Я ненадолго отвлекся, читая о древней книге итальянского монаха Франческо Колонны под названием «Гипнэротомахия Полифила». Напоминало то, что могло бы оказаться в «Голубиных книгах». Странный, символический роман. Автор был одержим архитектурой и сексом, и подзаголовок гласит: «Борьба любви во сне». Мне это нравится – заставляет подумать о себе и Салит. Между мужчиной и женщиной существует базовое, ключевое уравнение с двумя неизвестными, такое же простое, как инь и ян, но очень многие оскверняют его, не только калианцы, но и мой собственный народ. Неудивительно, что все находится в постоянном хаосе, если люди не могут даже правильно понять эту арифметику.
Словно переходя от внешней среды к внутреннему миру, я двигаюсь снаружи во внутрь. Читаю о семи чакрах, или узловых точках энергии, которые, как говорят, находятся внутри человеческого тела. Читаю о том, что у каждого из нас есть семь тел: эфирное, астральное, ментальное, духовное, космическое и нирваническое. Схема человека, сидящего в позе лотоса, показывает положение этих узловых точек, которые идут столбиком вверх через его центр. И, как у да Винчи, геометрические узоры, окружающие фигуру, определяются самой ее формой. Макушка соединяется с коленями, образуя треугольник. Другой треугольник, перевернутый, соединяет плечи с пахом. Концепция чакр сравнивается с концепцией тиккихотто о размещенных в теле «колесах» энергии. Одно во лбу, по одному в горле, в груди, в животе и гениталиях. Эти силовые колеса работают как шестеренки в часовом механизме Вселенной; когда физическое тело умирает, силы Вселенной заставляют эти колеса вращаться, так что дух никуда не девается (призрак в машине?). Из тела возвращается обратно во внешний мир. Золотое сечение. Да Винчи, как и греки с египтянами, использовал математическое понятие пропорций, проектируя свои сооружения. В основе золотого сечения лежит важнейшее, «иррациональное» число 1,618. Я читал, что золотое сечение можно увидеть в соотношении закономерностей роста живых существ, вроде формирующихся завитков морской раковины. Дальше все становится очень сухим и начинает читаться как сводящие с ума книги заклинаний Вадура и Скретуу. Апериодическая мозаика. Пятикратная симметрия. Перекрывающиеся десятиугольники. Я бегло просматриваю последовательность Фибоначчи. Постоянную Пифагора. Теорию струн и суперсимметрию. Моему мозгу начинает казаться, что он распрямляется и снова скручивается. Допиваю остатки теплого пива, слишком увлеченный, чтобы подойти к грязно-желтому холодильнику за добавкой.
С забитой головой возвращаюсь к карте улиц и видам Панктауна, обоих уровней – верхнего и нижнего. Нахожу схемы основных канализационных линий. На сайте Управления транспорта Пакстона рассматриваю артерии и вены подземки. На сайте, посвященном великому землетрясению, которое произошло двадцать с лишним лет назад, просматриваю карты поврежденных областей, в первую очередь метро и нижнего уровня, но и верхнего тоже.
Оказалось, в эпицентре разрушений находилась церковь тиккихотто, которая буквально провалилась в подземные переходы, когда под ней просела земля.
Церковь, как я прочел, принадлежала небольшой религиозной группе, носившей название «Храм Горящего Ока».
Мне хочется подробнее изучить это захватывающее событие (храм погружается под землю?.. звучит почти по-библейски), но в конце концов я встаю, чтобы сходить в туалет, размять ноги, спину и особенно шею, напряженную и ноющую после многих часов пристального вглядывания в экран. Расхаживая по кухоньке, я наконец-то беру себе холодного пива.
«Эй, – доходит до меня, – у тиккихотто нет глаз, горящих или каких-нибудь еще. Вместо глаз у них похожие на усики нити». Быстро возвращаюсь и запускаю новый поиск.
Открывается официальный сайт Храма Горящего Ока. На главной странице логотип – пятиконечная звезда с абстрактным глазом в центре. Зрачок этого глаза – столб огня.
Такую татуировку сделала себе Елена, чтобы отгонять зло.
Захожу на страницу. Некоторое время читаю раздел «КТО МЫ».
Выглядит очень шарлатански, очень сектантски, очень улыбчиво и блаженно. Но кое-что действительно обращает на себя внимание.
Они поклоняются пантеону богов, которых называют Старшими.
Я вспоминаю, что мистер Голуб говорил о Старших богах, которые победили Древних и погрузили их в кому, а затем исчезли из нашей реальности. Салит описывала нечто подобное, рассказывая о безымянных Богах-тенях. Не архетипическая ли это концепция, которая неизбежно повторяется в разных культурах, или здесь действительно есть связь?
С тех пор их храм успели восстановить, но – как ни странно – в Миниозисе. Землетрясение упоминалось, но никто не предполагал, что за ним стояла какая-то злая сила.
И все же…
Это что-то вроде космической мести? Интересно. Неужели древняя битва продолжает бушевать?
