Все было не как с веретенкой, мир остался нормальным, но скорость принятия решений, да и вообще скорость мышления увеличилась в разы. Это было довольно логично. Хладнокровные при понижении температуры тела впадают в анабиоз и даже на самые явные раздражители реагируют очень слабо. Но стоит змее погреться на солнышке, как она становится способна поймать юркую мышку или кого еще. Так что если продолжать эту зависимость, то если змею нагреть до сотни градусов, то она сможет реагировать на летящие в нее пули.
Другой вопрос в том, что, если нагреть тело нормального животного до температуры хотя бы пятьдесят градусов оно умрет от разложения белков. А эта ящерка как-то решила проблему. Ее тело не распадалось от повышения температур, а подстраивалось и использовало эту способность себе на пользу. Последний элемент пазла встал на место. Неизвестно как, но встал. Комплект из пяти физиологий был собран. Теперь оставалось только их объединить.
*** *** *** *** ***
-«По-моему, сейчас самое время».
-«Ты имеешь в виду показаться ему?»
-«Ага. расскажи ему о чем-то, покажи, что ты не последняя стерва. Может он тебя и не полюбит, но надеюсь его ненависть к тебе поостынет».
-«Ладно, пойду».
Глава 31. Последняя.
Лаз уже неделю ни на что не обращал внимания. Он сидел под большим деревом и пытался встроить последнюю часть пазла в тело сокола. Получалось не очень. Изменения были настолько фундаментальны, что процесс застопорился на месте и никак не хотел сдвинуться с места. Предыдущие изменения пусть и были очень сложными, просто меняли структуру тела: изменяли архитектуру костного мозга, извивали мышцы, передвигали органы. Но сейчас он должен был фактически на клеточном уровне изменить все тело. Сделать так, чтобы денатурация белков стала невозможна. Ну, или по крайней мере, чтобы температура, при которой это происходит стала намного выше.
У него почти получилось. В последней попытке тело сокола успешно разогрелось до шестидесяти градусов Цельсия совершенно без вреда для организма. И его разум стал быстрее в разы. Теперь отставание от тела было практически незаметно. Но этого все равно было мало. Он решил, что остановится на девяноста градусах. До сотни он разогреваться не решался, так как температуру кипения воды, а значит и крови он изменить никак не мог.
Еще через два дня его попытки увенчались успехом. Тело птицы было обжигающе горячим, но при этом любое действие находило мгновенный отклик в мозгу, отчего любое движение становилось невероятно приятным. Как будто ты после долгой и сложной тренировки час парился в бане. Расслабленность, приятная нега, но при этом ты все равно можешь ловить стрелы на лету.
Он продолжил свои опыты. К первому дню зимы более тридцати его любимых тел получили полный набор изменений. На этом он остановился. Фауст откровенно скучал, так как его маленький друг большую часть дня просто молча сидел на месте и ни на что не реагировал. Так что Лаз решил пожалеть своего приятеля и теперь они большую часть времени болтали ни о чем, все дальше уходя на юго-восток.
За неделю до нового года, когда снег уже лежал полуметровым слоем, а день длился от силы пять часов, они, преодолев очередной холм увидели вдалеке зарево. Горела деревня. Поспешив к пепелищу, друзья обнаружили небольшой хутор, уже полностью превращенный в угольки. Тела селян лежали на самой большой площади, сваленные в кучу. Они уже догорали. Запах был отвратителен, желудок просто умолял об опустошении.
Походив между домами, Фауст услышал тихие стоны. Позвав Лаза, он тут же принялся разгребать завалы, не обращая внимание на порванную одежду и мелкие ожоги от еще горячих угольков. Подоспевший сокол, до этого летавший над деревней и высматривавший выживших поднял упавшие балки несколькими земляными колоннами.
Через несколько минут они нашли того, кто звал на помощь. Маленький мальчик, лет семи-восьми лежал, придавленный большой балкой. Он был инвалидом: тоненькие и худенькие ножки явно никогда в жизни не ступали по земле. Видимо его оставили в горящем доме умирать, не удосужившись прервать страдания. К счастью для него.
Мальчик был покрыт ожогами, но в остальном в порядке, даже, что удивительно, ничего не было сломано. Фауст выудил из одного из десятков кармашков на куртке баночку с мазью и обработал поврежденные участки кожи сначала парню, потом себе.
-«Как тебя зовут, малыш?» - Фауст попытался говорить, как можно более ласково.
-«Док». - Лаза дернуло как от тока.
‘Да что происходит!?’ – Он уже ничего не понимал. Вначале девушка с лицом его бывшей, но до сих пор любимой жены, теперь мальчик с именем последнего человека, с которым он говорил в прошлой жизни. Что это? Совпадения? Или мир с ним играет? Или не мир?
-«Ладно, надо отсюда уходить, не стоит тебе видеть того, во что превратилась твоя деревня, - Лаз, ставший до этого человеком, чтобы поговорить с выжившим, развернулся и уже пошел из деревни, как вдруг остановился. Что-то было не так. - Фауст?» - Его пестрый друг замер в неестественной позе, как будто пытался встать, но вдруг его спину скрутил радикулит.