Мне вспоминается та таинственная группа, о которой я читал, «Дети Старших», которые отыскивали и уничтожали копии «Некрономикона», но они были на Земле, а не на Тиккихотто (очевидно). Совпадение? Верить в то, что тут одни совпадения, гораздо сложнее, чем принять все за правду. Копаясь в информации, я прочел цитату философа Шопенгауэра: «Все взаимосвязано и взаимно настроено».
Внезапно мне отчаянно захотелось узнать, остались ли под землей руины изначального Храма Горящего Ока, запечатанные в одном из многочисленных туннелей, заброшенных после ужасного землетрясения. Мне захотелось сходить туда и увидеть все своими глазами.
Но пока я пью свое пиво, впитываю, перевариваю и чувствую, что меняюсь, постоянно меняюсь. Возможно, это называется просветлением.
Я провожу утро, произнося заклинания, которые защитят меня от зла.
На самом деле они называются «формулами», так компьютер переводит язык «Атласа Хаоса» и «Вен Древних». Одна формула из первой книги называется «Двери за дверями». Она заблокирует «пути», перераспределит или перенаправит «опасные энергии, которые могут получить доступ через главный вход в жилище». Рисую я куском мыла – использовать кровь принесенного в жертву козла, младенца или девственницы не обязательно. Не обязательно даже видеть узоры, насколько я понял – их достаточно начертить пальцем. Но мне нравится идея оставить какой-нибудь след, который сделает рисунок осязаемым, и поскольку у меня нет перманентного маркера – он лучше всего подходит для этих глянцевых бледно-желтых плиток, – я пришел к мысли о тонкой восковой пленке мыла (после того как рассмотрел и отказался от варианта с зубной пастой). Очерчиваю большой круг вокруг двери квартиры и, сверяясь с рисунком на экране компьютера, рисую пересекающиеся линии поперек самой закрытой двери.
Затем рисую узоры в углах комнаты по рецепту из последней книги, в которой предупреждается, что углы можно использовать для открытия порталов из одной реальности в другую. При определенном освещении мне видны блестящие «улиточные» следы мыла.
Все это время я переосмысливаю прозрение прошлой ночи. Да, возможно, воображение завело меня слишком далеко, но не думаю, что это на самом деле так. Все кажется слишком верным. Выходит за грань интуиции и превращается в осознание, в знание, которое заложено в самих молекулах моего тела.
И я продолжаю размышлять о Храме Горящего Ока. Мне хочется узнать о нем побольше. Если где-то есть союзники, значит, я не так одинок, не так ошарашен… не так беспомощен, несмотря на все свои знания.
А еще, каким бы легкомысленным это ни казалось, я продолжаю думать о Салит. О неловкости, которая, кажется, затмевает наше влечение. Космические вопросы состязаются за мое внимание с телесными материями самого примитивного пошиба. Но нет, это не просто сексуальное притяжение. Я, без сомнения, влюбляюсь в нее, тут нет никаких двусмысленных эмоций, которые я испытывал к Габи. Мне определенно нужен какой-то стимул, нужно сделать шаг до того, как она решит, что я ей больше не интересен и за мной не стоит гоняться. Не могу найти ее номер, поэтому приходится заглянуть в журнал сообщений на компьютере и отследить последний звонок Салит ко мне. Разобравшись с этим, оставляю ей запись, в которой говорю, что хочу увидеться сегодня вечером, или завтра, или тогда, когда она будет свободна. Наверное, Салит проверяет сообщения разом за весь день, поскольку перезванивает только через два часа. Она на работе, в каком-то шумном офисе – я слышу звонки видеофонов, голоса, смех, чей-то плач. Салит в униформе, густые волосы зачесаны назад и стянуты на затылке. Она выглядит настороженно довольной.
Я улыбаюсь и высказываю свое предложение.
– Почему бы нам не подождать до послезавтра, – отвечает она. – У меня будет выходной. Хочешь увидеть мою квартиру? Ты еще не видел.
– После того как ты раскритиковала мою, лучше бы твоей быть милой.
– Ну, она скромная. Но мне нравится. Я бы не смогла себе ее позволить, если бы не Зокса. – Зокса, ее соседка-калианка, работает администратором в калианском ресторане. – Сможешь с ней познакомиться. Мы с ней приготовим тебе ужин.
– Ух ты… замечательно.
Итак, план составлен. Все прошло хорошо – настороженность Салит довольно быстро исчезла. Я рад, что попытался. Прокручиваю наш разговор и останавливаю на том изображении Салит, которое мне нравится, а затем устанавливаю его на рабочем столе компьютера. Широкая улыбка белеет на темно-серых губах, глаза с теплотой прищурены. Подумать только, раньше меня пугали черные глаза ее народа!
Я вижу фигуры, застывшие среди суеты на заднем фоне. Офицер-чум в штатском с закатанными белыми рукавами идет через офис. Офицер-человек в форме сидит в другой кабинке; к серым перегородкам прикреплены фотографии и памятки, которые напоминают мне собственные пчелиные соты былых времен. Погодите. Я касаюсь клавиш, увеличиваю снимок, приближаю фотографии, прикрепленные в той кабинке. Да, так и думал. Фото с места преступления из дела Елены Дарлум… те же, что я видел в сети прошлой ночью. Экран моего компьютера заполняет изображение ее отрубленной головы, будто это ревнивая любовница,